История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты - Сергей Нефедов

Среди всех поселений археологи выделяют укрепленные поселения, распространение которых связано не только с ростом населения, но и с деятельностью государства по подчинению сельского племенного мира. По данным А. В. Кузы, из 862 укрепленных поселений, о которых имеются соответствующие археологические сведения, в IX – начале XI века существовало 181 поселение; в XI – начале XII века – 321 поселение, и в середине XII – середине XIII веков – 758 поселений. Как отмечалось выше, основание Русского государства сопровождалось «окняжением» страны, строительством укрепленных поселений, где стояли гарнизоны сборщиков дани. Первоначальным очагом «окняжения» было Среднее Поднепровье; в середине XII века этот процесс охватил юго-западные земли, бассейн Оки, верховья Днепра и Западной Двины.[645]

Укрепленные поселения площадью свыше 2,5 га считаются городами. Из 74 городов, существовавших в начале XIII века, 30 появились в IX – начале XI века, а 44 существовали в XI – начале XII века. Увеличивалось не только число городов, но и их размеры; с 1150-е по 1230-е годы защищенная валами территория возросла в Полоцке с 28 до 58 га, в Смоленске – с 10 до 100 га, в Чернигове – с 55 до 160 га, в Киеве – с 80 до 300 га. Владимир, новая столица Северо-Восточной Руси, имел площадь в 150 га.[646] Растут размеры каменного строительства, за четверть века, в 1188–1212 годах, на Руси было построено 55 каменных храмов, этот рекорд каменного строительства был превзойден только два века спустя.[647] Население Киева, по оценкам исследователей, составляло 40–50 тысяч человек,[648] по численности населения он не уступал крупнейшим городам Западной Европы.[649] По свидетельству Титмара Мерзебургского, уже в XI веке в Киеве насчитывалось 400 церквей и 8 рынков; Адам Бременский называл Киев соперником Константинополя, «блестящим украшением Греции»[650] – к тому времени Русь настолько пропиталась греческой культурой, что европейцы иной раз называли ее Грецией.

В IX–X веках общая площадь всех русских городов (внутри укреплений) составляла 250–300 га, в XI–XII веках – около 600 га, в XII – начале XIII века – более 2000 га. Поскольку внутри городских стен жили преимущественно представители элитных слоев общества (и их слуги), то этот рост является свидетельством огромного увеличения численности элиты. Рост элиты намного превосходил рост сельского населения: на Черниговщине число укрепленных поселений возросло в 5 раз, в то время как число деревень и сел – в 2,6 раза.[651]

Прежде всего, возросла численность княжеских и боярских родов. В 1093 году летопись отмечает 15 владетельных князей; в начале XIII века их было уже около ста. В период перед монгольским нашествием летописи упоминают 21 потомка киевского князя Святослава Ярославича, 24 потомка князя Всеволода Ярославича – и так далее. Киевская земля была поделена на 10 княжеств, Муромо-Рязанская земля – на 13 княжеств. Возросла и численность боярской верхушки; бояре прежде составляли относительно узкую прослойку, теперь же в отдельных княжествах они числились сотнями – известно, что в Галицком княжестве было более полутысячи знатных бояр.[652]

В обстановке междоусобных войн каждый князь был вынужден содержать значительную дружину. По некоторым оценкам, в 1093 году на Руси было 7,5 – 12 тысяч дружинников.[653] С конца XI по начало XIII века число князей увеличилось в семь раз – и можно предполагать, что общая численность дружин возросла ненамного меньше. Как отмечалось выше, слабые финансовые ресурсы княжеств не могли обеспечить это воинство, которое могло жить только войной. Прежде дружины ходили за добычей в дальние заграничные походы – но с приходом половцев им пришлось перейти к обороне. Русские дружины стали терпеть поражения в битвах, путь для грабительских набегов был закрыт – и единственным способом прокормить дружину стала междоусобная война.

К середине XI века Русская земля была уже не та, что двести лет назад, в эпоху варяжского завоевания. Русы окончательно ославянились, и этнические различия превратились в социальные и сословные. Многие потомки варягов обеднели, младшим сыновьям младших братьев не находилось места в дружине; они становились мелкими торговцами или ремесленниками, постепенно смешиваясь с притекавшим в города деревенским населением. Основную часть населения городских посадов теперь составляли ремесленники, которых князья презрительно называли «смердами» или «плотниками».[654] Ремесленники селились группами по сходству профессий и занимали целые районы, к примеру, Гончарский конец или Щитная улица в Новгороде, квартал Кожемяки в Киеве.[655] Раскопки кожевенных мастерских в Новгороде наглядно показывают, как вместе с ростом города росло ремесленное производство: в слоях с середины XI до конца XII века количество находок кожаной обуви возрастает в 5 раз.[656]

В XII веке по-прежнему существовала резкая грань, которая разделяла города и сельское население, отделяла «мужей» от «смердов». Города оставались наследниками крепостей, некогда построенных завоевателями-русами; их население, ославянившиеся потомки русов, не платило налогов, той дани, которая составляла удел смердов.[657] На городское вече допускались лишь жители городов, смердам там не было места.[658] С точки зрения горожан, смерды – это были бесправные данники, а при случае – военная добыча.[659] Характерно, что русское слово «гражданин» происходит от слова «горожанин»[660] – крестьяне не имели гражданских прав.

Князья поручали боярам осуществлять управление и собирать дань с отдельных волостей, при этом оставляя часть ее в свою пользу.[661] Как отмечалось ранее, новгородцы, еще при Ярославе добились резкого уменьшения отсылаемой в казну доли даней. Позднее в договорных грамотах Новгорода с князьями появилось условие «а мужа без вины волости не лишать»,[662] то есть право на сбор дани стало пожизненным. Это было характерное проявление процесса феодализации – однако недостаток источников не позволяет более подробно проследить за протеканием этого процесса.

Наряду с ремеслом важную роль в жизни городов продолжала играть торговля – в особенности работорговля. Прорыв тюрок-половцев в Причерноморье стал серьезным препятствием для торговли с Византией; киевским князьям приходилось чуть ли не каждый год спускаться с дружиной по Днепру, чтобы проводить и встретить купцов-«гречников»; в середине XII века князь Мстислав Изяславович говорил о том, что половцы «пути отнимают».[663] Впрочем, сами князья, по-видимому, уже не участвовали в этой торговле: в XI–XII веках дань собиралась не мехами, как прежде, а серебром,[664] походы на Царьград прекратились, и князья уже не заключали торговых договоров с Византией. Сократились и объемы работорговли; после принятия христианства начались затруднения с продажей рабов в Константинополе – там неохотно покупали людей своей веры, православных.[665] О резком уменьшении торговли говорит сокращение числа находок византийских монет в Среднем Поднепровье: число находок монет, отчеканенных в 1078–1181 годах, в 3,5 раза меньше, чем монет предшествующего столетия.[666]

Сокращение торговли означало уменьшение ресурсов элиты – при том, что ее численность значительно возросла. Демографически-структурная теория утверждает, что падение доходов элиты вызывает резкое усиление внутриэлитной конкуренции, борьбу за перераспределение ресурсов за счет уменьшения доли государства и народа, фракционирование элиты и столкновения различных группировок; в конечном счете эти процессы могут вызвать структурный кризис. Мы наблюдаем на Руси все эти явления: борьбу между боярами и государством (то есть князьями), порабощение какой-то части населения и создание рабовладельческих хозяйств, появление местных боярских группировок: бояре каждого города стремились самостоятельно собирать дань и при случае захватывать рабов во владениях другого города. Это привело к вспышке междоусобных войн. Войны между князьями и городами велись за захват добычи – прежде всего, полона. «Усобицы князей вовсе не были случайным последствием их драчливости, – писал М. Н. Покровский, – на полоне держалась вся торговля».[667] Под 1149 годом летопись говорит о взятии князем Изяславом Мстиславовичем 7 тысяч пленных, а в 1160 году Изяслав Давыдович, воюя в Смоленской области, взял 10 тысяч пленных. Во время войны с Новгородом, в 1169 году, суздальцы «села вся взяша и пожгоша и люди по селам исекоша, а жены и дети, именья и скот поймаша».[668] После поражения суздальцев, их, в свою очередь, продавали в Новгороде по 2 ногаты за человека – то есть дешевле овцы.[669]