Шах и мат - Олежанский Георгий

Пристегнув к поясу облегченную кобуру с заряженным пистолетом «макаров» и заправив футболку в джинсы, Максим пулей вылетел на улицу. Уже минут через пять должна была подъехать служебная машина.

«Надо было надеть носки», — недовольно пробубнил недовольный спешкой Разум. Все же кожаные мокасины неприятно натирали ноги.

Подъехавшая черная тонированная «Приора» остановилась около подъезда здания Управления, где стоял Максим.

Сев на переднее сиденье, он сразу же обратился к Костику, расположившему сзади с кипой документов.

— Ты выписал задание на «Эдиков»?

— Да, сразу, как только прошла информация.

Доментьев кивнул:

— Хорошо.

Покинув территорию чеченского Управления ФСБ, машина свернула направо и выехала на главную дорогу, откуда минут через семь, проскочив с включенным СГУ все светофоры, ушла налево через две сплошные в небольшой переулок, заканчивающийся метров через тридцать оборудованным КПП, возле которого постоянно несли дежурство пять «вованов» — бойцов внутренних войск МВД России.

Максим приоткрыл тонированное окно и показал, не раскрывая, «ксиву». Старший наряда кивнул, тем самым показав своим, что все в порядке и можно пропускать.

Они столкнулись почти лоб в лоб на пороге КПП объекта «Ласточка». Максим с силой открыл железную дверь, когда с той стороны пропускного пункта с папкой под мышкой, упакованный в черную форму, чуть не вывалился Эдик.

Эдик был «вертолетчиком», личностью весьма засекреченной — настолько, что он и сам не знал, чем должен заниматься.

— Твою… — хотел было ругнуться Эдик, но вовремя замолчал. Мало ли кто это мог быть… Если такой же сотрудник, как и он, то нормально, а если начальник, то проблем потом не оберешься, замучают до конца командировки.

— …мать! — закончил фразу Эдик после легкого замешательства, узнав ухмыляющуюся физиономию Максима Доментьева. — Я думал, что москвичи держаться подальше от опасной республики.

Чечня в 2009 году была «нервной» республикой с намеком на политическую стабильность. Война уже не война. Ничто не делилось на черное и белое, как во времена, когда все начиналось. Всюду царил мир, но мир условный.

— Ну-ну, — отмахнулся Максим, — как видишь, и москвичи довольно часто приезжают в Чечню.

Они обнялись. Крепко, по-мужски, по-дружески.

— Я тут закончу дела, — проходя на объект, бросил Максим, — будет время вечером, забегай в 49-ю комнату второго корпуса.

Эдик довольно улыбнулся:

— Только я не один приду, я с кузнецом.

— Вот смотри, Максим, — ткнул указательным пальцем на карте около с. Даттах Ножай-Юртовского района Чечни «вертолетчик» Эдик, — здесь мы зафиксировали новый радиосигнал. Связь осуществляется в одно и то же время, в пять вечера, и длится ровно три минуты: ни секундой больше, ни секундой меньше. Но самое интересное в другом: сигнал выдается зашифрованным трафиком и не маскируется. Такое ощущение, что тот, кто его передает, специально хочет засветиться перед нами.

Доментьев сдвинул брови, недоверчиво покосившись на Эдика, который грузно плюхнулся на стул у стола с лежащей на нем картой республики; стул напряженно скрипнул, дав понять, что в следующий раз может не выдержать.

«Недовольство» стула Эдик оставил без внимания, откинувшись на спинку.

— Что скажешь? — обратился Максим к Косте.

— В этом районе стоит «тройка», — ответил он, — 3-й отдел службы ЗКС то есть. Место их дислокации неподалеку от Ножай-Юрта.

— Командир? — поинтересовался Доментьев.

— Командир — мужик нормальный, но жесткий, — слабо улыбнувшись, ответил Костя, — собственно, ты его знаешь. Смирнитский Анатолий Иванович.

— Жесткий? — недоверчиво переспросил Максим.

При первой и по сути единственной встрече на территории Управления этот крупный и улыбающийся полковник не показался ему таковым. Но внешность часто бывает весьма обманчивой.

— Ну да, — сказал Антонов Костя, — здесь в Управлении его не любят: прямой, не уважает ни дипломатию, ни субординацию. Сказал как отрезал: все по существу. Сам понимаешь, начальство под боком таких людей долго терпеть не может. Вот и «сослали» его подальше. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.

— А как же работа? — поинтересовался Максим.

— А что работа? — ухмыльнулся Костик. — Минимум бумаги, весь документооборот в Управлении. Основные справки передают по «Баяну», а так раз в месяц наведывается узнать, что творится. Только потому что пункт дислокации его подразделения находится вне Управления, даже упростили работу с агентами.

— Как это? — переспросил Доментьев.

— Упрощенная схема. Чуть ли не единственный начальник в системе, кому на это дали официальное директорское добро.

— О как! — удивился Максим.

Антонов пожал плечами:

— Так говорят. Ну, а тут, помимо всего этого, еще и перипетии личной жизни — только сам черт не очерствеет.

Заметив на лице друга неподдельное удивление, смешанное с интересом, Костик добавил:

— Я, конечно, сам не знаю всего, но, говорят, он на таджикской границе попал в серьезную передрягу, еще жена ушла после развала Союза. Короче, жизнь потрепала мужика, и с семьей тоже не вышло.

— Понятно, — протянул Максим, — но, собственно, планов это не меняет. Эдик, по выявленному сигналу есть что-нибудь конкретное?

Эдик призадумался.

— Ну, как я уже и сказал, создается ощущение, что этот сигнал появляется неспроста, — наконец произнес он. — Возможно, они хотят, чтобы его засекли, — передают какую-то информацию. А это вызывает определенные вопросы.

— Есть идеи?

— Мы тут покумекали между собой: думаем, это миниатюрный спутниковый передатчик, похожий на тот, что мы в свое время нашли в камне у англичан. Но если английский передавал исключительно на мобильные телефоны, то этот заточен конкретно на спутник. Да, — воскликнул Эдик, хлопнув ладонью себе по лбу, — чуть не забыл еще один момент: устройство, похоже, функционирует как активная базовая станция для всех видов мобильной и сотовой связи, работающая со всеми телефонами в радиусе 20–30 километров, и, скорее всего, принимает все виды радиоизлучений.

— Да ну! — удивился Костя.

— Представь себе, — повернувшись в сторону Кости, произнес Эдик, — когда мы пеленгуем работу устройства и включаем режим перехвата его сигнала, то параллельно с этим к нам сыпятся информационные идентификаторы мобильных телефонов, спутниковых устройств и станций связи, раций и подобных гаджетов.

Увидев удивленное и в то же время заинтересованное выражение на лице Максима, Эдик добавил:

— В папке на сейфе.

Доментьев не раздумывая взял с сейфа серую папку. Внутри находился помятый лист, наполовину исписанный корявым почерком.

— О, — протянул Максим, указывая на коричневый след — видимо, от стакана с кофе, — какая аккуратность. — И улыбнулся.

— Ну а что ты хотел? — буркнул Эдик. — Мужики за работой.

Но Доментьев углубился в изучение написанного.

— Один номер принадлежит Кхутайбе, — комментировал Эдик.

— Второй? — спросил Максим, аккуратно перенося данные в планшет.

— Определили по IMEI трубки, которая уже за ним засветилась.

Доментьев кивнул, показывая, что слушает.

— Последний, — продолжал Эдик, — пока не знаем, кому принадлежит. Появился впервые. Опять-таки, не знали бы в принципе, если бы не этот сигнал.

— Эдик, не выпускай ситуацию из-под контроля, — закончив вносить данные в планшетный компьютер, сказал Максим, — нужно вытащить по максимуму. Костя, выявляемые номера и трубки, держи на прослушке в онлайн-режиме. Нужно во что бы то ни стало установить источник этого нового сигнала.

Отдав приказания, Максим свернул карту.

— Стало быть, планируете брать? — спросил Костя.

Доментьев пожал плечами:

— Не знаю, тут я не могу принимать какие бы то ни было решения. Как скажет Москва.

— Москва? — язвительно ухмыльнулся Костя. — Да что может Москва, уже давно потерявшая связь с действительностью? Кажется, Москве нужна «показательная порка», чтобы вернуть пошатнувшееся доверие регионов.