Князьки мира сего - Елена Кочергина

— Почему эта возможность появилась именно сейчас?

— Это вопрос, батенька, не ко мне. Я — учёный, я работаю с фактами, с теориями, с гипотезами, на худой конец. Не моё дело — наблюдать времена и сроки, расшифровывать волю Божью, действие Промысла и прочее. Одному даётся слово мудрости, другому — слово знания, иному — вера, иному — дары исцелений, иному — чудотворения, иному — пророчество, иному — различение духов… Я — книжник, и книжником помру. Одно могу сказать: Господь постоянно удивляет своих чад. Сколько раз он загонял Церковь свою в ступор, доводил до полуобморочного состояния своими откровениями. И ничего: смирились, приспособились и живём. Три века со дня на день ждали конца света! Потом просекли, что это — наколка, и стали созывать Соборы, формировать догматы, поняли, что ещё много веков впереди… Уверены были, что Земля — центр материальной вселенной! Ещё бы — сам Господь сюда к нам явился! Ан нет: оказалось, что мы болтаемся на окраине галактики… Мог ведь своему любимому ученику, Иоанну Богослову, открыть, что Земля вращается вокруг Солнца. Нет, не открыл… Вот и сейчас мы имеем нечто похожее на очередное откровение. Никто из святых отцов и помыслить не мог, что духи когда-нибудь смогут обрести стопроцентные материальные тела. А вот нате пожалуйста!

— А зачем Господу шокировать свою Церковь? Почему Он сразу всё важное не открыл?

Мыслетворцев долго и пронзительно смеялся.

— Ой, умо́рите вы меня, Пётр Исаакович, своими вопросами! Неужели не понимаете: Он видит всё одновременно, всю историю человечества! И при этом направляет её. Да, очередной логический парадокс, антиномия. Понять умом, как это происходит, невозможно. Просто поверьте: Бог знает, что́ когда людям открыть. Когда — устройство солнечной системы, когда — таблицу Менделеева, когда — схему двигателя внутреннего сгорания. КПД у Него всегда — сто процентов, а цель одна — спасти всех людей, и Он делает всё возможное, чтобы достигнуть этой цели.

— То есть злые духи обрели плоть для спасения людей?

— Получается, что так. Вас, батенька, что-то в этом смущает?

— Наверное, меня уже ничего не смущает. И вот ещё по поводу антиномий…

— Всё правильно, у нас их как собак нерезаных. Перечислять все их не буду, дам почитать соответствующую книгу. Лучше объясню, отчего они возникают. Всё оттого, что ум наш — весьма несовершенное и вре́менное образование. Когда человек умирает, переходит в духовный мир, он остаётся без ума. Да, Бог есть Высший Разум, ангелы — умные духи и т. д. и т. п. Но когда речь идёт о духах и духовном мире, под словами «разум» и «ум» подразумевается абсолютно иное образование. Такая традиция — никуда не денешься. Вот для этого иного образования, а оно может возникнуть и у человека в процессе жизни (называется, к слову сказать, «умом Христовым»), вот для этого образования антиномий и парадоксов не существует. Ум человеческий всегда видит с одного бока, а ум Христов может охватить всю ситуацию в целом, он многомерен. Ум человеческий слеп. Помните басню про слепцов и слона? Один слепец пощупал слоновий хвост и решил, что слон — это верёвка, другой пощупал хобот и решил, что слон — это шланг, третий пощупал ногу и решил, что слон — это столб. А верёвка со шлангом и столбом вдруг взяли и убежали! Тот, кто стяжает ум Христов, увидит слона целиком, и больше не будет мучиться от антиномий.

Так, за философской беседой, они и приехали в штаб-квартиру.

Мыслетворцев достал из багажного отделения два свёртка с весьма недурными костюмами и велел Алексею и Петру переодеться. С размерами профессор угадал — видимо, глаз у него был в таких делах намётан. Сам он был, как всегда, в безупречном костюме.

Пока Алексей грузил канистры со святой водой, Иваненко успел побеседовать с отцом Иларионом — рассказал ему про Вовину общину в двух словах.

— Не удивил ты меня, раб Божий Пётр, — сказал священник. — Как же могло быть ещё? Нынче в любом народе открыт путь спасения, спасающиеся объединяются в общины — что же в этом такого? Или ты книжек дурацких начитался, что иудейский народ проклят, кровь Христа на них и на детях ихних? Ерунда всё это. Православные иудейские общины всегда были, есть и будут, с апостольских времён. Иудаисты временами начинают их гнать, тогда они сильнее шифруются, потом перестают гнать, и они высовывают носик из норы. А что касается сотрудничества с общиной раба Божьего Владимира, я думаю, что вреда не будет. Пущай помогают, коль есть чем помочь!

— Отец, а не про Володю ли вы говорили перед сугубой молитвой, что кого-то с нами нет, кто должен быть?

— Знаешь, раб Божий, что такое молитвенное ви́дение мира? По смирению я должен это утаить, но Господь сказал: «идите и научите все народы», — поэтому не утаю, себе во грех, тебе на пользу. По молитвам Пресвятой Богородицы и преподобного отца нашего Сергия Господь дарует мне временами такое ви́дение. Я вижу каждую ситуацию такой, какой её замыслил Христос. Она редко совпадает с той ситуацией, которую мы имеем. Перед сугубой молитвой я отчётливо видел в нашем собрании два элемента: один недостающий и один лишний. Какого элемента тогда недоставало, я узнал сейчас от тебя, а что произошло с лишним элементом, ты знаешь: Пресвятая Богородица и отец наш Сергий походатайствовали за тебя пред Богом, и ты избавился от распространённого в наше время недуга.

Мыслетворцев бибикнул, и Пётр осознал, что это уже не первое его бибиканье. Они действительно спешили.

Следующим они должны были подхватить отца Антония, а майор собирался присоединиться к «охотникам» в самом конце. Алексей сказал, что хочет помолиться, и они всю дорогу молчали.

Как только микроавтобус покинул штаб-квартиру, Иваненко осознал, что, возможно, все они едут на смерть. Кто знает, какое оружие есть в запасе у пришельцев помимо когтей?

Пётр тоже попытался молиться и вошёл в какой-то необычный успокаивающий транс, коего раньше не ведал. Может, кто-то хотел показать ему, что такое «молитвенное ви́дение мира»?

Он стал как бы частью сознания такого чужого и такого близкого Алексея, своего «кровного брата». Почему «кровного брата»?

«Потому что ты своею пулей вылил ему примерно литр крови, — сказал голос, который разговаривал с Петром в электричке. — Какие узы могут быть теснее уз, связывающих убийцу и убиенного им?»

Пётр не хотел спорить с голосом, ему было спокойно и легко. Он даже порадовался, что снова услышал этот голос.

«Кровный брат» в очередной раз готовился к смерти. Он жил со смертью бок о бок, не только последние месяцы, но уже несколько лет. С тех пор, как Господь научил его иметь «память смертную». В самом деле, ни у одного человека нет гарантии, что он проживёт ещё хотя бы минуту. Сколько считающихся здоровыми людей гибнет прямо посреди улицы от неожиданных обширных инфарктов или инсультов! Всегда помнить смерть — разумно и мудро. Вытеснять память о ней — глупо и малодушно. Рационализировать, как философы-материалисты, ещё глупее. «Когда я есть, смерти нет, а когда смерть вступит в свои права, не будет меня». А точно ли не будет?

Готовясь к смерти, «кровный брат» вспоминал, что с ним в жизни было хорошего, какие милости явил ему Господь. Вспоминал ту резкую, но быстро затухающую боль, которую он чувствовал, когда пуля прошила сердце, вспоминал, как проснулся в морге. Пытался вспомнить, что видел, когда спал смертным сном, но не мог: сон тот был без сновидений. Вспоминал людей, перед которыми провинился на деле и которых осуждал в мыслях, просил у них прощения. И сильнее всего просил прощения у одного человека — у Того, который был распят из-за него на кресте. Потом «кровный брат» вспоминал и прощал тех, кто сделал ему какое-либо зло.

На сиденье рядом с Алексеем материализовалась Ольга. Его свет и радость, его солнце и любовь, его вторая, нет, первая и главная половинка.

«Не завидуй, брат. Если ты не растеряешь вверенное тебе богатство, через несколько лет, а может, и раньше, ты так же будешь смотреть на Светлану. Ты поймёшь, что означает „вместе навеки“, и не сможешь измыслить для себя большее счастье».

Ольга исчезла, но сияние её глаз, любовно смотрящих на мужа, осталось и согревало всех троих теплом. Как часто главное в человеке ускользает от нас, так и Оля ускользала от взглядов, пряталась в тени, но была самой сутью Алексея. Когда ты был с Алексеем, ты был и с ней.

Затем «кровный брат» стал вспоминать, как пробивался к отцу Кириллу, последнему оставшемуся в живых старцу всея Руси, как неделями торчал в Троице-Сергиевой лавре, дневал и ночевал там. Как в итоге отчаялся пробиться и разговорился в автобусе с эксцентричным подмосковным священником. Как они с Оленькой заявились в его непопулярный храм и в тот же день узнали, что отец Кирилл — не последний старец. И всего через месяц их новый духовник открыл им страшную правду о пришельцах…