Евангелист Иван Онищенко - Юлия Крюденер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А свою жизнь я посвятила, как ты уже знаешь, обучению детей грамоте, обучению добрым делам, если можно так сказать, закону Божьему. Учила и тебя. И радуюсь тому, что из тебя выходит настоящий христианин. Только ты не гордись, а радуйся. Моя похвала должна дать тебе самому знать, что огонь, который в тебе, настоящий! Ты в детстве и в юности, помню, вел дневники. А сейчас эти два года не вел? Не вел, знаю: весь в труде, в ходу, все время, как на постоялом дворе. Но мое тебе настоятельное пожелание, даже, прости меня, требование: веди дневник, пиши там о своей радости, о вере, о любви, о добрых людях, ведь ты первый из всех здесь живущих принял крещение и стал на путь чистого евангельского учения. Где бы ты ни был, пиши и присылай мне. Я уже в летах, но могу еще трудиться. Я хочу все, о чем ты вчера рассказывал нам, все, о чем ты мне еще расскажешь, все, о чем напишешь в своих дневниках и записках, - описать. Хочу, мечтаю о книге "Евангелист Иван Онищенко". И в добрую память о моем наставнике, друге и большом человеке, на месте автора поставить дорогое мне имя - Юлия Крюденер.
Они еще долго беседовали. А когда Иван прощался со своим другом, тетей Катей, Екатериной Дмитриевной, его учительницей, он долго и горячо молился о ней и о себе: "Благослови, Боже, нас на Твое святое дело - пробуждение народа, дело спасения людей от тьмы, греховности, от гибели".
- Ты приходи ко мне, Ваня, еще. Все мне расскажешь, все запишу. Уже в воротах Иван сказал:
- Мое большое желание, тетя Катя, когда будете писать обо мне, не старайтесь возвышать меня, показывать лучшим, чем я есть на самом деле. Это большой грех. Только когда я недоволен собой, я могу сделать что-то лучше... Может, меня скоро не будет с вами. Сохраните библиотеку для нашей семьи, для братства. Может быть, вам поможет в чем-либо Миша Ратушный. Я знаю, будущее принадлежит ему. Он разумный, он осторожный. Он может предвидеть будущее и не идти на рожон. Я приду еще, тетя Катя!
Глава 30. Онищенко и Ратушный
Дома Иван спросил у матери:
- А как живет мой друг, Миша Ратушный?
- Миша в последнее время охладел и стал чаще ходить в православную церковь. Он приобрел Евангелие и, хотя еще по слогам, но все равно читает его слушателям. Он сапожничает и у него всегда люди. В церкви он говеет всегда и принимает причастие у батюшки Емельяна. Он и в доме батюшки бывает и часто с ним беседует. И иконы в своем доме не снял. У них в доме главенствуют старики, дедушка с бабушкой, и все у них, Ратушных, делается, как скажут старшие. Их дети с нашими детьми и детьми других евангелистов не общаются. Он часто ездит в Рорбах, спрашивает их, но не вливается в их веру. Он сам по себе. О тебе он плохо не отзывается, но и желания дружить с тобой у него, кажется, нет. Дедушка и бабушка да и его родители держатся православия крепко. И Михаил стоит где-то на перепутье. И поэтому семья их не дружна в себе самой, и отсюда нет у них приветливости к другим.
Настали погожие майские дни. Распустились цветы, благоухание полей привлекло к себе своих тружеников - пчел, и Иван занялся пасекой. Он любил пчел за их бескорыстное трудолюбие, за общую жизнь, за порядок в ней. Никто не прячется от работ, никто не думает только о себе. Все для улья, все для всех.
"Почему же люди не живут, как пчелы? - думал Иван, любовно помогая насекомым убирать со дна улья мусор. - Почему каждый тащит ношу только себе, копит, собирает в житницы, забывает о нуждах других?"
И он вспомнил разговор с одним стариком на хуторе. Старик говорил, что для общности труда в жизни Бог создал пчел, муравьев, термитов. Человек же из-за греха утратил такую способность, и поэтому люди враждуют между собой. Как не согласен был Иван на вечную вражду между людьми. Он понимал, что отступничество человека от извечных законов Бога приводит к разрозненности и вражде. А исполняй люди волю Отца небесного, они неминуемо придут к миру и общности труда и жизни. "Как хорошо и как приятно жить братьям вместе", - вслух сказал он, рассматривая вытащенную рамку с пчелами, на которой они дружно копошились.
Потом мысли его переключились на Михаила Ратушного.
Бывала, они не могли жить и дня, чтобы не увидеться, не поделиться мыслями, впечатлениями. А что сейчас? Михаил, безусловно, знает, что пришел домой его друг, но почему-то не идет. Да и он, Иван, тоже ведь не побежал увидеть друга.
Вскоре прошел месяц, как Иван находился дома, и за это время он ни разу не встретился с Ратушным. Но однажды вечером, идя с пасеки, Иван буквально столкнулся с ним.
- Здравствуй, Михаил, - сдержанно, но приветливо сказал Иван.
- Здравствуй, Иван Федорович, - ответил Ратушный, назвав его по имени и отчеству.
- Любил я, Миша, работать с тобой и за верстаком, и за чтением Евангелия. И, наверное, любил бы и теперь это делать. Особенно в труде благовестия, - говорил Иван, взяв Михаила за руку и не спеша идя по улице. - Скоро повсеместно будут проводиться крещения, может быть, и в этом месяце. Повсюду негласно готовятся к этому дню... Думаю, что и ты, Миша, должен принять крещение.
