Помочь можно живым - Геннадий Прашкевич

Он говорил уверенно и четко, с профессиональной сноровкой отсекая, безусловно, интересные, но второстепенные, в сущности, детали, задерживаясь только на главном, на ключевых моментах. Говорил и вот теперь-то уж действительно сверлил лицо собеседника взглядом — жадным. Гралев слушал с любопытством, пока — только с любопытством…

— Вот так, — сказал Савин. — Никаких доказательств у меня нет — все стащили. Диана, я уверен, будет молчать и дальше. Я понимаю, насколько трудно даже вам верить во все это, но верить необходимо. Ради вас самого, ради вашего дела.

— В это трудно верить… — сказал Гралев.

— Господи! — горько усмехнулся Савин. — Ну и тривиальщина — и это вы недавно жаловались на “определенную инерцию человеческого мышления”…

— Вы не дали мне кончить. Я готов вам верить. Я только не могу понять, каким образом ваши корабли ухитряются попадать в тот мир и возвращаться назад — без установок, без расхода огромного количества энергии… Вот это гораздо труднее понять.

В том-то и дело, подумал Савин. Ты большой ученый, лауреат и все такое прочее, но тебе еще предстоит понять, что твои коллеги лет через двести, отдавая должное твоим заслугам, будут все же смотреть на тебя так, как ты сам сегодня смотришь на Декарта, не умевшего, увы, пользоваться компьютером… Понять, что ты только начинаешь, что твой ручеек растечется в будущем сотней многоводных рек, что… Ладно, не будем сейчас об этом.

— Ну, а при чем здесь мы? — спросил Гралев.

— Господи, поневоле начинаешь по аналогии вспоминать профессоров из иных старинных романов — гениев, которые рассеянно ели суп вилкой… Вы на абсолютно правильном пути были, понятно вам? На единственно верном пути. И “те” это знали, потому-то и портили ваши установки! Не знаю, что они привозят с “того берега” и что дают взамен, не знаю, как им вообще удалось открыть путь к “тому берегу”. В одном уверен — они хотят остаться монополистами, и ваши лаборатории для них — кость в горле. Знаете, чем я занимался в вычислительном? Изучал со всех сторон все ваши катастрофы — насколько это доступно дилетанту, искал закономерности, надоел программистам хуже горькой редьки… А догадка пришла после, когда я увидел на улице полисмена в мундире. Вдруг подумалось почему-то о криминальном характере дела — может, еще из-за пистолета, который я здесь вынужден таскать… Итак, вы и Кетсби. Вы с ним работали в пяти лабораториях — одна за другой они взлетали на воздух. Без жертв. Я уверен, так и было запланировано — непременно без жертв, вы должны были остаться в живых и убедиться, наконец, что изобретаете вечный двигатель. Убийство Галилея из-за угла произвело бы несравнимо меньший эффект, нежели его принародное отречение… А вы, к тому же, отреклись добровольно, без крылатой галилеевской фразы. Я вас ни в чем не виню, вы и понятия не имели, что существует противник из плоти и крови… И подозревать вас считаю непроходимым идиотизмом — вы не стали бы своими руками разрушать дело всей своей жизни. Подозреваемый у нас один. Назвать вам его имя?

Судя по лицу Гралева, в этом не было нужды.

— Но как он мог… — сказал Гралев беспомощно. — Бомбы, диверсии… Дурной сон.

— Мы почему-то подсознательно убеждены, что с разоружением и национализацией концернов и крупных фирм волшебным образом сгинуло все подлое и злое, накопленное человечеством за тысячи лет, — сказал Савин. — Нет, выкорчевывать еще многое предстоит… Это Кетсби, я уверен, и уверен, что его сейчас пытаются заслать к вашему “наследнику” Полачеку. Не знаю, что за ключик к нему подобрали, но не сомневаюсь, что это он. Что у него в конце концов не выдержали нервы. Может быть, и мучит совесть за то, что проделал с вами. А тут предстоят новые диверсии. Сюда он приехал, скорее всего, за инструкциями… или умолять своих хозяев оставить его в покое. Отсюда все метания, отсюда попытки замолить грехи, обратившись к богу.

— И все же я не могу поверить…

— У вас есть его адрес? Отлично, едемте. — Савин встал. — В полицию или МСБ нам просто не с чем пока обращаться, так что нам нужен живой свидетель.

— Но даже, если все правда, вы рассчитываете, что он сразу же признается?

— Вы же сами рассказали, в каком он состоянии. Если ему осточертело подкладывать бомбы, у нас есть шанс… К тому же, я некоторым образом имею отношение к местной полиции, я — официальное лицо. Не знаю, имею ли я право, с точки зрения закона, допрашивать его, но взятки с меня гладки, в случае чего меня всего лишь выгонят в шею за превышение полномочий… Едемте. Только бы на его хозяев нам не напороться…

Савин достал кольт из кармана брюк, загнал патрон в ствол, поставил пистолет на предохранитель и сунул его во внутренний карман куртки.

— Ого! — произнес Гралев то ли с уважением, то ли с долей насмешки. — Как в стерео…

— Какое там стерео… — сказал Савин. — После сегодняшней ночной пальбы на карнавале я отношусь к нашему противнику довольно серьезно… Наш противник хорошо вооружен и вряд ли до сих пор никого из нас не прикончил исключительно из гуманизма. Пойдемте…

“Гарольд” мчался по расцвеченной яркими полосами дороге, слева было море и сизый туман, справа — холмы и долины. А сзади — неброский серый “белчер”…

— Вообще-то в этом нет ничего странного, — говорил Гралев. — В том, что ваши таинственные корабли, как нож сквозь масло, проходят в иные миры. Едва ли не все, что изобрели мы, природа выдумала до нас — посылала радиоволны за миллионы лет до Попова, наделила дельфинов и летучих мышей локаторами, но комплекса неполноценности из-за этого испытывать, я думаю, не стоит. То, что придумали мы, — это наше, мы сами до него докопались. Так и с темпоральной физикой…

Что ж, пусть возвращается к нормальной жизни, думал Савин, пусть размышляет, вновь обретая себя…

— Вы не слушаете?

— Нет, что вы, — сказал Савин. — Внимательно слушаю, с интересом…

— Вам не кажется, что вон та серая машина давно бы уже должна нас обогнать? А она упорно держится в хвосте.

— Такая уж у нее привычка, — сказал Савин. — Они водят меня до Монгеруэлла и обратно. Теперь убедились, что противник осязаем?

— А что, если остановиться? — неожиданно азартно спросил Гралев.

— Зачем? Хотя…

Савин плавно затормозил. “Белчер” остановился позади — как раз на таком расстоянии, чтобы нельзя было рассмотреть лиц сидящих в машине. Савин, чувствуя прилив злого азарта, вылез и целеустремленно направился к преследователям. Страха не было — вряд ли они решатся на крайние меры здесь: убийство, равно как и таинственное исчезновение известного журналиста и известного ученого, неминуемо привлечет внимание…

Он успел пройти метров десять — “белчер” рыкнул мотором (судя по звуку, нестандартно мощным для серийной малолитражки) и стал пятиться со скоростью пешехода. Савин плюнул и вернулся к “гарольду”.

— А если это полиция?

— А на кой черт мы полиции? — спросил Савин. — Зачем ей следить за собственным “специальным констеблем”… Выполняйте завет Оккама — не умножайте сущностей сверх необходимого…

Они въехали в Монгеруэлл, и “белчер” исчез.

— Странно, — сказал Савин. — Какая-то догадка крутится в мозгу и никак не может перелиться в слова… Ну что ж, показывайте, где обитает ваш бессменный оруженосец…

Они вошли в холл отеля “Роберт Брюс”, небольшой и не блещущий роскошью, как и само скромное трехэтажное здание. Портье со скучным лицом поднял на них взгляд от растрепанного детектива, Савин кивнул Гралеву, и тот, как и было условлено, сказал спокойно, даже чуточку вяло:

— Мы хотим видеть мистера Кетсби. Тридцать второй.

С лица портье словно смахнули сонную одурь, он подобрался и сказал сухо:

— Простите, кем вы приходитесь мистеру Кетсби?

— Я же был у него два раза… — начал было Гралев, но Савин, ничего еще не сообразив, однако ощутив нехорошее напряжение происходящего, отодвинул Гралева, рывком выдернул из кармана удостоверение “специального констебля” и взмахнул бланком, разворачивая:

— Полиция! Нам необходимо…

— Если не возражаете, я хотел бы взглянуть, — прервал его уверенный голос.

Савин оглянулся. Его с интересом рассматривал невысокий человек средних лет, скромно, но элегантно одетый. Второй стоял поодаль, между гостями и входной дверью.

— Простите. — Незнакомец ловко выдернул из пальцев Савина бланк, бегло просмотрел. — Кто вам выдал удостоверение? Еще какие-нибудь документы у вас есть? А у вас?

— Пожалуйста. — Савин достал удостоверение Глобовидения. — А с кем имею честь?

Незнакомец раскрыл бордовую книжечку.

— Ричард Стайн, старший инспектор уголовной полиции Монгеруэлла, — прочитал Савин вслух для сведения Гралева. Что-то случилось, что-то плохое. Только бы они не вздумали допрашивать нас порознь, ничего хорошего из этого не получится…