Королева воинов - Алан Голд

— Он поблагодарил меня за информацию и сказал, что примет ее к сведению. Но я понял по выражению его лица, что ему это безразлично. Я еще не вышел из комнаты, а он уже окунулся в свои дела. Почему Квинт Вераний тоже обращается со мной, как с простолюдином? Разве он не понимает, кто я? Он не имеет права говорить со мной так презрительно!

Кассий еще поворчал, отпил еще вина и заметил прокуратору, что у него недурно готовят. Прокуратор спросил:

— А твоя мать, Боадицея?

— Она мне не мать! — завопил вдруг Кассий. — Она просто вышла замуж за моего отца! Она шлюха и предательница!

Дециан с подозрением посмотрел на гостя.

— Предательница? По отношению к кому? — спросил он.

— К Риму, — быстро ответил Кассий. — Мой отец — верный слуга Рима. Он любит императора и стремится трудиться на благо и для богатства империи. Но жена тайно обманывает его, а отец ничего об этом не знает. Я слышал, когда она говорила с одним из своих слуг в коридоре дома. Она сказала, что собирается убить мужа и захватить власть над королевством, а потом поведет свою армию против вас. Она собирается убить всех римлян в Британии. По вере бриттов чужаки не Должны ступать на землю Британии, вот почему она отправилась в то путешествие! Она получала тайные вести от разных правителей и она плетет заговор! Вам нужно схватить ее и обеих ее дочерей!

Молодой человек явно начал давать полезную информацию. Если бы все это подтвердилось, то Кассий стал бы для Дециана союзником, которого прокуратор мог использовать, чтобы выяснить, где бритты прячут свои запасы оружия, еды и, что намного важнее, золота, серебра и олова. Это богатство было нередко скрыто от глаз Рима, и если только он, Дециан, его обнаружит, то сможет сразу разбогатеть и возвыситься.

Дециан поднялся из-за стола и прошелся по комнате, потом положил руку на плечо молодого человека и вкрадчиво произнес:

— Должно быть, ты очень храбр, раз пришел сюда поговорить со мной. Особенно после сведений, отвергнутых твоим отцом и правителем Британии…

— Я не сказал отцу. Он ничего не знает и не должен узнать.

Удивленный, Дециан спросил:

— Но почему не сообщить своему отцу? Он, без сомнения, должен бы это знать, чтобы принять меры против этой предательницы, своей жены.

— Нет! — завопил бритт. — Он не должен знать ничего. И он не должен знать, что я что-то сказал вам. Сделайте так, как я вам говорю, возьмите войска, отправьтесь в земли иценов и убейте ее. Почему вы не можете сделать такую простую вещь?

Дециан покачал головой.

— Я могу, Кассий, — мягко произнес он. — И сделаю это. Но если я это сделаю, то должен получить от тебя кое-что взамен. Мне нужно, чтобы ты тоже кое-что сделал для меня. В отличие от правителей прокуратор обладает несколько иной властью. Мы не контролируем большие армии, но являемся внушительной силой близ трона императора. А так как мы управляем имперскими финансами провинции, то принимаем и важные решения. Да, конечно, правителем кажется тот, кто сидит в главном городе, но такие люди, как мы с тобой, знают, как обстоят дела на самом деле.

— И вы разговариваете с самим императором? — спросил Кассий, сделав круглые глаза.

— Конечно. И, что более важно, я напрямую разговариваю с советником императора Сенекой, моим дорогим и близким другом. Ты можешь сказать, что император — самый важный человек в мире. Тогда Сенека будет вторым, а я — третьим. Я хочу, чтобы ты поработал для меня. Человек твоего ума нуждается в большом поле действий, а не маленькой земле на севере. Если ты хорошо послужишь мне, Кассий, я вознесу тебя к самой вершине Римской империи. Кто знает? Возможно, ты будешь обедать с самим императором. Итак, что волнует тебя?

Дециан с трудом поборол насмешливую ухмылку, увидев на лице собеседника идиотский восторг.

— Я могу помочь тебе, прокуратор, — заторопился Кассий. — Я не такой, как остальные бритты, и я отправлюсь в Рим, где со мной будут обращаться, как с королем. Они сказали мне, что я могу вернуться, когда захочу, и что сам император назначит мне встречу.

Кассий взглянул на Дециана, пытаясь понять уловить выражение его лица. Пожилой человек кивнул и улыбнулся:

— Все хорошо, Кассий. Хорошо, что ты пришел ко мне.

58 год н. э. Дворец императора Нерона

…Прочему его отослали? И зачем отправили на галерею? Что мог хотеть от него Сенека? Вопросы переполняли его. А больше всего на свете легат африканских легионов Светоний Паулин ненавидел вопросы, на которые не знал ответов.

Высокий, внушительного вида, особенно если в доспехах, седеющий полководец, чье лицо загрубело от бесконечных походов и сражений в жарких странах, Светоний Паулин отдыхал на своей вилле среди холмов Этрурии, когда внезапно прибыли гонцы от Сенеки с приказом немедленно отправиться в Рим.

В Риме он был помещен в маленькую удобную комнату северного крыла дворца. Он ждал весь день и все следующее утро, но никто не пришел ни от Сенеки, ни от Нерона. Извещены ли они о его прибытии? Если бы ему не назначили аудиенцию в нынешний полдень, он собрался бы и уехал домой. Ему не слишком нравился Рим и его политики даже в лучшие времена, а последние рассказы о том, что творилось в столице, убедили его, что от Рима сейчас нужно держаться подальше. Царящее здесь зло и распутство стало заражать всю империю, и он не хотел иметь с этим ничего общего.

Он был счастлив, когда шел в поход со своей армией или когда жил дома, в Этрурии, со своей женой и детьми, и терпеть не мог, когда вмешивались в его частную жизнь. Он провел в походах четыре года, не видя сына и дочерей, теперь они выросли, и ему так хотелось остаться с ними. Он как раз беседовал со своей старшей дочерью о молодом человеке, который был ниже ее по положению, но хотел на ней жениться, когда прибыл вестник из Рима. В его драгоценный семейный круг вдруг ввалились вооруженные, сопровождающие гонца люди. Они вручили Светонию послание, и менее чем через час уже он скакал на юг, окруженный самого отталкивающего вида германцами из преторианской стражи, и поглядывали они как-то нехорошо. Ошеломленному семейству оставалось только смотреть, как он спускался с холма к римской дороге.

Хорошо зная нравы Рима, Светоний понимал, что приезд к нему вооруженной стражи имел вескую причину, что-то, что он сделал или же не сделал, и по капризной воле императора его жизнь вполне может теперь закончиться. Чему быть, того не миновать. Но что действительно приводило его в ярость, так это то, что ему даже не дали времени попрощаться с семьей и помолиться перед дорогой. Что это за государство, где человеку даже на пороге смерти не дают проститься с миром, который он должен раньше срока покинуть?

Но Светоний ошибся. Уже при въезде в город он встретил самое почтительное обращение, его приветствовали даже люди на улицах, люди, которых он никогда прежде не видел. Однако к тому моменту, когда они достигли дворца Нерона, Светоний не имел ни малейшего представления, почему же его позвали в столицу. Само доставленное ему письмо было туманным, его просто вызывали в Рим. Что ж, скоро он выяснит, суждено ли ему услышать голос императора или почувствовать на шее его меч.

Каждый раз, бывая в Риме — настолько редко, насколько это было возможно, — он любовался зданиями и театром, но за великолепными постройками с их красивыми фасадами, изящными колоннами, богато украшенными залами со всеми их мозаиками и фресками скрывалось гнилое нутро. Сенат давно разложился и погряз в роскоши, рынок кишел ворами и жуликами, которые обманывали людей, таверны, гостиницы и бордели были еще большими гнездами зла и порока.

Светоний всегда считал, что рыба начинает гнить с головы. Когда ему поручили контроль над легионами на севере Африки, он обнаружил, что командиры стали изнеженны и ленивы и проститутки — постоянные гостьи в лагере. Местные торговцы скупали у солдат мечи и копья, а те врали своим старшинам, что потеряли их.

Светоний быстро очистил легионы от семян разложения и разврата, которые обнаружил по приезде на место. Прежде всего он с позором отослал половину командиров в Рим, приказав лишить их годового жалованья, затем возвысил умных и храбрых людей, которым ранее не давали занять заслуженное положение. И наконец, дабы утвердить в армии основы морали, он распял нескольких отъявленных негодяев и в назидание всем публично казнил особенно продажного сирийского центуриона. Вид его медленной смерти пронзил страхом всю армию, и за считанные дни Светоний получил над ней полный контроль. А потом всего за месяц натренировал своих людей так, что они стали первым римским войском, которое смогло покорить ужасные горы Атласа.

Теперь он находился в Риме, самом сердце зла, пожиравшем империю, он стоял и смотрел на погрязший в разврате дворец, гадая, зачем он здесь.

— Мой дорогой друг, — сказал мягким голосом некто, тихо вошедший на галерею и вставший за его спиной, — примите мои искренние извинения за то, что вам пришлось ждать. Приветствую вас от всего сердца и выражаю вам свое восхищение.