Чупакабра - Екатерина Бальсина

Султан, как и обещал, выделил нам два десятка отборных стражников и самых быстрых верблюдов, так что на возвращение, по словам белошерстого, нам придется затратить всего три дня вместо четырех. И это не могло не радовать.

Рано утром мы проехали сквозь ворота, и я еще долго сидел на спине своего верблюда задом наперед, любуясь напоследок высокими стройными башнями, переливающейся на солнце мозаикой, аккуратными улочками и суетливой толкотней людей. Затем мы отъехали достаточно далеко, и даже мой зоркий глаз перестал различать отдельные фрагменты города. Я не большой поклонник человеческих построек, но этот город меня совершенно очаровал. Яркий, красивый, притягательный — у меня не хватает человеческих слов, чтобы выразить все свое восхищение. Как жаль, что я, скорее всего, не вернусь сюда.

Я тоскливо вздохнул. Прощай, Ингар. А меня впереди ждет берлога белошерстого, очередная магическая клетка и наполненные скукой дни.

Тепло простившись с отрядом султана на границе и прыгнув порталом в Империю, Тиллирет в сопровождении Пина и чупакабры углубился в ближайший лесок с твердым намерением сделать привал под тенистым сводом и окончательно придти в себя после изнуряющей жары пустыни. Однако не успели путешественники пройти и двух шагов, как им навстречу из-за дерева шагнула знакомая рослая фигура.

— Здрасте, — пробасила она.

Тиллирет с нескрываемым удивлением воззрился на племянника Мурдина. С их последней встречи внешность того претерпела значительные изменения. Во-первых, исчезла густая борода, свисавшая почти до пояса. Во-вторых, под ней обнаружилось очень симпатичное и немного смущенное лицо, словно его обладатель никак не мог привыкнуть к своему новому внешнему виду и отчаянно стеснялся людских взоров. В-третьих, в правой руке парень сжимал какую-то палку, в которой Бродяга, приглядевшись, опознал магический посох самого Мурдина.

— Здрасти, — растерянно ответил Тиллирет, ошеломленно разглядывая помолодевшего и похорошевшего парня. Теперь ему на вид можно было дать лет двадцать-двадцать пять, а не сорок, как сначала. А может, так оно и было на самом деле.

— Добыли камень? — куда-то в сторону поинтересовался племянник Мурдина.

— Да, — Бродяга суетливо принялся шарить по карманам. Наконец рубин был извлечен на свет и вложен в протянутую руку парня. — Вот. Только он испорчен, то есть осквернен. Пусть Мурдин посмотрит повнимательнее, что там с ним. Я обещал султану Ингара, что верну им рубин в идеальном состоянии.

Племянник Мурдина молча сунул камень в карман, а в руку Тиллирета записку. Пока Тиллирет лихорадочно соображал, как бы поделикатнее выпытать у него имя — неудобно как-то, так часто в последнее время встречаются, а маг даже не знает, как к парню обратиться — посланник главы гильдии повернул очередное кольцо и исчез во вспышке света.

Я про себя ехидно захихикал, глядя, как белошерстый осторожно разворачивает полученную бумагу. Да, чует мой хвост, что нескоро мы попадем в берлогу белошерстого. Сдается, что только что нас опять послали, как говорит хозяин.

Решив, что человекам надо побыть наедине и обсудить последние события, я неторопливо отправился в глубь леса. Надо бы поохотиться, а то скоро уже забуду, как правильно добычу загонять. Заодно и человеков порадую, а то морды у них сейчас — без слез не взглянешь.

Тихо пофыркивая себе под нос, я тактично удалился. Настроение у меня почему-то было просто преотличнейшее.

— Что это? — с опаской спросил Пин, указывая на зажатый у Тиллирета в руке клочок бумаги.

Бродяга подозрительно уставился туда же, не торопясь приступать к чтению. Мага терзали смутные сомнения, что ничего хорошего для себя он там все равно не прочитает. Судя по выражению лица Пина, его одолевали подобные мысли.

— Кажется, это очередное послание от Мурдина, — стремясь потянуть время, сообщил очевидное Тиллирет.

Пин поколебался некоторое время, но потом все же рискнул уточнить:

— И что в нем написано?

Бродяга укоризненно посмотрел на мигом смутившегося приятеля. Однако делать нечего, ключевая фраза была произнесена, и маг медленно развернул записку:

"Мои дорогие Тиллирет и Пинмарин!

Позвольте поздравить вас с успешным выполнением миссии в Ингаре. Надеюсь, что все прошло просто без сучка, без задоринки. Однако расслабляться пока рано…"

Тиллирет застонал и выронил листок, закрыв лицо руками. Так он и знал. Этот старый черт Мурдин решил их с Пином загнать в могилу! Иначе для чего все эти бредовые задания и нелепые поручения?

Заметив, что Бродяга временно выпал из пространства и времени, Пин подхватил уже собравшийся улететь листок и продолжил чтение. Разумеется, вслух.

"…Теперь я попрошу вас отправиться в Борунд и достать Сапфир Северного Короля. Поскольку у нас с ними сейчас прекрасные отношения, я не думаю, что это вызовет у таких мастеров дипломатии какие-либо проблемы.

С наилучшими пожеланиями, Мурдин".

Тиллирет отнял руки от лица и подумал, что сбываются его самые худшие опасения.

Я наслаждался прогулкой по лесу. До чего же замечательно вдыхать этот напоенный влагой, пронизанный тысячами запахов воздух! Не чета тому живому кипятку в пустыне.

Вдоволь набегавшись, накувыркавшись и надышавшись, я приступил к поиску добычи. Текс, что мы тут имеем? Тут вот мышки лесные бегали. Какая гадость! Пока хоть одну поймаешь, с ума сойдешь, а голода эта мелюзга совершенно не утоляет. А вот здесь зайчик пробегал. Нет, след старый, где-то двухдневной давности. Не пойдет. А оленей тут не водится, что ли?

Блуждая по лесу в поисках чего-нибудь съестного, я неожиданно наткнулся на резко бьющий в нос запах крупной птицы. Подранок? Иначе с чего бы птице бегать по земле? Ну а раз так, то самое время ею подкрепиться.

Плотно прижав нос к следу, я шустро затрусил вперед. Рот наполняла голодная слюна. Надо же, а я и не заметил, как успел проголодаться.

След вел совсем недалеко, и добычей действительно оказалась раненная птица. Уж не знаю, как это получилось, но одно крыло у нее было перебито и беспомощно свисало вниз. Увидев меня, она попыталась принять боевой вид, но я одним обманным движением оказался сзади и вонзил острые зубы в хрупкую шею. Глаза мои закатились от удовольствия, и я, урча и причмокивая, присосался к ране.

Тиллирет, мрачно закутавшись в свою хламиду, неотрывно смотрел на рыжеватые всполохи костра. Пин в сторонке в приступе энтузиазма ощипывал пойманного Бесом тетерева с безумно кровожадным выражением лица. Пух и перья так и летели во все стороны от разошедшегося Весельчака. Мысли обоих магов были исполнены коварных планов и жажды мести в адрес Мурдина, причем, судя по замученному виду птички, Пину удавалось реализовать часть из них на практике.