Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последние метры – эти трое наконец поняли, что не успеют, не спасут… Но приказ есть приказ, и двое из них развернулись к землянину.
Первому в горло, раскрытыми пальцами… И коленом в пах – как же схожа в этом месте анатомия гуманоидов!.. И на последок локтем в затылок – что б наверняка…
Второй видать из бывших бойников – уж очень ладно держит клинок. Нет, святой брат не сегодня!.. Бросок влево, рукой за запястье, раскрытой ладонью под локоть… Хруст выломанного сустава, распахнутый в беззвучном крике рот…
Третий кинулся с отчаянной готовностью умереть, но выполнить… Что ж, это можно, это годится. Удар шлемом прямо в лицо, в рельефные надбровные дуги, где сплелась половина нервных путей… Рывок, поворот. Вот и пригодился клинок, что второй так и не выпустил из согнутой пополам руки… Хороший клинок, длинный. Где он подобрал этот ритуальный меч?
Семен разжал хватку и отступил на шаг. Два приколотых друг к другу лера так и рухнули на пол – в объятиях. Что ж, достойное рвение. Дай бог каждому в последний час остаться столь же верным долгу. Семен перешагнул тела и нагнулся над последним живым на палубе гуманоидом. Рукавом стер кровь со стекла перед глазами. Черт его знает тот или нет? Плохая у инспектора была фотка, старая. В монастыре-то отец-изыскатель чай не на щах с мясом сидел…
– Люди… – выдавил лер, с усилием поднимаясь на локти. – Наконец-то… Думал не успеете…
Семен почти не удивился. Только кивнул – похоже, тот.
– Успеем, – отозвался тот. – Мы всегда успеваем, когда нет приказа опоздать. Идти сможешь?
Святой отец судорожно мотнул головой.
– Если… поможешь ты… И бог…
Ясно. Семен подхватил его под руку, вздернул себе на шею. Четыре минуты, дьявол! Ничего, успеть можно. Если не будет помех, потому что тащить второй рукой еще и карабин…
– Долго… – сообщил лер. – Я ждал… еще на старте…
– Ну, дождался же? – огрызнулся Семен, шагая на первую ступеньку трапа. – Ты ногами-то перебирай, перебирай…
На нижней палубе все по старому – ни единой души в опасной степени подвижности. Зато на следующем трапе Семен вдруг облился холодным потом, сообразив, что оставить гранату на пульте в рубке все-таки было надо. Всего одно судорожное движение навигатора, всего на сантиметр сдвинутый регулятор тяги, и транспорт сбросит на соплях прилипший к нему корвет. Вот это будет точно конец. После всего проделанного – особенно печальный, нет?
– Быстрее, падре, быстрее!.. – выдохнул Семен и попробовал прибавить темп.
– Человек… Один?.. – словно вдруг прозревая, осведомился тот.
– Со взводом архангелов! – рявкнул Семен. – Идти ты будешь, падла, или нет?!
– Безумец… – прошептал лер, действительно пытаясь шевелить ногами. – Безумец… Как это… по человечески…
На верхней палубе начиналось вялое движение – мучительно ползущий в сторону трапа стрелок из орудийной башни попробовал ухватить Семена за штанину. Тот не стал тратить времени даже на пинок, на ходу обшаривая взглядом коридор. Где эта проклятая камера? Все одинаковые, черт, надо было хоть номер запомнить!.. Ага, вот эта с пятном окалины на стене напротив.
Увидев поджаренное месиво из мяса и костей, отец-изыскатель судорожно подтянул свободную руку ко рту, сдерживая позыв.
– Что, не воевал? – скривился Семен. – А он вот отвоевался. Не нравится?
– Безумие… – отозвался лер, уже не уточняя чье именно.
Отодвигая искрящие провода, Семен протиснулся через пробоину, прикрывая плечом особо ценного грешника. Располосовав ладонь о рваный металл тот едва слышно вскрикнул.
– Спокойно, падре, спокойно… Уже дома…
Во временном шлюзе Семен содрал с себя шлем, прислушался. Сквозь трещины смятой обшивки наружу с ревом свистел воздух. Слава богу – воздух лерского корабля. Только вот откроются ли в условиях разгерметизации двери внутреннего шлюза? Была там такая простенькая но эффективная, механическая блокировка…
– Где охрана? – заинтересовался вдруг лер. – Эскорт-«пресекатель»… Где он?
– Не беспокойся, уже рядом, – отозвался Семен, яростно вращая штурвальчик. – Минуты две не больше…
Блокировка не сработала, двери послушно разъехались в стороны и снова принялись сходиться, но уже за спиной. В самый последний момент взвыл раздираемый металл. Треснули, словно бумага, стенки временного шлюза, коробка разошлась пополам, мелькнула мимо броня набирающего ход транспорта… Навигатор все-таки дотянулся до рычага. А потом за порогом оказалась черная игольчатая бездна. На целый миг, вполне достаточный чтобы недосчитаться последних не седых волос. Рванувший мощным потоком воздух сбил с ног, вытянул в струнку цепь грузового подъемника, подмел мусор с пола…
Когда створки, наконец, сомкнулись, Семен мощно сглотнул, пробивая ком ваты в ушах от перепада давлений. Сгреб за шкирку святого отца, бросился к трапу наверх.
В рубке он первым делом разодрал швы упаковок «подушек контрперегрузочных» – последнего из подарков инспектора Груббера. Потому что теперь из дубль-элементов наверняка придется выжать всю доступную мощь, и тут уж сохранить бы целыми кости.
Подушка… На самом-то деле коврик из ломкой, на ходу крошащейся в пыль ткани – безумно редкий и дорогой изотоп всем известного и предельно дешевого гравилина, имеющий прямо противоположные свойства и немудреное название «Анти-g». Уложенный на кресло, он немедленно воспарил в воздух. Семен придавил его обратно, оглянулся на сброшенную упаковку. Ага, вот собственно, почему та просвинцованная. Защита от радиации не при чем – просто тара банально должна была быть тяжелой.
– Сюда, быстро! – бросил он леру, временно прислоненному к переборке. – Садись сверху… Аккуратней, аккуратней, не ломай!
Со своим ковриком Семен обошелся уже сноровистей. Расстелил, торопливо плюхнулся сверху, накинул ремни, защелкнул пряжку. Взгляд скользнул по ручному хронометру – полминуты до выхода на дистанцию поражения «пресекателя».
– Молиться умеешь? – осведомился он, бегая пальцами по пульту. Боевая индикация, тактическая картинка, слежение за прицеливанием, заранее скомпилированная программа разгона и выхода на инерционный участок в обгон головы кометы.
– Это не трудно, человек, – отозвался лер на удивление без пауз. – Даже вы умеете.
– Не все, – Семен качнул головой. – Не все… Постарайся-ка за нас обоих, лады?
И не дожидаясь ответа, сдвинул регулятор тяги до максимума.
Невесомость. Покой и блаженная легкость в каждой клеточке тела – в каждой исстрадавшейся клеточке, уже почти привыкшей быть в десять раз тяжелее своего нормального веса…
Первые полчаса инерционной траектории, Семен блаженствовал. Просто блаженствовал, не желая даже думать и уж тем более двигаться. Откровенно наслаждался невесомостью и отдыхал, пытаясь понять все ли кости
