За гранью - Питер Робинсон

— Это не важно. Мы хотя бы попытаемся.

— А разве это не работа полиции?

Бэнкс загасил сигарету:

— Не совсем. Меня интересует твоя оценка психологического профиля Люси Пэйн, сделанная на основе максимально тщательного анализа ее личности. Разумеется, мы проверим все версии, которые у тебя возникнут. Я не рассчитываю, что ты будешь выполнять работу детектива.

— И на том спасибо.

— Подумай об этом, Дженни. Если Люси действительно виновна, то она не вдруг начала помогать мужу похищать и убивать молодых девушек перед Новым годом — здесь дело в некой патологии на фоне психического расстройства, в каком-то ненормальном поведенческом стандарте, разве не так?

— Обычно так. Но даже если я узнаю, что она мочилась в постель, любила учинять поджоги и мучить животных, это все равно не даст тебе ничего, что можно использовать против нее в суде.

— Даст, если в пожаре, причиной которого был ее поджог, кто-то сгорел. Даст, если ты найдешь в ее жизни какие-нибудь странные события, которые мы сможем расследовать. Вот о чем я тебя прошу, Дженни. Пусть это станет начальным этапом твоего исследования психопатологии Люси Пэйн, и, если ты выявишь что-то подобное, ты сообщишь нам об этом, и мы приступим к делу.

— А если я ничего такого не обнаружу?

— Тогда и мы не сможем ничего предпринять. Да мы и сейчас не знаем, что делать.

Сделав несколько глотков вина, Дженни ненадолго задумалась. Алан был так настойчив, что это несколько насторожило ее, однако не настолько, чтобы отказаться от его предложения. В глубине души она чувствовала, что непонятное поведение Люси Пэйн интересует ее и как профессионального психолога, и как женщину. У нее до этого никогда не было шанса исследовать психологию вероятного серийного убийцы в процессе непосредственного общения, и Бэнкс, конечно, прав, говоря, что если Люси принимала участие в делах своего мужа, то она никак не может оказаться женщиной без прошлого. Если Дженни копнет поглубже, то, вероятно, отыщет кое-что в прошлой жизни Люси.

Она долила вина в их бокалы.

— Если я соглашусь? — спросила она. — Когда мне начинать?

— Прямо сейчас, — ответил Бэнкс, доставая из кармана блокнот. — Один из наших детективов заходил в банк «НэтУэст», где работала Люси Пэйн, разговаривал с сотрудниками, среди которых оказалась только одна, которая хорошо ее знает, Пат Митчелл. Затем Клайв и Хилари Ливерсидж — родители Люси, живут недалеко от Гулля.

— Они в курсе?

— Конечно, они знают. Мы что, по-твоему, ничего не делаем?

Дженни подняла тонкую выщипанную бровь:

— Ну и как они к этому отнеслись?

— Естественно, были поражены. Можно сказать, ошеломлены. Но, как потом рассказывал констебль, посланный к ним, разговор с ними ничего не дал. Они не поддерживали тесных отношений с Люси после того, как она вышла замуж за Терри.

— Они навещали ее в больнице?

— Нет. Ее мать очень больна, не выходит из дому, отец вынужден постоянно быть при ней.

— А что известно о родителях Терри?

— Мы выяснили, — ответил Бэнкс, — что его мать находится в психиатрической больнице — уже почти пятнадцать лет или около того. Шизофрения.

— А отец?

— Умер два года назад.

— Отчего?

— Обширный инфаркт. Он работал мясником в Галифаксе, имел приводы в полицию за несерьезные правонарушения на сексуальной почве: демонстрировал свои мужские принадлежности, подглядывал в дамские комнаты, ну, и другие подобные доблести. Весьма достойный предок для такого фрукта, как Терри Пэйн. Я удивляюсь, как Терри умудрился стать учителем.

— Сейчас, — со смехом сказала Дженни, — пустят в класс любого. Чудо не в этом. А в том, что он смог так долго продержаться на этой работе и сохранить отношения с сексуальным партнером.

— Это так важно?

— Вернее сказать, для меня — интересно. Доведись мне еще месяц назад составлять его психологический профиль, я бы отметила, что следует искать мужчину от двадцати до тридцати лет, который, вероятнее всего, живет один и работает кем-то вроде помощника по дому или подсобника на неквалифицированной работе. Ничего общего!

— Так ты берешься?

Дженни вертела в пальцах бокал. Струнный квартет Моцарта закончился, оставив лишь воспоминания о музыке. С улицы донесся шум проехавшей мимо машины, лай собаки. У нее достаточно времени, чтобы выполнить просьбу Бэнкса. Утром в пятницу она должна читать лекцию, но с этой лекцией она выступала уже не меньше сотни раз, поэтому подготовки не требовалось. И до понедельника, когда назначено несколько консультаций, она свободна.

— Да, для меня это станет неоценимым опытом. Для начала нужно поговорить с самой Люси.

— С этим проблем не будет. Ведь ты наш официальный консультант-психолог.

— Вон как ты заговорил, когда я тебе понадобилась!

— Я всегда был в тебе уверен. Неужто несколько недоумков…

— Ну все, — прервала его Дженни. — Ты меня убедил. Теперь я стойко перенесу все насмешки кучки тупых копов за моей спиной. Я уже большая девочка. Так когда я смогу поговорить с ней?

— Лучше сделать это как можно скорее, пока она проходит по делу как свидетель. Хочешь верь, хочешь нет, но известны случаи, когда защита утверждала, что психологи своими трюками подбивают подозреваемых оговаривать себя. Завтра утром тебе удобно? К одиннадцати часам я должен быть в больнице, чтобы присутствовать на очередном вскрытии.

— Счастливчик! Успехов тебе.

— Я могу заехать за тобой, если хочешь.

— Нет. После больницы и разговора с подругой Пэйн я поеду к родителям Люси, так что мне нужна своя машина. В больнице мы встретимся?

— В десять тебя устроит?

— Договорились.

Бэнкс объяснил, где расположена палата Люси, пообещал сообщить ее родителям о приезде Дженни, продиктовал адрес, встал, наклонился и нежно поцеловал ее в щеку.

Сейчас она желала лишь одного: чтобы его губы подольше задержались и подвинулись ближе к ее губам.

— Эй! Ты переходишь границы, — опомнившись, сказала она, — смотри, я привлеку тебя за сексуальные домогательства.

8

На следующее утро Бэнкс и Дженни, миновав полицейский пост, вошли в палату Люси Пэйн. К великой радости Бэнкса, врача в палате не было. Люси, лежа в кровати, читала журнал мод. Лучи солнца, пробивающиеся между шторами, падали на вазу с тюльпанами, стоявшую на прикроватном столике, на простыни и на подушки, пятнали по-больничному бледное лицо Люси солнечными зайчиками; пряди блестящих черных волос рассыпались по подушке. Сегодня цвет кровоподтеков стал более темным, выглядела она получше, чем накануне, однако половина головы все еще была забинтована. Здоровый глаз с длинными ресницами, черный и блестящий, пристально наблюдал за их приближением. Бэнкс не мог понять, что именно он выражает, однако ясно видел, что страха точно нет. Он представил Дженни, назвав ее «доктор Фуллер».

Люси едва заметно улыбнулась.

— Есть какие-нибудь новости? — спросила она.

— Нет, — ответил Бэнкс.

— Он умирает, да?

— Почему вы так думаете?

— Просто у меня предчувствие, только и всего.

— Если бы Терри умер, вы изменили бы свои показания?

— Как это?

— Об этом вы должны рассказать.

Люси замолчала. Бэнкс наблюдал, как хмурилось ее лицо, пока она обдумывала ответ.

— Если я должна… А если бы я знала… ну, понимаете… о Терри и этих девушках и всем остальном… Чем это мне грозит?

— Люси, вам следует быть более откровенной с нами.

Она облизала губы:

— Но я не могу. Сейчас-то точно не могу. Мне нужно позаботиться о себе. Я хочу узнать: если я вспомню что-то дурное, что вы сделаете?

— Смотря что вы вспомните, Люси.

Люси вновь погрузилась в молчание. Дженни села на край кровати, расправила юбку и спросила:

— А вы не вспомнили ничего нового о событиях вчерашнего утра?

— А вы психиатр?

— Психолог.

Люси посмотрела на Бэнкса:

— Меня могут заставить пройти тест?

— Нет, — успокоил ее Бэнкс. — Никто не может заставить вас пройти тестирование. По этой причине здесь и присутствует доктор Фуллер. Она хочет просто поговорить с вами. Она здесь для того, чтобы помочь. Можешь начинать, — еле слышно произнес Бэнкс, обращаясь к Дженни.

Люси внимательно смотрела на Дженни:

— Ну… я не знаю…

— Вам ведь нечего скрывать, верно, Люси? — спросила Дженни.

— Нет. Я просто волнуюсь, что они могут все повернуть против меня.

— Кто?

— Врачи. Полиция.

— Зачем им это надо?

— Не знаю. Потому что они думают, что я нечистая сила, дьявол.

— Никто не думает, что вы дьявол, Люси.

— Вас, наверно, интересует, как я могла жить с человеком, который творил этот ужас, верно?

— Так как вы могли жить с ним? — повторила ее вопрос Дженни.