Чернобыль. Реальный мир - Денис Вишневский

Добавим, что ужесточение административной и уголовной ответственности за незаконное проникновение на территорию зоны отчуждения связано с участившимися случаями мародерства. Доказано, что среди населения городов, сел и деревень, пострадавших от чернобыльской аварии, уровень правонарушений заметно выше. Причины такого явления – обострение социальных проблем, снижение уровня жизни, проблемы с трудоустройством, нехватка жилья, деградация и криминализация культуры поведения, кризис системы образования, недостатки в работе правоохранительных органов. Честно говоря, криминогенная обстановка в пострадавших районах нередко достигает критических уровней. Авария нанесла сокрушительный удар по психике и социально-культурным ориентирам местного населения. Около половины опрошенного нами считают чернобыльскую катастрофу самым большим горем в своей жизни, каждый второй страдает от плохого настроения и общего тревожного состояния, и почти каждый рассчитывает только на всестороннюю государственную помощь.

КПП или милиционер на охране периметра зоны

Парадокс еще и в том, что все эти люди недовольны властями, но при этом демонстрируют неистребимую иждивенческую позицию. Те же, кто пытается чтото делать, не имеет возможности реализоваться. Отсутствуют эффективные государственные механизмы, которые бы обеспечивали этим людям возможность содержать себя и свои семьи без помощи государства. Указанные противоречия порождают психологическую оправданность преступлений. Проникая на территорию зоны отчуждения с целью добычи, а по сути, кражи «чернобыльского» артефакта в виде металла, кирпича или другого ликвидного добра, сталкерыаборигены оправдывают себя тем, что они берут то, что государство должно было им дать, но не дало.

Новая субкультура

Заочное знакомство со сталкерами, которое состоялось при анализе их отчетов, наводит на несколько мыслей. Как любая молодежная субкультура, чернобыльское сталкерство проходит этап становления. Крайне важно создать условия, при которых люди, «больные зоной», не нарушали бы закон. Существуют два сценария взаимоотношений между Администрацией зоны отчуждения и сталкерами – карательный и воспитательный.

Первый сценарий – это традиционный путь исправления социальной проблемы в нашем государстве, а именно – поймать, наказать и «чтоб другим неповадно было». При реализации этого пути возникает необходимость в усилении охраны как границы, так и самой территории зоны отчуждения, а также ужесточения наказаний. По сути, этот сценарий уже сейчас осуществляется силами МЧС и МВД в зоне отчуждения. Ведется патрулирование на маршрутах наиболее популярных среди матерых сталкеров, более пристально следят за территориями и объектами зоны отчуждения, которые привлекательны для правонарушителей. С учетом возросшего интереса к городу Припять его тоже стали тщательнее охранять, следят за въездом и выездом из города. Если раньше охрана находилась на КПП, то сейчас сотрудники два-три раза в день проводят обход города. Дополнительные заботы милиции, которая вместо борьбы с мародерством и браконьерством в зоне отчуждения тратит время и силы на поимку подростков, будут требовать и увеличения финансовых затрат. Решит ли это проблему нелегальных проникновений? Очень спорно, поскольку сталкеры с опытом уже наладили контакты с местными жителями (сталкерами-аборигенами) и даже некоторыми самоселами и быстро узнают обо всех изменениях в режиме патрулирования периметра чернобыльской зоны отчуждения. Усиление контроля будет иметь временный характер и, вероятно, не окажет ощутимого воздействия на сталкерскую братию.

Мы пытались обсуждать дальнейшую судьбу этого явления с его представителями. У них нет единого мнения по этому поводу, но чувствуется некоторое озлобление на представителей власти. Приведем цитату из переписки со сталкерами:

«Пока вы будете решать, какие методы будут полезней, люди будут лазить. И не вам решать, дорогие вы мои, кому туда ходить. Я считаю, что это в первую очередь индивидуальные проблемы каждого, кто ходит в зону. …Помимо того, наша любимая страна будет в довесок раздевать народ посредством экскурсий. …Пубертатная молодежь рвется туда после игр, но ее тоже можно понять. А всех под одну гребенку, ой как не есть хорошо. Что же вы так?) Лично от меня высказываю вам тотальный фэйл и незачет за дезинформацию».

Как видим, молодые люди, проникающие в зону отчуждения, достаточно своенравны и скептически относятся к статусу охраняемых территорий. Кроме того, «идейные» сталкеры – упрямый, рисковый и, главное, склонный к продуманным авантюрам народ. Хорошо зная топографию зоны отчуждения и свободно владея навыками скрытного передвижения, они легко могут оставаться незаметными для патрулей. К тому же усиление контроля делает для них поход более рискованным и, значит, более интересным! Возрастает экстремальность и, как следствие, увеличивается чувство собственного достоинства у того, кто удачно достиг поставленной цели и вернулся за периметр зоны отчуждения без милицейского сопровождения.

Второй подход – новаторский по своей сути, но радикальный для властей – легализация. Инфильтрация сталкеров в зону отчуждения исчезнет или существенно снизится лишь при условии, что это станет неприемлемым для самих сталкеров. Когда это будет невыгодно и непрестижно для них изначально. Это может произойти, если привлечь их к работам по охране и уходу за территорией чернобыльской зоны отчуждения на общественных началах. Только на первый взгляд такая идея кажется абсурдной, но вспомните о процветающих в мире волонтерских движениях. Люди бескорыстно оказывают помощь ученым в проведении наблюдений за природой, помогают лесникам в охране и уходе за ценными природными объектами, а также принимают участие в работах по сохранению редких видов животных и птиц. Благодаря, кстати, волонтерам были сохранены местообитания северо-американских диких баранов и численность их популяции увеличилась на 50%. Больше того, волонтерами создаются общественные организации, которые успешно работают в сфере охраны конкретных видов животных. Примером тому могут служить Фонд чернохвостого оленя, Утки без границ, Фонд североамериканских диких баранов, Фонд дикой индейки. Иногда для защиты своих подопечных волонтеры организовывают фонды для выкупа территории у государства и последующего создания там заповедника или национального парка.

Учитывая, что чернобыльская зона отчуждения сегодня де-факто является посттехногенным заповедником, а значительное число проводимых здесь работ подобно тем, что осуществляют в заповедниках, волонтеры могли бы подключиться к этому процессу. На 2600 квадратных километрах зоны экологической катастрофы работа для молодых энтузиастов найдется. Только направить их энергию нужно в правильное, позитивное русло.

Немаловажно, что такой подход, позволяющий молодым людям принимать участие в научном и производственном процессе предприятий зоны, имел бы и мощный просветительский и воспитательный характер. Согласитесь, это архиважно в условиях нашего деградирующего общества.

Эпилог

Через год исполнится 25 лет со дня аварии на ЧАЭС. Четверть века – это вполне достаточный срок для того, чтобы оглянуться в прошлое и подвести итоги. С этой же временной отметки можно попытаться рассмотреть будущее, во всяком случае, его общие черты.

Итак, что же осталось в прошлом? Первые пять лет после аварии можно назвать временем быстрых и масштабных решений. Была проведена эвакуация, создана зона отчуждения, проведена очистка ближней зоны, построен Саркофаг над четвертым энергоблоком, возведены хранилища радиоактивных отходов, образовавшихся в результате аварии. В этот период задачи и вопросы возникали молниеносно и столь же быстро требовалось их решать. Не было времени ни на размышления, ни на скрупулезные расчеты при помощи ЭВМ. Возможно, не все решения, принятые на тот момент, были эффективными и правильными, но они позволили достичь главной цели – локализировать источник загрязнения и изолировать наиболее загрязненные районы.

Если первые пять лет внимание руководства государства концентрировалось на объекте «Укрытие», промышленной площадке ЧАЭС и ближней зоне, то последующее десятилетие – 90-е годы – можно охарактеризовать как время, в котором решались вопросы управления территорией зоны отчуждения. Стало ясно, что это надолго, а такой крупный и уникальный объект не может оставаться без присмотра. Первым «звоночком» стал большой пожар в 1992 году, который прокатился по западной части зоны отчуждения с севера на юг. Тогда сгорело 170 км2 радиоактивно-загрязненного леса и три деревни.