Варнак. "Мертвая вода" (СИ) - Зимин Николай

— Успел, — выдохнул я и брезгливо огляделся с ног до головы. Едкая кислота смешалась с каменной крошкой и пылью, так что я походил на Винни-Пуха перед его знаменитым полетом на воздушном шаре. Такое же грязное чмо. — Маскировка высшего уровня.

Воняло действительно на высшем уровне, разъедало глаза и жгло в груди, но здорово бодрило. Ходячим концентратом муравьиной кислоты я обогнул место убийства часового. Там рассерженно крутилось несколько муравьев, ощупывая павшего. Я прилип к камням и по стеночке пополз к расщелине, закрывая глаза и вжимаясь, когда рядом мелькал очередной встревоженный желтый боец с распахнутыми жвалами.

Неподалеку от хода-расщелины я надолго замер, разглядывая мурашей и запоминая, как они молотят усиками, опознавая друг друга. Запоминалось так себе — муравьи слишком шустро сталкивались в коридоре, подхватывались, обменивались молниеносными прикосновениями и удирали по муравьиным делам.

— Третий сегмент — один раз, — шептал я, вжавшись в стену и прикидываясь корявым наростом. — Второй — два раза. Нет, третий — два, а второй — один. Или пятый? Гадство!

Наконец, я заметил, как два мураша сшиблись и обменялись другими постукиваниями, попроще. Муравей покрупнее выдавил изо рта подрагивающую каплю, а второй быстро ее впитал.

— Ага. Это значит — «дай пожрать», — сообразил я. — Ну-ну…

Коварный план созрел, осталось потратить время на наблюдения. Я укрепился духом, представил, что за такие мучения точно обломятся горы злата и артефакты уровня божественного, не меньше, прилип спиной к небольшой впадине и стал глазеть. Летело время, муравьи неутомимо гоняли в расщелину и обратно, таскали грибы и насекомых, кормили друг друга и делились росой или медом. Трижды в пещеру вламывались игроки, бросались в лобовую атаку и жесточайшим образом унижались желтой ордой. Я трясся, но продолжал наблюдать.

— Рискнем, — вздохнул я, когда сил неподвижно вжиматься в стену не осталось, а очередная партия игроков отбросила копыта на пороге. — Где наша не пропадала…

Пришлось по стеночке вернуться ко входу, где валялись коконы игроков и муравьиные трупы, найти лужицы кислоты и основательно вываляться, освежив идентифицирующий запах. Ради интереса осмотрел коконы, но посредственные доспехи и пара мечей не показались интересной добычей. Золото жадные и предусмотрительные игроки с собой и вовсе не брали.

Муравьи успокоились, утащили трупы сородичей прочь, игроков не было слышно, так что я скрестил пальцы даже на ногах и робко сунулся в расщелину. Муравьи огибали меня, быстро исчезая позади, а всех, кто натыкался и требовал пароль я колотил по антеннам с требованием покушать. Муравьи выдавливали из глотки капли меда или нектара и драпали дальше. Я мысленно выл и трясся от ужаса, но тащился вперед, на все требования отвечая только одним — жрать, жрать и еще раз жрать. Мураши оказались вежливыми ребятами и забывали про пароль, старательно пытаясь накормить грязного уродливого собрата. Я устал делать вид, что пью мутные капли, а полудохлую добычу, которой так же угощали, украдкой отбрасывал в сторону.

Расщелина оказалась сквозной, проходя сквозь небольшую пещерку, в центре которой виднелась дыра огромного колодца. Я сообразил, что муравейник там, внизу. С той стороны расщелины так же вбегали муравьи и исчезали в прогрызенном в полу отверстии. Я обнаглел настолько, что шел полным ходом, а не полз, как больная черепаха. А когда навстречу выметнулся очередной желтый муравей с добычей, то я отобрал у него отвратную жирную гусеницу, больше меня в полтора раза, взгромоздил на плечи и попер в сторону выхода.

У колодца бдили стражи гораздо серьезнее, чем те, что сновали вокруг и таскали добычу. Три желтых великана подозрительно ощупывали и оглядывали каждого входящего, а их вид разительно отличался от мелких желтых работяг. Троица, видно сразу, из гвардейцев и на «дайте пожрать» мигом рога обломают, это не дурней-фуражиров обманывать, тут ребятки посообразительнее и здоровее раз в пять. Так что в муравейник я соваться не стал и пересекал пещерку вдоль стены, загребая концами гусеницы пыль. Мимо носились бронированные монстры, в нос шибало кислотой, а я бодрее припустил по коридору, радуясь собственной мудрости и хитрожопости.

Выбравшись на очередной перевал, следующую стартовую площадку для новой пещеры, я всучил гусеницу первому встречному мурашу.

— Держи, братан.

Муравей вцепился жвалами в гусеницу, закинул на загривок и радостно ускакал в муравейник. Я быстро отбежал подальше и облегченно выдохнул. Сразу от выхода муравьи устремлялись двумя потоками к краю площадки и исчезали внизу. Обратно шли тяжелее, с раздутыми брюшками, таща в жвалах многоногую добычу. Сама площадка оказалась относительно свободной, подмигивая чернотой следующей пещеры. Я выругался. Мне уже не так сильно хотелось артефактов и презренного злата. Хотелось в душ, горячий или холодный, не важно. И мыла. Здоровенный кусок простого хозяйственного мыла.

— Подъем, Кир! — скомандовал я и устремился ко входу. — Артефакты и трофеи ждут!

Ближе к вечеру следующего дня я добрался до древнего города. Грязный, уставший и замученный, я распластался на толстой ветке, как прибитая гадюка на палке. Впереди величаво раскинулся полуразрушенный город. На самом краю горы лепились хижины бедняков, высились ближе к вершине дворцовые комплексы, а в городской стене зияли дыры. Пещеры кончились вместе с их обитателями, а я все еще приходил в себя. Не знаю точно, на сколько ярусов я поднялся, так как они стали сливаться перед глазами уже после десятой пещеры, отличающейся от других лишь степенью агрессивности обитателей.

Меч потемнел от грязи и крови всех цветов и оттенков, между зубьями торчали волокна, а острие скололось. Я походил на дикого пещерного человека с безумным взглядом и голыми рефлексами, из которых оставались только жизненно важные — бить, рвать, удирать, прятаться и прочий ассортимент примитивного неандертальца. Рядом уселся жирный попугай, раззявил клюв и принялся скрипуче орать. Не изменив позы я махнул мечом, а попугая разметало, как подушку ломом. Полетели перья и ошметки, а я сел и потряс головой.

— Нечего шуметь, пернатый, — виновато проводил я то, что осталось от бедолаги, напутственным словом. — Сам дурак.

Под пальмой никто не бегал и не пытался меня сожрать, что после двух дней в пещерах казалось просто чудом. В пещерах я бродил как местный таракан, ползая по выемкам на стенах, прячась в нишах, да бегал по отноркам, унося ноги от многочисленных пещерных жителей. С каждым подъемом приходилось изворачиваться и хитрить, маскироваться и устраивать засады, так что я смотрел на город мутными от отвращения глазами, вымотанный до предела. Дал зарок не лезть в капсулу пару дней, отоспаться и отдохнуть. На стенах тем временем замелькали крохотные факелы — культисты точили ножи и ждали гостей, неосторожных авантюристов и голопузых плетельщиков с корявыми мечами.

Глава 7

Спустя день, отдохнув, я смотрел на пропасть и хлипкий навесной мостик. Канаты истлели, доски частично выпали, а на той стороне обрыва гору облепили корявые каменные хижины. Мосток провисал над узким ущельем, неприятно скрипел провалами досок и намекал, что легкой прогулки не будет. На дне торчали обломки скал, между которыми с ревом мчался горный поток.

К самому городу я выбрался крайне удачно, что после грязных и вонючих пещер казалось подарком небес. Какой-то черный ход или вроде того. Ни врат крепких, ни широченного моста, только хлипкая ниточка моста и глухие стены, местами украшенные обвалившимися участками и дырами. И теперь вместо штурма с другими игроками центральных ворот, я могу хитрым змеем проскользнуть там, где не ждут. Хотя еще поди знай, что там за культисты? Может, мордовороты поперек себя шире, а может дрищи в балахонах…

— Гадство, — привычно ворчал я, трогая ногой ступеньку. — Свезло или нет? Не поймешь с ходу.

Я осмотрел реку и острые пики на дне, но кроме шаткого мостика других способов преодолеть пропасть не заметил. Ступенька прогнулась и затрещала, но выдержала. И я переправился с горем пополам, едва не сорвавшись несколько раз. С трудом зацепился цепью за край высокой стены и долго полз, проклиная свою жадность. Вершина стены тянулась метра на четыре в ширину, кое-где ржавели котлы, из которых когда-то лили смолу на голову осаждающих. Хотя я лично не мог представить, чтобы кто-то массово преодолел пропасть по жиденькому мосту в достаточном для штурма количестве и не привлекая внимания. Но и на стене, в свою очередь, никого не было. Я вытянул шею, но на всем видимом протяжении никто не бдил. Действительно, черный ход.