Iskatel 1979 3 - Сергей НАУМОВ

—  У кого жалобы, ребята? — Глаза Петра, разбитого уста лостью, казалось, были со слезой.

Капитаны и прапорщики яростно повернулись к рядам.

—  Нет жалоб! — пошло нестройно.

—  То добро! Работы будет много, ребята. Надо одолеть Эреншильда. Сейчас пойдем в третий раз. Не одолеть никак

нельзя. Сия баталия — почитай, Полтавская — только на во­де! Понятно?

—   Как не понять? — солдаты приободрились. — Дадим Эреншильке огоньку! Возьмем на абордаж!

Петр загляделся, блеснул улыбкой, сужая глаза.

—   Господа капитаны! Извольте выдать людям по тройной чарке водки! Хвалю за службу, ребята!

—   Рады стараться, господин первый бом-бар-дир! — гаркну ли бодро, все разом.

Заводя руки за спину, Петр поднял лицо, смотрел немигаю­ще, тепло и строго.

На галерах долго стояли не шелохнувшись, устали не ды­шать. Сбоку подошла лодка, на носу Апраксин. Петр повер­нулся, взглянул пустыми, словно незрячими глазами. Спросил не то сердито, не то участливо:

—   Пошто флот бросил?

Генерал-адмирал щурил на царя слезящиеся от солнца и старости глаза.

—   Знаю! В лоб пе возьмем! — Петр повернулся к солнцу сверкнувшими яростью глазами.

—   Петр Алексеич, надобно приналечь на фланги… Они те перь сильно выдались вперед. Перекрестный огонь неприятеля собьем вдвое — по своим стрелять не станет. Да и отклады вать дело не следует — швед вымотан до предела.

…Третья атака началась люто. Начальники отрядов и отделе­ний обнажили шпаги и стояли на носах кораблей под градом ружейного огня. У пушек грозно изготовились усатые грена­деры — терпеливо поджидали дистанцию. Чадно дымили фити­ли. Сплошная масса галер медленно раскололась надвое и яро­стно пошла на фланги шведской эскадры.

Передние суда неслись все быстрей и быстрей, Петр это ви­дел по тому, как чаще и чаще вскидывались весла; по тому, как резко стала истаивать зеркальная полоска воды между фронтом кордебаталии и нестройным полумесяцем шведских кораблей.

На «Элефанте» стали отводить стволы пушек с первых га­лер: ядра могли поразить свои фланги, которые еще теснее со­мкнулись вокруг фрегата. Царь посветлел. На миг оторвал глаз от подзорной трубы, словно смакуя увиденное, — и снова вжал медный окуляр в глазницу.

В это время пушки прорвавшихся галер сначала справа, а потом слева полыхнули плотными синеватыми клубами. Не­слышно блеснули мушкетные залпы — пули рванули вокруг шхерботов серебряную чешую воды.

Под заслонами порохового дыма на правом фланге сразу был окружен шхербот «Флюндра». Пушкарей деловито и быстро отогнали и перебили мушкетным огнем. Забросив с галер план– ширы, гренадеры густо полезли на высокий борт, ругаясь и рубя шпагами. Оставшуюся команду перекололи молча, зло; раненых безжалостно побросали за борт. Шведский прапор­щик — суетливый и маленький — был зарублен тут же, у борта, — он хотел броситься в лодку к матросам. Потопили и лодку, грохнув по ней в упор из предельно наклоненной не­приятельской пушки.

Шведы почти прекратили стрельбу: в дыму невозможно было отличить своих от русских. Огрызался лишь флагман. Бомбы летели через головы, Эреншильд стрелял наугад по тылам ата­кующих галер. Каждый шхербот-. брался лютым абордажным боем.

Петр, широко раздувая ноздри, шумно втягивал пороховую гарь. Распахнутыми глазами — шире нельзя — уже видел близкую победу. Кричать, командовать бросил: матросы и гре­надеры разошлись до крайности, ни своим повелеть, ни шве-» дам остановить. Апраксин деловито и спокойно слал на лод­ках одного вестового за другим: что-то видел в дыму, что-то поправлял, приказывал. От копоти резало глаза, густо посви­стывали пули, изредка с высоким шорохом пролетало над го­ловой одинокое ядро.

Перед Петром блеснуло, грохнуло, в лицо ударил горячий обжигающий дух. Но он устоял, увидел в подзорную трубу широкие спины ингерманландцев, расторопно работающих баг– нетами на палубах еще трех шхерботов. Солдаты широко кре­стили воздух саблями — рубили с левого и правого плеча. Крепче, крепче покатился крик. Яростнее стало нарастать хрипловатое страшное «ура-а-а!».

Слух Петра резанул нечеловечески страшный крик: «Алек­сей!» Матросы бросились к падающему командору, стоявшему возле царя.

От ослепительного удара солнца перед глазами Петра на минуту заполоскалась черная тишина. Он вцепился в поруч­ни мостика, забыл обо всем, ничего не слышал. «Алексей воз­жаждал престола через иноземную помощь!..» Как искра, на миг вспыхнуло чувство испуга, сменившееся бессильным гне­вом. Словно за стеклом или водой услышал липкий голос сы­на, огненный змей сразу обвил сердце, ядовито ожег — задох­нулся. ..

Когда Петр очнулся, поведя налитыми кровью глазами, к командору еще не успели добежать. Где-то вдали сверкну­ли синие, одетые холодом искры, и вода обнажила свою сереб­ряную грудь… Вернулся слух — ликующими вскриками доле­тели из дыма голоса.

«Элефант» уже густо облепили галеры. Тонкими струйками поблескивали мушкетные выстрелы. По закинутым лестницам гренадеры с разных сторон лезли на фрегат. Одна шведская пушка громыхнула в упор, разметала в ощепья подходившую малую скампавею.

Под ружейным огнем Змаевич одним, из первых пробился на палубу. Крутясь чертом, начал отбиваться шпагой сразу «от трех шведов. Перед глазами замелькали красные щетинистые усы, потное восковое лицо. Изловчился, присел и достал мгно­венным уколом красные усы. Набежали гренадеры, стало лег­че. Припадая, сделал обманный выпад влево. Швед на миг растерялся, и Змаевич неожиданным ударом полоснул его. Швед мешковато осел. Отшвырнув сломанную шпагу, командор бросился за убегавшим королевским капитаном. Догнал и тол­кнул в спину. Капитан растянулся на палубе, вскочил с ди­ковинным проворством и, выхватив нож, бросился на коман­дора.

На какой-то миг затмило от ярости глаза, Змаевич узнал Ро­зенкранца. Вишнево пунцовея, люто крикнул в черные оска­ленные зубы:

—   Вот ты где, оборотень! Я тебя давно ищу!

Поймав руку Розенкранца, Змаевич ловко выбил нож и со страшной силой кинул предателя себе на плечо; нагнулся, пе­ребрасывая датчашша назад, рванул руку вниз, ощущая по хрустящему звуку, как ломаются в локте суставы. В исступле­ний долго бил его ботфортами. Дико вращая бешеными гла­зами, остановил трех солдат, новелел связать бесчувственного Розенкранца и срочно отправить его к Апраксину.

К Петру обессиленно пробился с каким-то докладом Ягу.жин– ский — лицо смугло-синее, как из олова, но запавшие глаза с проступившей радостью. Генерал-адъютант одной рукой рас­тирал по щекам полосы копоти, другой подавал прошитый конверт.