Сын Портоса - Александр Дюма

— О сударыня, как вы добры, и как сердечно я вам благодарен!

Позволив юноше поцеловать ей руки, словно королеве, каковой она мечтала стать, дама тут же шагнула назад и спокойно промолвила:

— Теперь, господин Жоэль, мы должны расстаться. Мне необходимо вернуться к нашей очаровательной больной и к детям. Кроме того, уже поздно, а вы, очевидно, утомлены и нуждаетесь в отдыхе. Доброй ночи!

Жоэль проспал до утра в кресле у камина. Служанка проводила его в комнату, где находилась мадемуазель дю Трамбле.

Аврора лежала в глубокой прострации, на щеках ее горели алые пятна, глаза блестели. Когда девушка пробудилась после тяжелого сна и спросила, где она, вдова Скаррон по-матерински склонилась над ней и ответила ласковым голосом:

— Не нужно говорить, дитя мое. Сейчас это может оказаться для вас роковым. Знайте, что вы окружены друзьями. — Указывая Авроре на ее защитника, который вошел на цыпочках, взволнованный и обеспокоенный, она добавила: — Вы видите, что я вас не обманываю. Ваш рыцарь здесь. Друзья взялись защитить вас от всех грозящих вам опасностей: от болезни, которая держит вас в постели, и от преступных интриг, угрожающих вашей чести.

Жоэль опустился на колени у постели и запечатлел на пылающей руке почтительный поцелуй. В ответ девушка ласково сжала его руку и попыталась заговорить, но вдова Скаррон вмешалась снова.

— Пожалуйста, до прихода врача сохраняйте полный покой. Я послала человека в Сен-Жермен привести доктора Фагона, — она обернулась к Жоэлю. — Думаю, что он скоро придет, но вы не должны встречаться с ним здесь.

— Вы желаете, чтобы я ушел?

— Да, я хочу, чтобы вы передали сообщение от мадемуазель дю Трамбле ее престарелой родственнице, у которой она живет.

— Старой мадам де ла Бастьер?

— Да, она, наверное, очень волнуется. Ее необходимо успокоить насчет судьбы юной родственницы и попросить одобрить меры, которые мы предполагаем принять ради ее блага.

Аврора, несмотря на свое состояние, не упустила ни одного слова из этого разговора. Ее взгляд, казалось, говорил королевской гувернантке: «Благодарю вас за то, что вы подумали обо всем», а Жоэлю: «Ради Бога, поспешите, друг мой!»

— Но я увижу вас снова? — спросил бретонец.

Вдова Скаррон слегка подтолкнула его к двери.

— Да, вы можете приходить сюда хоть каждый вечер. Думаю, ваше присутствие окажется действеннее любого лекарства, прописанного доктором Фагоном. А теперь идите. Разве вы не видите, что покуда вы здесь, наша больная не закроет глаза?

Глава XIV

В ДУХЕ СЕМНАДЦАТОГО СТОЛЕТИЯ

Когда Жоэль добрался до улицы Сент-Антуан, в центре ее, неподалеку от Королевской площади, он заметил необычайное оживление. Дети с визгом бегали туда-сюда, пешеходы останавливались и собирались в группы, лавочники выбегали из своих магазинов, в с шумом открывавшихся окнах появлялись любопытные лица. Наш удивленный друг осведомился о происходящем у сапожника, стоящего на углу улицы Сент-Катрин.

— Сударь, — ответил тот, — в таверне на улице Па-де-ла-Мюль только что арестовали какого-то опасного преступника.

— В самом деле?

— Мы видели, как туда направились офицер и шесть солдат. Смотрите, они, по-моему, возвращаются.

Ничто не способно так быстро собрать в городе кучу народа, как арест. Люди толпились по обеим сторонам дороги. Среди невнятного гула голосов можно было расслышать отдельные слова:

— Это убийца… вор… фальшивомонетчик… Нет, это святотатство… поджог… Да нет же, он заговорщик… бунтовщик… Вы все не правы, глупцы! Это отравитель…

Сопровождаемый рокотом множества голосов вооруженный отряд с трудом пробирался сквозь толпу. Полицейский офицер, возглавлявший его, пытался разогнать стоявших на пути зевак. Командуемые им шестеро стрелков — старые солдаты — закрывали своими громоздкими фигурами арестанта. Последний однако не переставал пытаться, вытянувшись во весь рост, разглядеть происходящее вокруг и при этом отнюдь не казался смущенным, расстроенным или пристыженным. Высокомерно откинув назад голову, сдвинув шляпу набекрень и положив руку на бедро, он кивал мужчинам, подмигивал и улыбался дамам.

Когда он приблизился к Жоэлю, тот воскликнул:

— Фрике!

Но арестант, занятый самим собой, не слышал и не понял говорившего. Когда девушка в толпе сочувственно воскликнула: — О, бедный малыш! — маленький парижанин взорвался:

— Послушайте, что вы за стражники, если позволяете каждой потаскушке оскорблять кавалера моего ранга, находящегося под вашим покровительством?!

Фрике, протеже родственника Кольбера, арестован! Охваченный любопытством бретонец помчался на улицу Па-де-ла-Мюль. Увидев его, мэтр Бонларрон, произносивший взволнованную речь в окружении толпы соседей, покинул их, с тревожным видом поспешив к молодому человеку.

— Как вы неосторожны! — воскликнул он, втолкнув Жоэля в дом. — Зачем вы вернулись сюда? Спрячьтесь и не давайте никому знать, где вы находитесь!

— Почему я должен прятаться?

— Потому что они приходили за вами!

— За мной?

— Вот именно! К счастью, полицию удалось сбить со следа — вместо вас они схватили маленького парижанина. Хорошо еще, что эти болваны не видят ничего в двух шагах от собственного носа — ведь между вами и ним нет ничего общего!

— Арестовали его вместо меня? — переспросил Жоэль. — Что вы имеете в виду? Как такое могло произойти?

— Этим утром, когда я завтракал, то увидел, что сюда направляется офицер с полудюжиной стрелков. Двоих он оставил у дверей, остальные вошли вместе с ним. Естественно, я спросил, в чем дело. Они сказали, что им нужны сведения, и я не должен запираться, так как они явились именем короля. Придя в восторг от такой чести, я предложил им сесть и сообщить, чем могу быть полезен его христианнейшему величеству.

«Вы должны откровенно отвечать на наши вопросы», — заявил офицер.

«Я готов отвечать, покуда буду в силах».

«У вас есть постоялец, прибывший недавно из сельской местности?»

«Даже целых два».

«Мы имеем в виду того, который некоторое время назад отправился в Сен-Жермен».

«Вы говорите, что один из них отправился в Сен-Жермен? Отлично! Путешествия формируют молодых людей, если только не выбивают их из колеи».

«Почтмейстер заявил, что одолжил ему лошадь, а трактирщик в Пеке сказал, что он оставил ее у него».

«Оставил лошадь? Ну, это доказывает, что он честный юноша».

К тому времени офицер понял, что я дурачу его. Физиономия у него вытянулась, и он устремил на меня глаза, похожие на мушкетные дула.