Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать - Григорий Башкиров

– Размечтался. Такого не бывает, – с сожалением вздохнул дед. – Но, особенно не расстраивайся. Знаешь, как такие, как ты, люди называются?

– Просвети.

– Засушенные Гераклы! – Ермолин со значением поднял вверх указательный палец. – Люди с виду чахлые, но обладающие страшной физической силой. Такие, как ты. Я про это где-то читал. Так что, Толик, успокойся. Если корм тебе не впрок, то живи и радуйся тому, что есть.

– Ну, спасибо, обрадовал, – не зло проворчал Птицын.

– Все, потрепались и хватит. Смотрим. Не дай бог, пропустим.

Если не ошибаюсь, Бритвин? Петя? – расплываясь в улыбке, спросил гардеробщик.

«Да что же они, сговорились что ли – все в одну кучу…» – с досадой подумал Петр, автоматически пожимая протянутую руку. – «Сначала этот придурок – Демид, теперь вот Спицин. Справедливо говорят – не Москва, маленький у нас город». Напротив Петра во всей своей красе возвышался бывший опер районного Управления Валера Спицин, года два назад уволившийся из органов по собственному желанию, сославшись на непреодолимые семейные обстоятельства.

Кто полагает, что милиция – проходной двор, этакая контора – глубоко заблуждается. Здесь не проходят варианты, свойственные любому другому предприятию или организации народного хозяйства. Захотелось поработать – устроился, надоело – плюнул на все и спокойно написал заявление об увольнении. Через две недели ступай на все четыре стороны – никто насильно держать не станет. В милиции не так. Уволить могут только по строго определенным обстоятельствам. Их только два. Или же ты обделался по работе по самые уши – в этом случае в зависимости от тяжести проступка подбирается подходящая формулировочка либо врачи признают тебя негодным для дальнейшего прохождения службы. Все! Третьего не дано.

В истории с Валерой ситуация оказалась непростой и запутанной. Поступил Спицин на службу как-то буднично и незаметно. Однажды на утренней сходке шеф представил высокого тощего молодого человека в больших роговых очках, скромно примостившегося в углу кабинета. Как он сразу оказался на должности в Управлении – никто не знал. Валера до этого ни дня не работал не то что оперативником, но даже простым постовым. В армии не служил. Правда, имел высшее образование. Бытовало мнение, что не обошлось без «волосатой лапы», то есть протеже. Ну ладно, пришел парень работать – пусть трудится. Вот тут-то сразу возникли проблемы. Сначала Спицын присматривался и приглядывался. Потом, немного пообтершись, врубился, что статус опера предусматривает свободные перемещения по территории и встречи с источниками информации, стал элементарно заныривать под «корягу». Конечно, этому вольно или невольно поспособствовало и руководство, особо не загружая молодого сотрудника материалами и поручениями. В конце концов, дошло до того, что Валерик стал появляться на службе только два раза в день – утром на совещании и вечером, чтобы предстать абсолютно трезвым перед зорким оком руководства. Надо отметить, что Спицын не потреблял спиртного вообще, что было для всех удивительно и неестественно. Была ли тут связь с каким-то внутренним заболеванием или это являлось его твердым убеждением – неизвестно, но отношения с коллективом не сложились. Валеру воспринимали, как темную лошадку, тихарька, и не обращали на него внимания. Понятно, что каждый был занят своими делами, а обсуждать коллегу неэтично – для этого есть начальство.

Поскольку спокойная и вольная жизнь инспектора уголовного розыска Спицина вечно продолжаться не могла, так как рано или поздно спросили бы конкретные результаты работы, и это Валера прекрасно понимал, он решил отличиться самостоятельно раскрытием века. До сих пор из уст в уста передается знаменитое «Дело о пузырьках». А все обстояло следующим образом.

Помпезно доложив шефу об имеющейся оперативной информации о непрекращающихся хищениях спирта с гидролизного завода и испросив официального разрешения на ее реализацию, Спицын на неделю ударился в поиск. Так как данная тема и без него всем была хорошо известна и многие службы, в первую очередь оперативные, регулярно подпитывались с оного предприятия чистейшим продуктом, то Валерины секретные сведения были восприняты с молчаливой иронией. Ну, хочет парень, наконец, хоть каким-то полезным делом заняться – слава богу. Видимо, точно так же подумало и руководство, отправляя его в одиночное плавание.

Пару дней Спицын бродил кругами вдоль, казалось бы, неприступного забора, и его настойчивость была вознаграждена в виде замаскированной дыры в ограждении, у которой он организовал засаду. Стойко борясь с холодом, он не мог и предположить, что все преспокойно выносится через проходную при условии дележа с охраной, а дырку, возможно, проковырял обыкновенный БОМЖ. Тем не менее, и следующую ночь Валера провел возле лаза. Его неимоверное терпение привело к поимке гражданки М., застрявшей в проеме при попытке выбраться за пределы территории завода. При досмотре в помещении охраны из ее сумочки были изъяты два пузырька спирта, общим весом сто пятьдесят граммов. Гражданка М. божилась, что уходя со смены нашла их на дороге, что конечно же не могло удовлетворить Спицина, и она была вместе с похищенным доставлена в отделение милиции. Как рассказывали позже очевидцы, Спицын заперся с воровкой в свободном кабинете и только через семь часов появился в дежурке уставший, мокрый от пота и чрезвычайно удовлетворенный. «Я расколол ее! Оформляйте», – прохрипел он и, обессиленный, упал в стоявшее тут же кресло.

Рыдающую гражданку М. дежурный отвел в туалет, откуда она довольно долго не выходила. Затем, составив протокол и выписав штраф, отпустил восвояси. Утром на сходке Спицын самодовольно улыбался в ожидании похвалы и был сильно разочарован, когда его все же между делом отметили как идиота.

После этого на какое-то время Валерино рабочее рвение, так и не успевшее вспыхнуть, погасло. Он продолжал по-тихому заниматься своими делами. В силу способностей исполнял служебные обязанности. Глядишь, и досидел бы до пенсии или, учитывая связи, ушел бы на повышение, но вляпался Спицын в неприятную историю. По незнанию, корысти ради – история об этом умалчивает.

А обратился к нему с просьбой о помощи институтский приятель. Разведясь с женой и преспокойно выставив ее из квартиры к иногородним родителям, посчитал дело не законченным, в виду имевшейся прописки бывшей супруги по его месту жительства. Вскоре появившаяся новая пассия в ультимативной форме заявила, что не желает жить на правах бедной родственницы, а хочет быть официально прописанной на жилплощади мужа. В противном случае, ни о каком браке не может идти речи. Ситуация, что и говорить, сложилась препротивнейшая. Зная, что бывшая супруга добровольно ни за какие коврижки не выпишется, и у кого-то проконсультировавшись, приятель решил с Валериной помощью разрулить возникшую проблему. Сама идея была гениальна и проста – объявить ее пропавшей без вести, затем умершей, и благополучно выписать из адреса. Но для осуществления этого замысла необходим был подтверждающий документ из соответствующего органа, в котором Валера в настоящее время и прибывал в должности. Какие могут быть промеж друзей вопросы – надо так надо. И рисует Спицын справочку по всей форме: так, мол, и так, действительно пропала гражданка Пупкина без вести. Искали ее переискались, да все без толку. Сгинула несчастная с концами. По данному факту даже имеется розыскное дело. Номер – пожалуйста. А внизу подпись и печать. Подпись Спицын слиповал, а вот как умудрился секретаршу вокруг пальца обвести с печатью…Короче, все шито – крыто, оформлены документы, лишние люди с жилплощади выписаны. Порядок и полный ажур.

Ан, нет. Как говорится, покой нам только снился. В тот злополучный день, о котором и вспоминать не хочется, решилась гражданка Пупкина наведаться в жилищную контору по прежнему месту жительства за банальной справкой, и была очень удивлена, когда паспортистка сперва покраснела, затем побледнела и завалилась в недолгом обмороке. Узнав, что она больше не жилец на этом свете, Пупкина, будучи женщиной весьма экспансивной, «не отходя от кассы» закатила грандиозный скандалище. Была вызвана милиция, потом подняты документы и все прояснилось. Спицина долго таскали по различным «коврам», но, принимая во внимание его покровителей, спустили все на тормозах. Валерика уволили задним числом по собственному желанию ввиду напряженной обстановки в его семье, вызванной огромными профессиональными перегрузками. Более в поле зрения он не попадал. И вот, на тебе – нарисовался во всем своем великолепии.

– Какими судьбами? – улыбаясь во весь рот и, усердно тряся Петину руку, полюбопытствовал Спицын. При всем внешнем радушии его взгляд из под больших очков в массивной оправе был холоден и насторожен.

– Тебя и не узнать сразу, – продолжал он, – я еще, когда вещи принимал, засомневался, ты это или не ты. Вроде, раньше по кабакам ночью не ходил…