Пионеры, или У истоков Сосквеганны - Джеймс Купер

Бенджамен растопил печи. Не прошло и двух часов, как его предусмотрительность оказалась как раз ко времени. Южный ветер упал и сменился затишьем, которое обыкновенно служит предвестником резкой перемены погоды. Задолго до того, как семья разошлась на ночь, наступил сильный мороз, и когда мосье Лекуа отправился восвояси, при свете луны, он принужден был попросить одеяло в дополнение к многочисленным облачениям, которыми он предусмотрительно запасся. Пастор с дочерью остались ночевать в усадьбе, и так как бессонная ночь накануне утомила джентльменов, то они рано разошлись, и задолго до полуночи в усадьбе все стихло.

Елизавета и ее подруга еще не успели заснуть, когда северо-западный ветер завыл на дворе. Прислушавшись сквозь дремоту к гулу ветра, Елизавета услышала какой-то продолжительный жалобный вой, слишком странный для собаки, хотя и напоминавший голос этого верного животного, когда ночная темнота возбуждает его бдительность. Луиза Грант инстинктивно прижалась к своей подруге, которая, видя, что она еще не спит, сказала вполголоса, точно опасаясь нарушить очарование ночи:

— Этот отдаленный вой хотя и очень жалобен, но, по-моему, красив. Это, верно, собаки в хижине Кожаного Чулка.

— Это волки спустились с гор к озеру, — прошептала Луиза. — И только огни мешают им забраться в деревню. С тех пор, как мы здесь, голод однажды пригнал их к самым дверям нашего дома. Ах, какую ужасную ночь я провела! Но судья Темпль достаточно богат, чтобы устроить себе безопасное жилище.

— Судья Темпль укротил даже лесных зверей! — воскликнула Елизавета, приподнимаясь на постели. — Как быстро распространяется цивилизация! — прибавила она и снова прислушалась к отдаленному вою. Заметив, однако, что ее робкой подруге неприятны эти тоскливые звуки, Елизавета снова улеглась и вскоре забыла о переменах в местности и в ее собственной судьбе, погрузившись в глубокий сон.

На следующее утро возня служанки, явившейся в спальню, чтобы затопить печь, разбудила девушек. Они встали и стали быстро одеваться при утреннем холоде, проникшем в комнату, несмотря на все предосторожности. Одевшись, Елизавета подошла, к окну, отдернула занавес и открыла ставню, желая взглянуть на деревню и озеро. Но плотный слой инея, насевшего на стекло, не позволял рассмотреть что-нибудь. Она отворила окно и залюбовалась пейзажем.

Белоснежный покров озера сменился гладким темным льдом, отражавшим, как зеркало, лучи восходящего солнца. Дома блестели, как полированная сталь, а огромные ледяные сосульки, свешивавшиеся с крыш, сверкали и искрились всеми цветами радуги. Но больше всего очаровала Елизавету картина бесконечных лесов, одевавших холмы, громоздившиеся один над другим. Огромные сучья сосен гнулись под тяжестью льда, а их верхушки выдавались над волнистыми вершинами дубов, вязов и кленов, точно серебряные колокольни над куполами из того же металла.

Вдоль западной окраины неба тянулась яркая светлая полоса. Все: деревня, горы, озеро, леса — блестело и сияло, отражая лучи всевозможных оттенков соответственно своей естественной окраске и местоположению.

— Взгляните! — воскликнула Елизавета. — Взгляните, Луиза! Какая перемена!

Луиза подошла к окну и сказала вполголоса, словно опасаясь, что ее услышит кто-нибудь посторонний:

— Действительно, перемена удивительная! Не понимаю, как мог он так скоро преобразиться.

Елизавета взглянула на нее, удивленная этим ответом, и заметила, что голубые глаза мисс Грант, вместо того, чтобы любоваться пейзажем, смотрели на хорошо одетого молодого человека, который стоял у дверей дома, беседуя с ее отцом. Вглядевшись, она узнала молодого охотника в простом, но приличном костюме.

— В этой волшебной стране чудеса на каждом шагу, — сказала Елизавета, — и среди всех перемен эта, конечно, одна из самых замечательных. Актер достоин сцены.

Мисс Грант покраснела.

— Я простая деревенская девушка, мисс Темпль, — сказала она, — и боюсь, что вы найдете меня слишком простоватой. Я, кажется, не так поняла вас. Но, право, я думала, что вы хотите обратить мое внимание на перемену в мистере Эдвардсе. Разве она не удивительна? Говорят, он наполовину индеец…

— Он довольно благообразный дикарь. Но пойдемте вниз и напоим «сахема»[27] чаем.

Девушки сошли в залу, где встретились с судьею Темплем, который отвел дочь в сторону, чтобы сообщить ей о перемене во внешности их нового жильца.

— Он, кажется, не любит вспоминать о своем прошлом, — продолжал Мармадюк, — но из его слов я понял, — да оно видно и из его манер, — что он знавал лучшие дни. И, право, я склоняюсь к мнению Ричарда насчет его происхождения. Часто случается, что белые дают хорошее воспитание своим детям от индианки и…

— Хорошо, дорогой папа, — перебила его дочь, улыбаясь и опуская глаза, — пожалуй, об этом довольно, но так как я не понимаю ни слова на языке могавков, то ему придется довольствоваться английским. Что касается его поведения, то вы, конечно, будете наблюдать за ним.

— Да; но, Бесс, — сказал судья, удерживая ее за руку, — не нужно говорить с ним о его прошлой жизни. Он просил меня об этом, как об одолжении. Может быть, он все еще сердится за раненое плечо, но рана, кажется, очень легкая, и когда она заживет, он станет разговорчивее.

— Я вовсе не томлюсь жаждой узнать его прошлое. Я буду считать его сыном Маисового Стебля или Маисового Плантатора или другого великого вождя, пожалуй, хоть самого Большого Змея, и относиться к нему соответственно этому, пока он не оправится настолько, что обреет свою красивую голову, подвесит полдюжины моих сережек, вскинет на плечо свое ружье и исчезнет так же внезапно, как появился. Идемте же, дорогой папа, и не будем забывать обязанностей гостеприимства на то короткое время, пока он остается с нами.

Судья Темпль улыбнулся едкой шутке своей дочери и, взяв ее под руку, пошел с ней в гостиную, где они нашли молодого охотника, сидевшего с таким видом, который показывал решение устроиться в доме с наименьшими церемониями.

ГЛАВА XIX

Майор Гартман пробыл положенное время и простился с семьею на следующие три месяца. Грант большую часть своего времени проводил в разъездах по отдаленным местностям графства, и его дочь постепенно сделалась постоянной гостьей в усадьбе. Ричард, со свойственным ему рвением, вступил в исполнение своих новых обязанностей, а Мармадюк был постоянно занят отводом участков земли для новых поселенцев.

В этих заботах зима быстро прошла.

Озеро было главным местом развлечений для молодых людей. Девушки катались по нему в санях в одну лошадь, которой обычно правил Ричард. Иногда их сопровождал Эдвардс на коньках. Так проводили они целые часы, наслаждаясь чистым лесным воздухом.