Пятая книга - Андрей Величко

Разумеется, пресса подняла жуткий вой. Но почему-то в основном не нейтральных стран, а воюющих! То, что началось в Англии, более всего напоминало истерику. А вот приличные державы вроде Люксембурга, например, отнеслись к нашей инициативе совершенно спокойно. В Швейцарии тоже не очень возмущались. Нейтральная Ирландия, которая ни с кем не воевала, а всего лишь боролась за свою свободу, вообще выступила с полным одобрением. Тем более что тамошние уполномоченные по морским перевозкам отличались несколько расширенными полномочиями. Они имели право не только выдавать разрешение на перевоз чего-либо, причем за смешные деньги, а иногда и вовсе бесплатно, но и принимать добровольцев в курильский флот. Добровольцам дозволялось поднять над своей посудиной флаг с попугаем, получить в кредит вооружение и плыть куда им вздумается, с целью поддержания нового порядка на море. Причем им неофициально объясняли, что правило дележа добычи «пятьдесят на пятьдесят» нужно строго соблюдать только в случае захвата корабля с оружием или большими ценностями на борту, а при отлове всякой мелочи делиться с курильскими властями не обязательно. Кроме того, им еще более неофициально, но куда более строго намекали, кого можно подвергать экспроприации, а кого – ни под каким видом. И в силу этих причин в последнюю неделю среди судовладельцев начал появляться определенный интерес к ирландскому флагу. Так что опасения Вилли – мол, после такой бумаги на нас ополчится весь мир – не оправдались. Тем более что усилиями алафузовских ребят правительство Пуанкаре согласилось официально капитулировать. А то кайзер был в некоторой растерянности – и где, спрашивается, поверженный противник с ключами от городов и прочими изъявлениями покорности победителю? Распался на мелкие части и попрятался! Но, как выяснилось, это просто потому, что с ним не догадались душевно поговорить. Стоило только в зал заседаний зайти полусотне бойцов с автоматами, как министры тут же прекратили пустопорожнюю болтовню и превратились в олицетворенное внимание. А уж когда короткой очередью была сшиблена люстра и на освободившемся крюке начали крепить веревку с петлей, идея капитуляции мгновенно овладела широкими министерскими массами. И хотя Пуанкаре, собака, что-то вопил, а когда к нему двинулись трое бойцов, вообще застрелился, это не повлияло на общее настроение, так что через день была подписана безоговорочная капитуляция. Правда, в ней имелась в виду не вся Франция, а примерно две трети ее территории, юг и юго-восток. Северо-запад же со столицей в Париже остался под контролем Коммуны.

Фрося заранее получила материалы по Брестскому миру 18-го года той реальности, включая и речи Ильича, и смогла таки убедить руководство Коммуны подписать «похабный мир». Но, как говорится, уступи в одном, и дальше начнется путь вниз… Очень скоро коммунары убедились, что и немцы, и русские желают разговаривать именно с мадемуазель де Вилье, а вовсе не с ними. Пришлось изобрести для Фроси чисто декоративный, как они полагали, пост первого консула, в компетенцию которого были переданы всего лишь вопросы подбора и расстановки кадров. Ну, а потом этот первый консул был назначен главой парижской делегации на переговорах с Россией и Германией. Тут уже не шла речь о капитуляции, говорили о подписании мирного договора. И его довольно быстро подписали, что характерно. Вилли галантно целовал Фросе ручку и даже, кажется, намекал на что-то этакое – потому как с чего бы ему при этом так воровато оглядываться? Хотя он прекрасно знал, что Танечки на переговорах нет, у нее и в Питере полно дел.

Так что теперь победившие коммунары увлеченно делили власть. Ну, а что такое правильно подобранные и заранее расставленные на нужные места кадры, они увидят чуть попозже. Небось вопить начнут про новый термидор или еще что-нибудь подобное… Ничего страшного, они не первые, исторический опыт у нас есть.

Однако сказать, что вся Франция признала власть Коммуны или, наоборот, правительства, которое по инерции продолжали называть «кабинетом Пуанкаре», было бы большим преувеличением. На ее территории периодически появлялись какие-то образования, обзывающие себя всякими словами наподобие «фронта национального спасения» и заявляющие о взятии на себя всей полноты власти, причем некоторые, например Марсельская Коммуна, оказались довольно устойчивыми, то есть существовали уже более двух недель. Именно туда сразу по завершении переговоров с немцами и вылетела мадемуазель де Вилье. Поначалу ее встретили несколько настороженно, потому как руководство тамошней Коммуны ложиться под Париж совершено не желало. Однако Фрося сразу сказала, что прибыла она вовсе не за этим. В то время, когда борьба за всеобщее равенство еще не окончена, заявила она, преступно отвлекаться на вопросы дележа власти. Пусть все остается как есть. Правда, в руководстве Парижской Коммуны, как наверняка известно местным товарищам, не все разделяют ее взгляды… Но она, первый консул Жозефина Богарнэ, употребит всю свою власть, чтобы не допустить конфронтации двух только что появившихся на земле прекрасной Франции ростков свободы. И вообще, она прилетела в Марсель, чтобы предупредить о готовящемся злодеянии со стороны не смирившихся с победой трудящихся сил мирового империализма. Английская Средиземноморская эскадра, находящаяся на Мальте, на днях выйдет в море, чтобы принудить к сдаче находящиеся в Тулоне четыре новейших линкора, а в случае отказа – откроет огонь на поражение! Необходимо срочно предупредить наших товарищей на кораблях.

Председатель Революционного конгресса Марсельской Коммуны Фердинанд Лорио с сомнением смотрел на девушку. Да, Тулон, где базируются линкоры, вроде бы признает марсельскую власть, но только город, а не экипажи кораблей! Которые пока еще не решили, чью сторону им принять в сложившейся непростой обстановке, хотя на всякий случай пристрелили адмирала Буа-де-Лаперейра и кое-кого из офицеров.

– Товарищи, неужели вы не понимаете архинеобходимости скорейшего развертывания агитации среди моряков? – ужаснулась Фрося. – Да от их позиции без всякого преувеличения зависит дальнейшая судьба Коммуны! Орудия линкоров могут как сравнять Марсель с землей, так и защитить от любого врага, пришедшего с моря. И не надо прикрываться заявлениями, что там традиционно сильны позиции социал-демократов. Мы, коммунисты, не должны высокомерно отказываться от союза с любыми силами, противостоящими нашим врагам. Борьба за счастье трудящихся не терпит чистоплюйства! Как говорил председатель Коммунистического Интернационала товарищ Ульянов – мы и с чертом вступим в сношения, если это потребуется для победы коммунизма! И я целиком поддерживаю эту его позицию.

Надо сказать, что тут мадемуазель Богарнэ несколько недоговаривала. Кроме озвученного, лично ей для сношения с чертом потребовался бы еще и приказ Татьяны Викторовны. Не будет приказа – черт сосет хвост, а вздумает возмущаться – получит по рогам, дело для тренированного бойца нехитрое.

Ядро английской Средиземноморской эскадры составляли три линкора – наш старый знакомец «Дредноут» и построенные с учетом его боевого опыта почти однотипные с ним «Беллерофон» и «Темерер». И если в истории моего бывшего мира эти корабли отличались от прототипа некоторым усилением противоторпедной защиты, то здесь – резко увеличенным количеством зениток, да к тому же накрытых броневыми колпаками в качестве защиты от осколков, и увеличением толщины бронепалубы. Но отменить закон Архимеда англам не удалось, и за эти новшества дредноуты заплатили полным исчезновением брони с оконечностей. Еще в эскадре имелось четыре додредноутных броненосца типа «Лондон» и десяток крейсеров разного калибра, не считая всякой минной мелочи.

Кроме английского, силы Антанты в Средиземном море были представлены и австрийским флотом. Он был интересен тем, что, говоря про него, первый лорд Адмиралтейства, а потом и премьер Черчилль не мог обойтись без нецензурных слов. Ведь сколько денег дали паразитам! А в результате к началу войны они имели недостроенный линкор «Вирибус Унитис», являющийся хорошим примером того, что можно сделать с «Дредноутом», если экономить на каждой заклепке, а в процессе постройки еще и разворовать половину. И свой, будь он неладен, непобедимый и легендарный крейсер «Зента»!

Если кто помнит, это был единственный корабль австрийского флота, который наши «Кошки» не смогли утопить в черногорской войне. Вышло же так вот почему…

К началу налета крейсер отстал от эскадры из-за какой-то неисправности в машинах, так что под первый удар он не попал. А командир корабля оказался сообразительным и практически сразу понял, чем кончится для его посудины атака русских самолетов, когда те разберутся с ядром эскадры и начнут искать отставших. Так что неисправность была ликвидирована в считанные секунды, и крейсер на полном ходу рванул к берегу. Там он выбрал укромное местечко и затопился, причем, как оказалось, вовремя – не успели еще скрыться под водой верхушки мачт, как в небе показались две «Кошки». Но, к счастью, они, не заметив ни мачт, ни попрятавшейся по кустам команды, полетели дальше, а капитан сел сочинять историю о героическом неравном бое своего корабля с армадами русских бомбардировщиков. Понятно, что после войны команду «Зенты» объявили национальными героями, сам крейсер подняли, подкрасили и так нашпиговали зенитками всех калибров, что на палубе стало не пройти. И, кроме того, обновленная «Зента» не рисковала выходить в море при волнении свыше пяти баллов, потому как в результате модернизации заметно сместилась метацентрическая высота.