Безмолвные узницы - Илана Касой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Моя бабушка, пташка. Ей не нужно было тебя видеть.
– Ты всегда говорил мне, что у тебя нет семьи, что ты один.
– Ты напугала мою бабушку…
– Я? Брандао, у нее нет руки! И она была голой!
– Не говори так! – Его руки обхватывают кожу Жанеты, она быстро отстраняется, но он обнимает ее и кладет на колени, как будто держит ребенка. – Я больше не причиню тебе вреда, маленькая пташка, – говорит Брандао, опустив голову. – Но, пожалуйста, я не хочу об этом говорить.
– Почему ты все эти годы скрывал свою бабушку? Откуда она меня знает?
– Она тебя не знает.
– То, как она смотрела на меня, указывая…
– Она тебя не знает! – Брандао почти теряет самообладание, позволяя себе резкие возмущенные нотки.
– Как она потеряла руку? – спрашивает Жанета.
– Она… такой родилась, – отвечает он через несколько минут. Жанета уверена, что он никогда ни с кем об этом не говорил. – Моя бабушка не хочет, чтобы ее видели, именно она заботилась обо мне. Мы разводили птичек, которые приносили немного денег, но, по крайней мере, нам хватало. Она всегда была очень строгой. Вот почему я такой: хороший и справедливый человек. – Брандао баюкает Жанету на руках, вперед-назад. Она почти теряет сознание в его объятиях, но в голову вспышками приходят образы девушки, пойманной в ловушку, один за одним, заставляя ее пальцы сжиматься и впиваться ногтями в ладони.
– А Джессика? – бесстрашно спрашивает Жанета. – Ты убил ее, да?
Он молча смотрит на нее. Склоняется к ее уху:
– Открыл клетку и отпустил! Я никогда не убиваю птичек, пташка…
– Жизнь моя, отпусти меня, позволь вернуться к моей семье, – умоляет она тонким голосом. – Твой секрет в безопасности и…
Он внезапно поднимается, оставляя Жанету на кровати, уже не такой заботливый. Испуганная, она натягивает на себя плед, застилающий кровать.
– Никогда! Я не могу потерять тебя, единственного человека, который меня понимает, который любит меня и не осуждает! Я больше не причиню тебе боль, обещаю! На этот раз это правда! – Брандао склоняется к ней и покрывает поцелуями ее лицо, а затем и каждую царапину на ее теле. Сначала Жанета отталкивает его, но когда его рот прижимается к ее коже, нежность начинает разжигать желание. Под каждым сантиметром кожи от его губ дыбом поднимаются волоски. Уже возбужденный, он продолжает. Жанета позволяет слезам стекать по ее лицу, чувство бессилия расширяется у нее внутри.
Закрыв глаза, она слышит звук автомобильного гудка перед домом. Брандао выглядывает из-за полуоткрытых штор и торопливо выходит из комнаты. Утренний свет норовит проникнуть в спальню. Жанета с трудом встает с кровати, опираясь на мебель, чтобы добраться до окна – ее раздирает любопытство. Приоткрой занавеску еще немного и напряги слух. Снаружи полицейская машина с двумя парнями в форме военной полиции.
Жанета слушает обрывки разговора. Полковник Данте, начальник Брандао, хочет поговорить с ним о вторжении в компьютеры военной полиции, совершенном участком гражданской полиции. Искали имя Клаудио Антунеса Брандао. Жанета вздрагивает. Ты знаешь, что это была Вероника. Она возвращается в постель так быстро, как только может, и ждет. Вскоре слышит приближающиеся тяжелые шаги мужа.
– Мне нужно уйти, – говорит он, надевая безупречную форму, которую достает из встроенного шкафа. – Я еду на служебной машине. Лежи в постели, я вернусь и привезу поесть. Ты меня послушаешься, правда?
– Посмотри на мое состояние, куда я пойду?
Брандао изучает ее сверху донизу. Уже по-другому: сухо, жестко, бескомпромиссно. Он разворачивается к ней спиной и уходит, хлопнув дверью. Жанета послушно опускает голову, погружаясь в испачканные простыни. Змея все еще лежит здесь, неподвижная и жуткая. Как такая женщина, как она, умудрилась попасть в подобную ситуацию – вот вопрос, от которого не уйти. Она отмахивается от мыслей, избавляется от сосредоточенного напряжения и наконец расслабляется. Но ненадолго. Все это настолько ее зацепило, что вскоре она прокручивает в мыслях каждый шаг прошлой ночи. Память словно обманывает ее, она даже сомневается в себе. Итак, она помнит рисунки.
Жанета снова встает, забывая о синяках, окрашивающих ее тело, и избегает смотреть в зеркало. Надевает пеньюар и медленно идет к машине Брандао, припаркованной в гараже у дома. Беззвучно открывает дверь, болезненно приседает, чтобы поднять резиновый коврик из-под пассажирского сиденья. Находит три листа с ужасными рисунками замученных женщин – доказательство того, что все было реально.
Вернувшись в спальню, ни секунды не думает и делает следующий шаг:
– Помогите, Вероника, я ошибалась, – говорит Жанета по телефону. – Я хочу посадить своего мужа в тюрьму.
17
Я уже ехала к автомагистрали Режис Биттенкур, направляясь в похоронное бюро «Вечный мир» в Эмбу-дас-Артес, когда мне позвонила Жанета. Ее голос звучал настолько вяло, что я стремительно развернулась и помчалась к ней домой. Мертвые могут и подождать.
Хоть меня и опечалило, что Жанете пришлось испытать на собственной шкуре всю порочность замкнутого круга, в котором вынуждены пребывать жены абьюзеров, второе мое «я» – возможно, более болезненное – праздновало триумф от возможности сказать: «Я же вас предупреждала». Дом томился во мраке, шторы задернуты, в воздухе витало похоронное настроение. Жанета передвигалась с трудом, и я старалась не реагировать, глядя на ее изуродованное лицо, с распухшими глазами и ртом, потрескавшимися губами – карикатура на безвкусицу. Шагая следом за ней в спальню, я обратила внимание на синяк на ее шее – идеальный отпечаток ладони. Она жестом предложила мне сесть на кровати. Я полагала, что мы побеседуем о сожалениях, раскаянии и чувстве вины, но Жанета сразу перешла к делу, словно возобновив прерванный разговор:
– Я сняла коробку, Вероника… Я вышла из бункера.
– Отлично! – Я заговорила с натужным энтузиазмом, невзирая на ее состояние.
– Брандао увидел меня из домика и затащил в окно, он избивал меня без остановки. Но он был не один. Там была очень странная старуха, которая рисовала на нем индейские узоры. Она очень быстро говорила, несла какую-то бессмыслицу.
– О чем вы? Расскажите подробнее.
– Вам стоило это видеть. Он сидел там, как маленький мальчик, а индианка рисовала на его теле черной и красной красками, и все это – в абсолютной тишине. В задней части дома еще стояло несколько коробок, похожих на ту, что он надевал мне на голову.
– Расскажите мне поподробнее об этом доме, Жанета.
– Он расположен в отдалении от бункера. Я до него шла больше пяти минут. Это старый дом, маленький, запущенный. Я не знаю, где это.
