Усмешка Люцифера - Корецкий Данил Аркадьевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сталь ударяла о сталь с такой силой, будто кузнец бил молотом по наковальне, Шотландец пятился назад. Он попытался тщательно отработанным приемом выбить оружие из рук противника, но это ему не удалось. Секретные выпады, которым он научился у знаменитого Скараманги, тоже не достигали цели — казалось, что Дракон брал уроки у того же учителя!
Шпага Дрейка вдруг закрутилась вокруг клинка противника с такой скоростью, что превратилась в блестящий на солнце конус — удлиненное оружие вдруг вылетело из руки Шотландца и, кувыркаясь, взлетело высоко вверх. Обезоруженный пират замер в нелепой позе фехтовальщика без шпаги. Зрители замерли. Но в честном поединке джентльмены не убивают безоружного противника. Даже если это джентльмены удачи, которые на палубах чужих кораблей, увы, далеко не всегда соблюдают правила дуэльного кодекса. Дракон, опустив клинок, замер, дожидаясь, пока длинная шпага завершит свой полет и вернется на землю пиратской республики, воткнувшись глубоко в песок.
Шотландец схватил шпагу и стал в стойку, клинки снова скрестились. Но перевес Дрейка был настолько очевиден, что исход поединка стал уже всем ясен. Правда, никто не предполагал, что он сделает в следующую секунду: клинок Дракона сверкнул, как молния, и отрубил противнику ухо со злополучной серьгой. Хлынула кровь. Окровавленный кусок мяса упал на песок. Зрители негодующе закричали: такие вещи среди джентльменов не приняты, даже если это джентльмены удачи! Но с другой стороны, дуэльный кодекс этого не запрещает…
Зажав рану, Шотландец сделал обманный финт и всем телом нанес удар, которым обычно пронизывал противника насквозь. Но сейчас все вышло наоборот: его шпага проткнула воздух, а острие клинка Дрейка выскочило из спины Шотландца, оставив на белой рубашке медленно расплывающееся красное пятно. Пират, выронив оружие, рухнул на землю.
Зрители, а здесь в основном были матросы с «Морского ветра», негодующе закричали.
— Нечестно! Ему помогает дьявол! Бей Дракона!
Кольцо пиратов стало угрожающе сужаться. Дрейк и трое его спутников стали спина к спине и выставили клинки, хотя понимали, что шансов у них нет — слишком велико было численное превосходство нападающих.
— А ну назад, шакалы! — внезапно раздался угрожающий крик. Круг пиратов Шотландца смяли и разорвали неизвестные люди во главе с невысоким седоголовым крепышом, которые стали на защиту четверки с «Золотой лани».
— Разойдитесь! Все было по правилам! — громко крикнул седой главарь, размахивая абордажным кортиком. — Первому, кто сделает шаг, я отрублю голову!
Неожиданная помощь вызвала замешательство среди пиратов с «Морского ветра». Теперь силы стали равны, а вступать в кровопролитную схватку — это совсем не то, что просто зарубить четверых конкурентов. Агрессивность толпы мгновенно исчезла, пираты стали медленно расходиться.
— Забери мою пуговицу, Боб! — приказал Дрейк, направляясь к седоголовому крепышу и внимательно всматриваясь в будто бы знакомое лицо. Тот стоял молча и улыбался.
— Гном?! Ты, что ли?! Разрази меня молния!
— Я!
Они обнялись.
— Тебя не узнать!
— За десять лет люди меняются, — ответил Гном. — Хотя ты мало изменился.
— А какова судьба остальных ребят?
— Обломки «Осьминога» после того шторма видели в океане, «Рыбу-меч» сожгли испанцы, но Голландец жив, он у меня, на «Мурене»…
— Пойдешь со мной в поход?
Гном кивнул.
— Конечно!
— Отлично! Я сейчас вернусь на «Лань», а ты возьми людей и привези мне с «Девятого вала» пленницу Шотландца, ее зовут Абигайл. На всякий случай мы будем держать их под прицелом!
Гном кивнул.
* * *За прошедшие десять лет Абигайл значительно изменилась: фигура угловатой девушки-подростка приобрела пышные формы — на палубу «Золотой лани» ступила статная дама, правда, испуганная, с похудевшим лицом и тусклыми глазами. Но Дрейк почувствовал, что его влечет к ней так же, как и прежде, а может быть, еще сильнее. Она же смотрела на него без всяких эмоций. Неужели не узнала?!
— Я Френсис Дрейк. Капитан той посудины, что доставила тебя из Испании в Англию. Ты не признаешь меня? А вот я тебя сразу узнал, потому что всегда помнил. Видно, это судьба, коль скоро мы вновь с тобой встретились на моем корабле…
— Судьба моя слишком печальна, — тихо ответила она. — Я была пленницей пиратов, и этот месяц был для меня просто адом…
— Шотландец получил по заслугам, — Дрейк вынул из кармана свернутый платок, развернул. Золотая пуговица была запачкана запекшейся кровью. — Возьми обратно мой подарок. Только надо его вымыть.
Абигайл безразлично протянула руку.
— Пойдем ко мне в каюту. Тебе надо отдохнуть.
— Будешь опять поить меня ромом?
— Ром — универсальное лекарство!
— Да, он говорил мне то же самое…
Дрейку стало неприятно. Получалось, что Абигайл не видит разницы между ним и Шотландцем. Впрочем, а есть ли она, эта разница?
— Что ты думаешь со мной делать? — спросила она в каюте, пригубив рома. — Мой муж теперь наместник короля, он заплатит хороший выкуп…
— Меня интересует другое! — Дрейк осушил свой стакан. — Когда и каким маршрутом уходит из Акапулько галеон с серебром? Ты должна это знать!
— Я это знаю, — кивнула она, без принуждения допивая свой ром. Похоже, что привыкла к обжигающему напитку… — Раз в три месяца муж отправляет в Испанию «Морского орла» или «Русалку». Если нам нужно домой, на них плывем и мы — эти корабли хорошо охраняются.
— Есть график выхода их из порта?
— Специального графика нет. Просто в конце месяца. Ты отпустишь меня?
— Конечно!
— И, надеюсь, не воспользуешься моим положением пленницы?
— Вот этого обещать не могу, сеньора! Ведь я пират. Прошу в спальню, она вам уже знакома…
Абигайл обреченно выполнила приказ.
Глава 2
Серебряный галеон с приятным сюрпризом
Тихий океан, Западное побережье Американского континента, 1578 год
Весной 1578 года англичане как гнев Божий обрушились на побережье Вест-Индии. Они нападали на ничего не подозревавшие испанские суда в тихих гаванях, кровавой волной прокатывались по городкам и поселениям испанских колонистов, вырезая целые гарнизоны и расхищая все, что могло представлять какую-то ценность. Четыре корабля Дрейка прошлись по испанским островам и поселениям на берегу Тихого океана, словно пожар по сухой траве. Горели дома, гремели выстрелы, лязгала сталь, лилась кровь, кричали женщины… Слитки золота и серебра, восточные шелка и драгоценная посуда, ювелирные украшения и какие-то таинственные безделушки туземцев из драгоценных металлов и камней — все неиссякаемым потоком текло и оседало в трюмах «Золотой лани», «Тайфуна», «Девятого вала» и «Медузы». Над отбитыми островами вместо испанских водружались английские флаги — Дрейк оставлял на них своих людей с вооруженными отрядами. Гном стал алькадом на острове Десаласьон, Голландец возглавил английскую колонию на острове Санта-Инес…
Все сполна испил Дрейк за это время: азарт, риск и радость побед, кровь поверженных врагов и слезы заложников, огонь пожарищ и жаркие абордажные поединки, жестоко подавленный им бунт команды на «Медузе», пьянки и любовные утехи с Абигайл… Камень его перстня странно светился изнутри страшноватым огнем преисподней, но он предпочитал не задумываться о его природе, как будто это был огонь маяка в темной ночи судьбы. Зачем задумываться, куда приведет обозначаемый им путь? Иногда ему казалось, что путеводный огонь тускнеет, — это был плохой знак, и он не задумываясь отказывался от планов, которые на первый взгляд сулили выгоду. И оказывалось, что правильно поступил…
Настала ночь, когда Абигайл высадили с парусного баркаса на берегу Акапулько. За время плаванья Дрейк привязался к ней, и теперь ему не хватало женщины, которая постоянно ждет его в каюте. И плевать, что это ожидание пленницы, не имеющей права выбора, плевать, что она много пила, чтобы забыться и убежать от действительности, что она была словно неживая, когда он ласкал ее тело… Сейчас он представлял, как она отходит от пережитого в объятиях своего мужа, распаленное воображение рисовало мельчайшие подробности, и он рычал от неутоленной страсти и ярости.
