Женить чудовище - Елена Трифоненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На чьем-то дне рождения друзья познакомили его с ангельским созданием по имени Алина. Та весь вечер смотрела на Василия восхищенными глазами, а уже на следующий день окружила его вниманием.
Она пекла его любимые пирожки – с луком и яйцом и присылала их курьером ему на работу. Она писала Василию стихи – нежные и трогательные, наполненные тайным смыслом. А еще она часто напрашивалась в гости. Оказавшись у Василия, Алина тут же принималась хлопотать по хозяйству, приговаривая, что ее любимый мужчина не должен жить в бардаке.
У Василия с непривычки от такой заботы унесло крышу. Он предложил Алине съехаться, она согласилась.
В доме Василия наконец воцарился уют. Алина обожала возиться на кухне, постоянно что-то пекла, отчего в доме пахло булочками. Василий теперь по любому поводу сваливал с работы и несся домой. Новая пассия казалась воплощением его тайных фантазий. Ей не хотелось путешествовать, не хотелось в рестораны. Она вообще была крайне скромной. Все, чего Алина просила от Василия, – не забывать обедать на работе, чтобы не посадить желудок.
Вопреки ее возражениям Василий стал заваливать Алину подарками. Он почти силой вручил ей машину, несколько дорогих колец, засыпал ее деньгами.
Через полгода совместного проживания Василий позвал Алину замуж. В ответ на предложение руки и сердца она кинулась ему на шею. Окрыленный, Василий тут же стал готовиться к свадьбе. Ему хотелось, чтобы все было по высшему разряду. Он рисовал в голове счастливые картинки медового месяца, кучу детей и семейные посиделки.
А потом к Василию на работу приехала незнакомая пожилая женщина, назвалась матерью его будущей жены. Василий провел ее в кабинет, усадил за стол. Пожилая женщина без всяких предисловий стала умолять дать ей денег. Оказалось, что у Алины – сын, а у сына – диабет. Мальчику нужна была инсулиновая помпа. Она стоило не так уж дорого, всего несколько сотен тысяч, но у бедной пенсионерки совсем не было накоплений.
Василий был шокирован. Он спросил у женщины, почему она не попросит денег у дочери. Старушка заплакала, заявила, что Алина никогда не хотела заниматься ребенком, давать на него деньги. Василий, конечно, не поверил и решил немедленно переговорить с невестой. Набрал ей по телефону.
Алина ужасно разозлилась, узнав, что ее мать притащилась к Василию. Она стала нести всякий вздор. Например, брякнула, что мать вечно придумывает глупые предлоги, чтобы выцыганить денег.
– Почему ты не рассказала, что у тебя есть сын? – перебил Василий.
– Я просто не думала, что для тебя это важно, – промурлыкала Алина. – Но ты не волнуйся, он не будет жить с нами. Нашему с тобой счастью ничего не помешает.
Василий сбросил вызов.
Он дал матери Алины даже больше, чем она просила, и велел снова обращаться к нему, если ее внуку опять что-то понадобится.
А после он поехал к себе и выставил Алину из дома. Она плакала, просила не прогонять, клялась, что любит его больше жизни, но Василий был непреклонен. Он сам распихал вещи Алины по чемоданам и вызвал ей такси. Больше они не виделись.
***
– Вот, скажи, как можно быть настолько равнодушной к своему ребенку? – восклицает Василий. – Хотя это, наверное, даже не равнодушие. Это жестокость!
Его глаза мечут молнии, пальцы судорожно сжимают руль.
– Спокойней, Василий, не нервничайте. Следите за дорогой.
– Меня всегда бомбит, когда я это вспоминаю, – объясняет он. – Прямо накрывает.
– Я так и поняла.
Я проникаюсь к нему искренним сочувствием. Он мне даже красивей кажется, чем обычно. И сейчас я вдруг отчетливо понимаю, что скрывается за его бреднями насчет идеальной жены. Он просто не хочет наступать на те грабли, что однажды уже съездили ему по лбу.
– Вот нет у меня нюха на женщин, – признает Василий. – Совсем. Хотя в отношении деловых партнеров чуйка меня ни разу не подводила.
– Ничего, не переживайте, – успокаиваю я. – Найдем вам невесту высшей пробы. Вдвоем всегда легче искать.
– Ну да, к тому же вы, женщины, как-то лучше в людях разбираетесь, замечаете всякие нюансы…
Через пару минут он паркуется у моего дома, глушит двигатель. Я смотрю на него с вопросом.
– Я тебя до квартиры провожу, – объясняет Василий странным тоном.
– Зачем это? – Я чувствую неладное и напрягаюсь. – Я и сама дойду, дорогу не забыла.
– Мне так будет спокойней. Мало ли кто тут у вас живет, пристанут еще в лифте или у двери.
Он выбирается из машины, хлопает дверцей.
Я тоже выпархиваю, подхожу к нему.
– Не надо меня провожать, правда. У нас тут все приличные, чужие не ходят.
– А на крыльце это тоже кто-то свой лежит? – Его голос сочится сарказмом. – Приличный?
Я прослеживаю за его взглядом и слегка вздрагиваю: на крыльце, перекрыв путь к двери, и правда лежит какой-то человек.
– Понятия не имею, кто это, – бормочу я.
– Так пошли посмотрим. Может, человеку помощь нужна.
Глава 18
Мы поднимаемся на крыльцо, Василий присаживается на корточки и теребит лежащее у дверей тело.
– Может, скорую вызвать? – волнуюсь я. – Ему плохо?
– Нет, Танчик, судя по амбре, ему очень хорошо. Он просто спит.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Товарищ наклюкался и немного не дополз до дома. Сейчас передохнет – и снова в путь.
Василий оттаскивает пьяного в сторону и, поднявшись, отряхивает ладони.
– Проход свободен, ваше величество.
– Вы предлагаете его вот так оставить? – не верю я.
– А ты хочешь забрать его к себе? – Губы Василия кривятся в ухмылке. – Танчик, это бессовестно – пользоваться бессознательным состоянием мужика, чтобы уволочь его к себе домой.
– Я переживаю, что он простудится.
– Напрасно. Ночь теплая, я бы даже сказал, душная.
Наверное, он прав. На улице, несмотря на позднее время, очень тепло, воздух тяжелый, как одеяло. Я достаю из сумки ключи и поворачиваюсь к Василию, чтобы попрощаться.
– Ну я пошла…
Василий делает резкий шаг ко мне. Я инстинктивно пячусь, упираюсь спиной в дверь. Он подходит вплотную.
– Спасибо, что подвезли, – тараторю я. – И за ужин тоже спаси…
Он обрывает меня поцелуем в губы. Это так неожиданно, что я даже не сопротивляюсь. Впрочем, поцелуй длится всего несколько секунд, после чего Василий отодвигается и ловит мой взгляд.
– И что это сейчас было? – ошалело спрашиваю я.
Он опять приникает к моим губам, целует чуть дольше, с большим напором. Не знаю, почему я его не отталкиваю, – наверное, из-за растерянности.
– Так понятней? – спрашивает он, когда снова отодвигается.
– Господа, а можно как-то потише лобызаться? – неожиданно очухивается
