Второе Установление - Айзек Азимов

этом мире есть какие-либо традиции, все они опираются на величие и сверхчеловеческие качества

Мула – и традиции эти настолько сильны и прочны, что стали походить на суеверия. В результате, к

примеру, старый дворец Мула сохраняется наподобие святилища. Никто не может войти туда без

позволения; ни к чему внутри никто никогда не прикасался.

– Ну и что?

– А почему это так? В нынешние времена ничего не случается без причины. Что если дворец

Мула стал неприкосновенным не только из-за суеверий? Что если так захотело Второе Установление?

Короче, что если результаты пятилетних поисков Мула находятся внутри…

– Ох, это ч… чушь.

– Нет, почему? – настаивал Антор. – На протяжении всей своей истории Второе Установление

скрывалось, вмешиваясь в галактические дела самую малость. Я сознаю, что с нашей точки зрения

логичнее было бы разрушить дворец или, по крайней мере, извлечь оттуда нужные материалы. Но

учтите психологию самих этих искусных психологов. Они одновременно и Селдоны, и Мулы; они

действуют косвенно, через сознание. Они никогда не будут ничего разрушать или прятать, если могут

добиться своих целей, создав одно лишь умонастроение. Что скажете?

Немедленного ответа не последовало, и Антор продолжал:

– Вы, Мунн, и есть тот человек, который получит требуемую информацию.

– Я? – последовал изумленный возглас.

Мунн быстро обвел взглядом собеседников.

– Я не могу сделать такого. Я не человек действия, не герой телебоевика. Я библиотекарь. Если

я могу помочь вам в этой области, то пожалуйста, и я рискну встретиться со Вторым Установлением,

но я не собираюсь отправляться в космос с такой б… безумной целью.

– Посудите-ка сами, – терпеливо сказал Антор. – Доктор Дарелл и я – мы оба пришли к выводу,

что вы и есть нужный человек. Это единственный способ провернуть дело, чтобы все выглядело

естественно. Вы говорите, что вы – библиотекарь. Отлично! Какова ваша основная область интересов?

Мулиана! У вас уже имеется крупнейшее в Галактике собрание материалов о Муле. Для вас желать

большего более естественно, чем для кого-либо другого. Вы можете попросить разрешение на доступ

в Калганский дворец, не возбуждая подозрения, что вами движут скрытые мотивы. Вам могут

отказать, но вас не заподозрят. Более того, у вас есть одноместная яхта. Известно, что во время

отпусков вы посещали другие планеты. Вы даже бывали на Калгане. Не ясно ли вам, что от вас

требуется только поступать обычным образом?

– Но не могу же я просто сказать: "Н… не будете ли вы столь любезны пустить меня в ваше

самое сокровенное святилище, г… господин Первый Гражданин?"

– Почему бы и нет?

– Потому что, клянусь Галактикой, он меня не пустит!

– Ну и ладно. Не пустит, так не пустит. Тогда вы вернетесь домой, и мы придумаем что-нибудь

еще.

Мунн озирался в бессильном протесте. Он чувствовал, что его сейчас уговорят втянуться во

что-то очень неприятное. Но никто не предлагал ему своей помощи, чтобы он мог выпутаться.

В итоге в доме доктора Дарелла были приняты два решения. Первым из них было неохотное

согласие Мунна отправиться в космос, как только начнется его летний отпуск.

Вторым было отнюдь не получившее одобрения решение явно постороннего члена собрания,

принятое после того, как она выключила звукоуловитель и улеглась поудобнее, чтобы наконец-то

заснуть. Но это второе решение нам пока знать рано.

10. Приближаясь к кризису.

На Втором Установлении миновала неделя, и Первый Спикер вновь улыбнулся Ученику.

– Должно быть, вы принесли интересные результаты, иначе вы не были бы так преисполнены

гнева.

Ученик положил руку на взятую с собой пачку распечаток и спросил:

– Вы уверены, что эта задача основана на реальности?

– Все предпосылки истинны. Я ничего не менял.

– Тогда я обязан смириться с результатами, а я не хочу этого делать.

– Естественное нежелание. Но что могут поделать наши чувства с реальностью? Ладно,

расскажите мне, что именно вас так встревожило. Нет, нет, отложите ваши расчеты в сторону. Я

проанализирую их потом. А пока изложите их мне. Я хочу судить о вашем проникновении в суть

вопроса.

– Что ж, тогда, Спикер… Ясно, что в базисной психологии Первого Установления произошли

крупные изменения. Пока они знали о существовании Селдоновского Плана в общих чертах, не

представляя себе дальнейших подробностей, они были доверчивы, хотя и пребывали в неуверенности.

Они знали, что должны преуспеть, но не знали, когда и в чем. Следствием этого являлась атмосфера

постоянной напряженности и усилий – как раз то, чего желал Селдон. Другими словами, можно было

рассчитывать, что Первое Установление действует с максимальным потенциалом.

– Сомнительная метафора, – отметил Первый Спикер, – но я вас понял.

– Но теперь, Спикер, о существовании Второго Установления им известно нечто более

существенное, нежели туманные намеки старика Селдона. Они склонны считать Второе

Установление стражем Плана. Они знают, что существует некая организация, наблюдающая за

каждым их шагом и не позволящая им потерпеть крах. Поэтому они оставили свою решительную

поступь и позволяют тащить себя на носилках. Вот вам еще одна дурная метафора.

– Продолжайте, тем не менее.

– И вот этот самый отказ от усилий, эта растущая инертность, эта растерянность и сползание в

декадентскую и гедонистическую культуру означают гибель Плана. Установление должно, обязано

двигаться само.

– Это все?

– Нет, есть еще кое-что. Реакция большинства соответствует описанной. Но имеется высокая

вероятность, что меньшинство будет реагировать иначе. Знание о нашей опеке и нашем контроле

пробудит среди немногих не самодовольство, а враждебность. Это следует из теоремы Кориллова…

– Да, да. Теорему я знаю.

– Простите, Спикер. Совсем без математики едва ли можно обойтись. Во всяком случае,

согласно полученному результату усилия Установления не только начнут распыляться, но часть их

обратится против нас, причем весьма активно.

– У вас все?

– Остается еще один фактор, вероятность которого сравнительно низка…

– Очень хорошо. Какой же?

– Пока энергия Первого Установления была направлена только на создание Империи, пока их

единственными врагами были огромные махины, уцелевшие от прошлого, вполне очевидно, что их

занимали только физические науки. Но ныне, когда выяснилось, что новую и притом значительную

часть их окружения составляем мы, вполне можно ожидать перемен в их мировоззрении. Они могут