Сюрприз под занавес - Галина Гордиенко

—Ой!— воскликнула Динка.—А ты не сказал, как тебя звать!

—Серегой, во как,— басовито проворчал маленький нищий.

—Как моего папу,—обрадовалась Динка.— Он тоже — Сережа!

—Правда?

—Я никогда не вру,— с достоинством сообщила племянница.— А ты?

—А я… я… бывает.

Дети замолчали. Лелька осторожно спросила старика:

—Что вы вообще знаете о мальчике?

—А ничо,— крякнул дед.— К чему мне? Малец и малец. Мое дело маленькое — кусок хлеба ему сунуть, ежели есть. Или рубашку какую-никакую выпросить. — Он завозился и неохотно признал:— Народ у нас разный. Порой и подают. Много ль пацану надо?

—Вообще-то много, — в тяжелой задумчивости протянула Лелька.

Тамара едва удержалась, чтобы не вскочить и не захлопнуть окно, прекращая таким кардинальным образом опасный разговор.

Динка снова боднула пяткой воздух — Тамара сноровисто увернулась — и спросила нового знакомого:

—А мама у тебя есть?

—Не. Померла она. Прошлой зимой еще. Замерзла.

—Ка-ак?!

—Так. Пьяной была, вот и не дотянула до подъезда, — угрюмо буркнул мальчик.

—А папа?

—Никогда не было, — уверенно сказал Серега и шмыгнул носом.

—А брат или сестра?

—Не-а.

Динка озадаченно помолчала и шепотом спросила мать:

—Разве так бывает?

—Изредка,— тихо отозвалась Лелька. — Очень, очень редко.

Динка протяжно вздохнула. Лелька вздохнула тоже и поинтересовалась у старика:

—А вы не пробовали пристроить мальчика в детский дом?

Старик промолчал. Он наелся, получил от жалостливой бабенки сотню рублей — что теперь тут задерживаться? Пора, пока дворник не появился, и честь знать. Повезло ему сегодня. И выпить есть на что, и кусок хлеба можно купить. Хотя хлеб лучше выпросить, чего зря денежки транжирить? Хлеб завсегда подадут, не ананас.

Грубить нищему не хотелось — к чему? Авось еще раз попользуется этим домом, деньги редко когда подают, и чаще железом, не бумажками. И не сотню!

А насчет мальчонки дамочка зря привязалась. Ну когда ему пацана по детским домам таскать? И кто его, нищего да бездомного, станет слушать? Да и не знает он, где они тут есть, детские дома.

Старик с кряхтеньем поднялся на ноги, поклонился окну в пояс и сказал:

—Спасибо за ласку, только пора нам. Вона уже где солнышко-то болтается, того и гляди народ на работу потянется, шуганут нас. И вам неприятности.

Мальчик неохотно встал, сунул остатки бутерброда в карман, на потом, и неумело, подражая старику, поклонился. Он с явным сожалением смотрел на чистенькую, хорошенькую девочку. Такие обычно с ним не заговаривали. Шарахались брезгливо в сторону и все.

Динка всхлипнула, встала на колени и крикнула:

—Подожди, не уходи!

Мальчик замер. Тамара тоже застыла, боясь спугнуть удачу. Лелька торопливо сказала:

—Сережа, ты в школу хочешь пойти?

Мальчик неопределенно мотнул головой, не сводя с Динки больших, грустных глаз.

—Я бы могла помочь,— воскликнула Лелька.— Только не здесь, а в Череповце!

Старик потянул мальчика за руку. Ему не нравился разговор. Он никому не верил. Жизнь научила.

Болтовня все! От жалости. А мальчонка поверит сдуру да обнадежится. К чему зря воздух сотрясать?

Ох бабы, бабы! Мозги куриные, вдаль заглянуть никак, все на эмоциях!

—Я серьезно, я не обманываю,— зачастила Лелька, торопясь сказать все, пока бродяга с ребенком не исчезли. — Я бы помогла пристроить Сережу в детский дом или в интернат, у нас в Череповце есть неплохие, я знаю. А пока он у нас пожил бы, да и по субботам-воскресеньям мог в гости приходить, так делают, я в газетах читала. С Динкой бы подружился, с Мишей, это мой старший сын…

Старик помрачнел и грубо потащил мальчика к подворотне. Лелька в отчаянии крикнула им в спины:

—Я не вру! Если вы приведете Сережу к вологодскому поезду на Ладожский вокзал, в воскресенье вечером, вагон девятый, я его заберу с собой… Ну послушайте же!!! Это ведь ребенок! Ему нужно учиться! Ему нельзя бродяжничать!

Динка зарыдала, спрыгнула на пол, зачем-то схватила огромный альбом дочери Софи и снова вскарабкалась на подоконник. Тетки она и не заметила.

Ошеломленная Тамара вскочила и, уже не скрываясь, наблюдала, как упрямая племянница перевалила на улицу. Тихо ойкнула, приземляясь. Стащила с окна альбом. Прижала его к тощему животу и вприпрыжку, босиком, почти голышом, помчалась за нищими.

Лелька вскрикнула и тоже спрыгнула вниз.

Тамара ахнула: сумасшедшая! В одной футболке!

И, сама не сознавая, что делает, полезла за старшей сестрой. Тоже босиком и в футболке. Только не в белой, как Лелька, а в темно-вишневой, любимой.

Бежала за сестрой, смешно попискивая и подпрыгивая, когда наступала на острые камешки, и думала: «Ненормальная семейка. Динка вся в маменьку. Чокнутая. Голышом на улицу, в центре Питера, о чем обе только думают? И альбом утащили. Зачем Динке альбом? Прижимает к себе как родной, куклу так никогда не таскала. Боже, что эта сладкая парочка надумала?!»

Что они надумали, Тамара узнала через пару минут, застыв по шпионски в подворотне. Потому что Динка нагнала-таки Сергея и дернула за подол грязной длинной рубашки.

Сергей обернулся. Старик хрипло откашлялся и с досады сплюнул. Лелька маячила за спиной дочери, но близко не подходила, боялась помешать дочери. Тамара зажала рот ладонью.

Динка тоненько спросила:

—Ты любишь рисовать?

—Не знаю,— пожал плечами Сергей.— Никогда не пробовал.—И признался: — У меня и карандашей-то нету.

—А я люблю.

—И что?— довольно грубо спросил Сергей.

—Это тебе,— Динка протянула маленькому нищему альбом.

—А что это?

—Мои любимые рисунки.

Сергей с любопытством посмотрел на странную девочку: зачем она его догнала? И что ему делать с этим большущим альбомом?

Динка, понимая, что ее огромная жертва, оказывается ненужной, жалобно сказала:

—Ты не понял. Это не я рисовала!

—А кто?

—Одна девочка. Она уже умерла. Давно умерла.

Динка осмотрелась и вдруг задрожала. Встала на цыпочки и зашептала Сергею в ухо:

—Она прямо здесь умерла. На этой дороге. Ее машина сбила. Рита за мячиком побежала, и тут…

Сергей испуганно отпрянул в сторону. Старик наконец отпустил его руку и торопливо перекрестился. Динка всхлипнула:

—Она, знаешь, как хорошо рисовала? Лучше всех! Если бы не мячик и не та машина, Рита стала бы художницей, я точно знаю. У нее и прадедушка художником был…

—И… что?— пролепетал Сергей, одной рукой держась за альбом.

Динкино личико порозовело. Она перестала плакать. Вытерла глаза, в упор посмотрела на Сергея и четко произнесла:

—Я не хочу, чтобы ты стал бродягой!

«Вот маленькая паршивка!— с невольным восхищением подумала прижавшаяся к стене Тамара.— Вся в мать. Лишь бы своего добиться. Любыми средствами. Ну и артистка!»

Мальчик растерянно оглянулся на старика. Он не знал, что сказать. И что делать не знал.

Старик пожал плечами и смущенно отвернулся. Вот если бы вместо девчонки говорила ее мать… Он бы и слушать не стал, утащил бы пацана прочь, не раздумывая!

А малышка что ж… У нее-то от сердца идет, маленькие дети искренни, тут все от Бога. Лучше, пожалуй, не вмешиваться, не его это дело ломать чужую судьбу.

Динка звонко сказала, продолжая смотреть в прозрачные серые глаза:

—Я тебе дам свой альбом. Посмотреть, понял? А когда ты придешь в воскресенье вечером на вокзал…

Динка обернулась к матери и спросила:

—Какой, мам?

—Ладожский,— подсказала Лелька.— Девятый вагон, вологодский поезд, я номера, к сожалению не помню, но можно спросить, подскажут…

—Вот, запомни — Ладожский вокзал, в воскресенье вечером!—воскликнула Динка и строго продолжила: — Ты мне вернешь этот альбом. А захочешь, поедешь с нами. В Череповец.

Динка сунула альбом Сергею, тот машинально прижал его к себе, и сердито заявила:

—Моя мама никогда не врет. Никогда! Раз обещала устроить тебя в школу, значит устроит.

Сергей молчал. Старик раздраженно сморгнул непрошеные слезы. Тамара сжала зубы.

Динка шепотом попросила:

—Поехали, а? Я тебя с папой познакомлю, его ведь тоже Сережей звать. И с братом. И с Томиком, это тетя моя, ох и классная, сам увидишь…

«Классная» тетя крепко зажмурилась. Радовалась, что племянница не может подслушать ее мыслей. А ведь раньше…

«И когда я ТАК изменилась?» — потрясенно подумала Тамара.

Она наблюдала за странной сценой, и сама не знала чего хочет. Чтобы маленький нищий развернулся и убежал? Чтобы старик обматерил этих двух благодетельниц и утащил прочь своего подопечного? Чтобы Сергей поверил Динке и явился на вокзал?

Ох, нет!

Или да?

Тамара помотала головой и снова уставилась на живописную группу, застывшую посреди дороги. Динка права — той самой, где когда-то погибла маленькая Рита. Может быть, даже на этом же месте.