Меч и щит - Виктор Федоров

— Одеяла из верблюжьей шерсти тоже были казенные, а много ли их вернулось в казну после битвы под Медахом? — проворчал Гуннар, но уже миролюбивее. Похоже, исчезновение тех одеял расстраивало его до сих пор…

Вся зима прошла в таких вот «детских играх». Уж не знаю, сколько волков мы тогда убили, но к началу весны все пятьсот стрелков и телохранителей оделись не только в полушубки, но даже в штаны, унты и шапки из серого меха.

Весна в этом году длилась недолго, а с наступлением лета начались «игры» посерьезней: я затеял строительство «укрепленных деревень» по всему Аранткону. Основной целью этого мероприятия было внушить вратникам, что я, отчаявшись добраться до них в ухрельских дебрях, решил перейти к обороне. Но делалось все основательно: я сам выбирал подходящее место где-нибудь на холме, потом там рыли ров, насыпали вал и обносили его частоколом. Идею эту мне подсказал один акрит по имени Скамми, родом из тьюдов. Он описал деревни своего племени, и я довольно точно воспроизвел эти постройки при содействии приглашенных строителей-тьюдов, только вместо мужских домов в тех деревнях возводили казармы для ночлега заехавших акритов и амбары, где хранился корм для их коней.

Самую крайнюю из таких деревень я построил вдали от прочих поселений, близ границы с Ухреллой, на берегу Хвиты, и разместил там небольшой, но постоянный гарнизон. Этой крепости отводилась немаловажная роль в грядущем походе. Шутки ради я назвал ее Ульфбанитуной.

В каждой укрепленной деревне возводилась вышка для наблюдателя, который, заметив врага, должен был дать дымовой семан (а в случае ночного нападения — световой). По этому семану всем предстояло укрыться в туне и отбиваться, дожидаясь подмоги из ближайшего гарнизона акритов. Но, разумеется, далеко не всем работникам в полях удавалось вовремя это сделать. К тому же вратники, столкнувшись с отпором, осыпали туну огненными стрелами. Прежде чем не имеющие воинского опыта крестьяне научились периодически поливать водой деревянные постройки, врагам удалось сжечь дотла несколько тун.

Тем не менее благодаря принятым мной мерам людские потери в том году были невелики, отчего значительно окрепло впечатление, будто я перешел к оборонительной тактике. Способствовало ему и то, что в то лето я не гонялся за бандами вратников и не ловил их для допросов, хотя необходимость в дополнительных сведениях отнюдь не исчезла.

За добычу таких сведений взялся посвященный в мой замысел первым барон Одо и получил их без рискованной засылки лазутчиков в Ухреллу, а прямо-таки у меня под носом. Увлеченный преследованием разбойников, я в прошлом году как-то не догадался спросить у арантконцев, перебегают ли к ним через границу какие-нибудь ухрельцы. А стоило бы спросить, ведь несложно догадаться, что в Ухрелле далеко не всем нравится власть вратников.

Перебежчики нашлись, мы с ними поговорили и узнали ничуть не меньше полезного для наших планов, чем от всех пленников. Оставалась лишь одна загвоздка: если допрошенные вратники вряд ли могли кому-то сообщить, что именно меня интересовало, поскольку их вешали на ближайшем дереве, то нет никакой гарантии, что перебежчики-ухрелы, даже если к ним не затесались лазутчики вратников, вполне могли проболтаться. И тогда… Пришлось нам с Одо обращаться за помощью к Диону. Ворча, что с этим справилась бы любая деревенская ведьма, он все же наварил целую амфору какого-то зелья и дал его вместе с небольшим фиалом Одо, велев давать пациентам не больше строго отмеренной дозы, а то они, чего доброго, забудут не только наш разговор, а даже свои имена.

В общем, тем летом я был так занят, что даже к Альдоне наведывался не очень часто, хорошо если раз в неделю, а то и в две.

Когда же зарядили осенние дожди, я снова, как в старые добрые школьные времена, принялся решать задачки по математике, а точнее, по логистике. Логистика — это такая хитрая наука снабжения армии всем необходимым или, выражаясь по-военному, тылового обеспечения. Любой мало-мальски грамотный стратег должен владеть этой наукой, или потерпит поражение, невзирая на все свои полководческие таланты. С одним талантом можно выиграть битву, но проиграть воину.

Сидя над картой, я рассчитывал, куда, откуда и сколько продовольствия надо подвозить и когда отправлять гонцов в те или иные замки с приказами о доставке, чтобы подошедшее к тому или иному селению воинство встречалось там с обозом и не нуждалось ни в чем.

Тут мне оказал неоценимую помощь управляющий королевского двора граф Арнульф. Дело в том, что, по старинному обычаю, королевский двор отнюдь не сидел в столице, а разъезжал по всей стране, останавливаясь то в одном замке, то в другом и, так сказать, потребляя на месте изрядную долю податей. Зимой такая «езда по пирам», как это называлось, начиналась в преддверии йоля, праздника солнцеворота, отмечавшегося как раз на Среднезимье. Обычай этот, говорят, сложился еще в те времена, когда анты то и дело меняли место жительства, не желая подчиняться ничьей гегемонии и, похоже, не стремясь утвердить свою. Возможно, так и было. Но мне лично кажется, что если бы крестьяне могли выплачивать деньгами все подати, то в таких разъездах не было бы необходимости. Но откуда же им взять деньги? До рынка, где можно сбыть часть выращенного урожая, путь неблизкий…

Но в данном случае мне пошла на пользу неразвитость антийской экономики, так как благодаря этому изъяну Арнульф точно знал, что, где, когда и, главное, почем продается, и составил идеальную схему снабжения наших перевалочных баз. Так что когда наконец пришла зима, у нас все было готово к походу.

Для отвода глаз я продолжил войну с волками, но теперь, так сказать, расширил масштабы. Каждый раз, когда мой отряд выезжал из Эстимюра, он проводил в лесах и полях более долгий срок. Сперва мы провели на охоте сутки, потом двое, трое и так далее, «дабы помочь в борьбе с волками там, где без нас с ними сладить не могут». Во всяком случае, таково было официальное объяснение, хотя там, куда мы ездили, люди знатные прямо говорили, что в нашей помощи не нуждаются, а люди простые благодарили за спасение от серых разбойников, но жаловались, что из-за их истребления теперь совсем обнаглели… зайцы, того и гляди, перепортят все яблони. Что ж, человеколюбие было мне отнюдь не чуждо, и я приказал своим молодцам стрелять заодно и ушастых беляков. А из их шкурок нам шили рукавицы.

Но эти забавы длились недолго, всего какой-нибудь десяток дней, так как ровно за двенадцать суток до йоля, или Среднезимья, мы выехали в очередной раз, чтобы вернуться уже победителями вратников или… не вернуться вовсе.

Обоз со всем необходимым по моему указанию отправили ночью, чтобы опять-таки не вызывать ненужных толков. При этом старина Дион преподнес мне сюрприз, добавив к обозу от себя лично громадные дровни, груженные какими-то горшками и влекомые тяжеловозом вюрстенской породы. На облучке саней кутался в тулуп Хрольф, ученик Диона, парнишка примерно моих лет, с которым я, однако, не часто общался.