Легенды Львова. Том 2 - Юрий Винничук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошло время, постепенно все забыли об утопленнице и восстановили озеро. Как только это произошло, дух оскорблённой девушки объявился, и снова каждый год тонул в озере какой-нибудь парень. Это утопленница собирала свою зловещую дань.
Озеро русалок
О том же самом озере существует и другая, более древняя легенда. Сын первого собственника Дублян Михайла Хоментовского, который владел селом в конце XVII века, был отчаянным охотником. Он часто брал своего верного пса, забрасывал ружьё на плечо и целыми днями странствовал по лесам и полям, выслеживая дичь.
Однажды ночью, возвращаясь с охоты, он услышал удивительное пение. Ночь была тихая, лунная, видно было, как днём. Охотник остановился, прислушался, и вдруг неподалёку увидел возле пруда русалок, которые проплывали в медленном танце. Пёс испуганно заскулил и отбежал на безопасное расстояние, а юноша тронулся по направлению к пруду, пребывая будто в дремотной мечтательности. Из круга русалок выделилась одна в яркой короне, подошла к нему и спросила:
– О чём задумался?
– Я очарован вашим танцем и пением. Ничего подобного я никогда не слышал.
– Если это правда, то можешь приходить сюда каждую ночь, когда месяц светит, мы с удовольствием будем петь для тебя. Только одно условие: никогда не смей над нами смеяться или кому-нибудь о наших гуляниях рассказывать.
Сказав это, русалка отошла к подружкам.
С тех пор охотник каждую лунную ночь проводил над прудом, любуясь танцами русалок. Королева русалок часто садилась возле него, и они мило беседовали. Наконец произошло то, что и должно было произойти: они полюбили друг друга.
Однажды в гости к помещику приехал богатый львовский купец со своей дочерью. А поскольку пан Михайло очень хотел поправить своё финансовое состояние, то и воспылал желанием женить своего сына на купеческой дочке. Откуда ему было знать, что его сын уже успел обручиться с королевой русалок, подарив ей в знак своей верности перстень с большим изумрудом, а взамен получив ожерелье из драгоценных жемчужин, которое королева носила на шее.
Когда юноша узнал от отца о его намерении, то сначала ничего и слышать об этом не хотел. В присутствии купца и его дочери он сказал, что уже помолвлен, и показал жемчужное ожерелье. Смолчал только, ясное дело, о том, что его невеста – русалка.
– Что? – пришёл в негодование отец. – Как ты посмел без моего разрешения с кем-то обручиться? Хочешь, чтобы я тебя лишил наследства?
Тем временем дочь купца выхватила из рук молодого барина ожерелье и стала примерять на себя.
Вот так и пришлось парню покориться воле отца, и вскоре в Дублянах гуляли свадьбу дочери купца и жениха королевы русалок. Невеста светилась от счастья и хвасталась роскошным ожерельем. Только жених был печален и бледен, через силу улыбался и пребывал всё время в задумчивости. То и дело прикладывался он к бутылке с вином и топил в нём свою тоску.
В полночь дочь купца вышла на крыльцо. Вся окраина купалась в ярком сиянии луны. С болот доносилось кваканье лягушек. Неожиданно оно стихло. Тревожная тишина воцарилась вокруг. А через миг тишину пронзил ужасный вопль невесты. Веселье смолкло, гости выбежали во двор. На траве под кустом сирени лежала купеческая дочь, её посиневшая шея была крепко обмотана ожерельем из русалочьих жемчугов. Многие заметили также фигуру в белом платье и в белой вуали, которая мелькнула между деревьями и неспешно поплыла по направлению к пруду.
Жених побежал вдогонку. Русалка остановилась, повернула к нему бледное лицо и сказала:
– Ты обещал мне верность, и останешься мне верным. Моё ожерелье, которое у тебя забрали, отомстило за меня. А я также сохраню тебе верность. Этот твой перстень обручальный я превращу в озерцо. Оно отныне станет моим убежищем.
Произнеся эти слова, королева русалок бросила перстень, и там, где он упал, мигом разлилось озерцо, а фигура русалки растворилась, будто сизая мгла. С того времени никто уже её не видел, но каждый год в озерце тонул кто-нибудь из молодых мужчин.
Чёртова пахота
Кто из вас не видел, как выглядят поля после долгой снежной вьюги? Даже ровная поверхность смотрится так, как будто кто-то намеренно выложил снег полосами и ломтями. Смотря на них, крестьяне приговаривали:
– Ну и умаялся же нечистый, такие снега взрыхлять!
Приговаривали так, хотя никому и не приходилось застать, как чёрт распахивает снеговые заносы. А потому рассказывали случай, произошедший на поле, которое называлось Карватами.
Итак, случилось одному человеку засидеться в соседнем хуторе допоздна, а опомнился он, что пора уже и домой возвращаться, когда пробило полночь. Сколько его хозяева не уговаривали остаться, не послушался.
А на дворе такая метель разгулялась, что и света белого не видно было. Но человек шёл напрямик полями, не боясь заблудиться, потому что знал эту дорогу как свои пять пальцев. Вдруг вдалеке увидел что-то чёрное в снеговой метели. Что бы это могло быть? Это чёрное быстро двигалось вдоль поля, разворачивалось и двигалось назад. Человек не удержался и подошёл ближе. То, что он увидел, очень его удивило. Кто-то неизвестный пахал снег парой чёрных волов с огромными крутыми рогами. Волы при этом бежали так быстро, будто жеребцы в панской карете, из-под их копыт била белая пена. Соха врезалась глубоко, и по обе стороны от неё падали большие снеговые глыбы.
– Эй! цоб-цобе! – кричал пахарь, и волы послушно бежали вперёд.
Когда они поравнялись с путником, в сохе что-то скрипнуло, волы остановились как вкопанные. Пахарь мигом достал соху из снега и сказал:
– Ну-ка гляньте, не почините ли?
Человек, как все хозяева, разбирался в пахоте и начал рассматривать соху. Тронул сошник, провёл пальцами по лезвию, лезвие было острое, но всё же сошник выглядел непривычно, потому что выкован был из чистого золота.
– Ну что? – спросил пахарь.
– Сошник цел.
– А ты ещё на приполок глянь.
Человек ощупал приполок, который отваливал ломти, и увидел, что он из серебра.
– Да и приполок в порядке.
– А ну-ка, ещё на рассошину взгляни.
Человек начал рассматривать рассошину и с ужасом увидел, что вся она состоит из человеческих костей, а когда тронул её, кости застонали и зашептали скорбными человеческими голосами. Человека сразу же бросило в жар, на лбу у него выступил пот. Однако нечего делать – пришлось таки выяснить, за что соха зацепилась. Покрутил её, и сразу же его рука что-то схватила. Он дёрнул и достал из снега белый череп с оскалившимися зубами и чёрными глазницами. Сразу вспомнилось, что где-то здесь раньше росла верба, и на ней повесился один бедняга. Похоронили его под вербой, верба после того засохла, и в скором времени её пастухи сожгли.
Теперь мужчина догадался, что это за пахарь снег пашет.
– Ну, что-нибудь нашли? – спросил тот.
– Да всё исправное, нигде не вижу поломки, – ответил человек. – Но кто же накануне Рождества поле пашет сохой? – А сам дрожащей рукой трижды перекрестился.
Пахарь, как это увидел, с силой всадил соху в снеговой занос, позвал волов и рванул вперёд, а вслед за ним вихрь завертелся, затанцевал, и пронзительно завыла вьюга.
Человек лишь повернулся на месте и погнал что было сил в село, аж в ушах трещало и свистело. Вот из его рассказа и стало известно, какая сила снеговые поля вспахивает.
Евреи
Золотая роза
Ай, вы не знаете о Золотой Розе? А что вы знаете? Это всё равно, что не знать, откуда солнце всходит. Потому что наша Роза была как солнце. Её все любили и прислушивались к её словам. никто не имел права перебить.
– Тихо, Роза говорит!
А какая она была красивая! Ай! Все евреи гордились её красотой и говорили: «Наша Роза». Всем она была сестрой.
Когда это было? Ох! Уже добрых четыре сотни лет назад! Но не забудут Розу и через тысячу лет.
А наша история ведёт отчёт с того времени, как евреи начали собирать деньги, чтобы возвести новую синагогу на месте сгоревшей. Новая синагога должна была быть построена так, чтобы огонь не мог её повредить, и высокая, и роскошная, а крыша должна была быть такой, чтобы издали было видно, и все кругом могли убедиться, каким великим является Бог Израиля. А на такую синагогу море денег нужно. И приходили щедрые пожертвования со всех сторон, и радовались все, что мечта их в скором времени осуществится. Синагога росла будто на дрожжах. И такая она была чудесная, что люди останавливались и любовались ею.
Но в это же время рядом строился костёл, и католический клир не мог смириться с тем, что по соседству будет стоять синагога. Они откопали какой-то документ, по которому земля, отведённая под синагогу, принадлежала им, и заперли святыню, как только строительство и благоустройство были окончены.
Народ Израиля впал в отчаяние. Святыню забрали! Судебный процесс тянулся слишком долго, плакали евреи горькими слезами, но никто на те слезы внимания не обращал.
