Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество - Роман Николаевич Лункин

(Верхняя Австрия) подчеркивает, что Европа игнорирует преследования христиан в разных странах мира именно из-за агрессивной формы атеизма, которая связывает религию с отсутствием свободы и угнетением. Атеистическая политкорректность приводит к умалению ценности религиозной свободы. Наряду с этим епископ Независимой евангелическо-лютеранской церкви (консервативное крыло немецкого лютеранства) в Германии Ганс-Йорг Фойгт заявлял, что Германия все больше отказывается предоставлять убежище мусульманам, которые обратились в христианство. Тогда как на родине их ожидают преследования за веру и смерть (у чиновников периодически возникали сомнения в том, насколько искренне мусульмане принимают христианство, чтобы остаться в Германии, а либеральные деятели призывали не заниматься «прозелитизмом» среди беженцев, что для консерваторов неприемлемо)[268].

Католики, консервативные лютеране и евангельские протестанты становятся основой для электоральной поддержки евроскептических партий и движений. Это «Альтернатива для Германии», где есть христианское крыло, партии «Йоббик» и ФИДЕС в Венгрии, пользующиеся открытой поддержкой католических иерархов. Во Франции католики принимали активное участие в президентской кампании 2017 г. С одной стороны, часть консервативных католиков поддерживали и поддерживают Национальный фронт Марин Ле Пен (около 25 % убежденных католиков). С другой стороны, половина всех практикующих католиков, судя по опросам, отмечали, что будут голосовать за католика Франсуа Фийона[269]. Накануне второго тура президентских выборов в апреле 2017 г. католические иерархи Франции решили уточнить свою политическую позицию, не называя напрямую имен кандидатов. Конференция французских епископов выступила с заявлением, которое было воспринято общественностью и масс-медиа как фактически прямая поддержка Эммануэля Макрона. Очевидно, что крайне правый фланг в лице Национального фронта оказался неприемлем для церковного руководства. В заявлении был осужден радикальный евроскептицизм в виде пересмотра отношений с ЕС и иммиграционной политики ЕС, к чему призывает Марин Ле Пен: «Сегодня главная опасность – это отказ от борьбы за будущее в угоду фатализму». Епископы призвали к воплощению солидарности в обществе, к помощи нуждающимся и мигрантам, к регулированию противоречий между «неконтролируемым либерализмом» и сохранением «механизмов социальной защиты». На весенней сессии Конференции французских епископов в Лурде в конце марта 2017 г. президент конференции архиепископ Марселя Жорж Понтье также подчеркнул «необходимость братства» в политически разделенной Франции: «Мы не сможем переосмыслить будущее нашего народа, если мы изолируем себя друг от друга. Некоторые люди считают, что это (культурная изоляция) – это хорошо, но это приманка»[270]. Дополнительным фактором, который подогревал беспокойство французского епископата, стало возникновение и активизация целого ряда католических общественных движений консервативного толка – это «Протест для всех» («Manif pour tous»), «Здравый смысл» («Sens Commun»), Ассоциация католических семей, которые организовывали массовые демонстрации в 2013 г. против закона о «браке для всех», а также участвовали в предвыборной кампании Франсуа Фийона. Часть консервативных верующих, безусловно, так или иначе переходит на откровенно евроскептические позиции, что и заставляет иерархов корректировать взгляды верующих.

В целом ряде стран можно увидеть самые различные оттенки евроскептицизма, которые в том числе активно поддерживают верующие во время выборов. Критику ЕС и своей страны как части структур управления ЕС можно увидеть также в движениях, которые выступают за национальный суверенитет и независимость от «метрополии», как, к примеру, движение за независимость Каталонии от Испании (оно разделило католиков-каталонцев и вызвало осуждение со стороны лидеров Церкви Испании).

В Италии вслед за британским брекзитом о необходимости проведения референдума о выходе из ЕС заявляла в 2016 г. лишь крайне правая Лига Севера во главе с Маттео Сальвини. Партия евроскептиков движение «Пять Звезд», основанная комедийным актером Пеппе Грилло, не собирается выходить из ЕС, в лице Луиджи ди Майо предъявляла ряд претензий к ЕС, не обеспечивающему защиту граждан. Лига Севера является католически ориентированной партией, которая выступает с критикой епископов, которые принимают беженцев и побуждают к этому приходы по всей Италии. Критические высказывания Луиджи ди Майо о будущем ЕС вполне укладываются в стратегическое видение Ватикана. По словам ди Майо, «изначальный проект ЕС был правильным. Политический союз и ощущение сообщества. Мы должны вернуться к Европейскому сообществу»[271].

Польская ситуация близких взаимоотношений евроскептиков из партии «Право и справедливость» и Католической церкви демонстрирует характерное для посткоммунистических стран переплетение религиозной принадлежности с принадлежностью к нации. Польская католическая церковь пропагандирует национальные ценности, в том числе через евроскептицизм. Общественное мнение поддерживает «Право и справедливость» в силу давления, которое Европейская комиссия оказывает на Польшу в связи с ограничением полномочий Конституционного трибунала, проверкой решений правительства, критикой запрета абортов в Польше. Но как справедливо подчеркивают многие исследователи, все это подогревает религиозный евроскептицизм в короткой перспективе, но открытая ассоциация иерархии только с одной партией может подорвать моральный авторитет церкви в Польше[272].

Вместе с тем не стоит преувеличивать степень возможного вреда, который церкви может нанести политическая ангажированность. Религиозным лидерам сложно противоречить и не солидаризироваться с политиками, которые в действительности выражают обеспокоенность большинства населения и одновременно обосновывают это христианской риторикой (в послевоенной истории Европы эти два элементы почти никогда не совпадали). Бывший премьер-министр Польши Беата Шидло (ее сын – Тимотеуш Шидло – священник Католической церкви), критикуя иммиграционную политику ЕС, заявляла, что поляки хотят жить в Евросоюзе, в котором христианство не подвергается идеологической цензуре, а христиане не стыдятся своей веры и традиций[273]. Широта принятия христианства использовалась премьер-министром в качестве идеального образа для процесса принятия решений в рамках ЕС, где уважение прав всех граждан – это не пустой звук, а решения принимаются не только в Париже и Берлине.

На другом полюсе находятся либеральные католики, для которых идея единой солидарной Европы является главной политической и социально-богословской ценностью. Следствием этого становится стремление адаптироваться к нормам политкорректности, что, прежде всего, касается отношения к разным категориям меньшинств. Один из лидеров данного условно либерального направления – кардинал Маркс, глава Конференции католических епископов Германии. Его самые громкие заявления касались возможности благословения гомосексуальных пар и увеличения роли женщин в церковных структурах ради пасторского душепопечения[274].

Следует отметить, что отношение католических церквей Восточной Европы к евроинтеграции не было стабильным и в большой степени зависело от общественных настроений и опасений по поводу вхождения в ЕС. В Польской церкви, к примеру, настроения варьировались от оптимистичных до крайнего евроскептицизма, основанного на идее о том, что «европеизм» может поглотить «польскую душу» и идентичность страны. Однако в целом польский католицизм следовал в фарватере Ватикана, учитывая огромное влияние в Польше папы Иоанна Павла II, благословлявшего европейское единство с опорой на ценности и национальные идентичности. Кроме того, значительная часть польского населения ожидала преференций от вступления в ЕС, а не только санкций и регулирования сельского хозяйства[275]. Соответственно, градус евроскептицизма стал расти по мере усиления миграционного