Сугубо финский попаданец. Дилогия (СИ) - Евгений Мостовский

Штаб ВВС Северо-западного фронта работал в круглосуточном режиме, обеспечивать управление такой огромной группировки было невероятно сложно. Сейчас основной задачей было обеспечить поддержку фланговых ударов по оборонительной линии белофиннов, на правом фланге танкового корпуса, а на левом частей 7-й армии готовящихся к форсированию Выборгского залива. В интересах танкистов уже второй день работали почти все бомбардировщики фронта — двадцать полков. Почти полтысячи тонн бомб на сравнительно небольшие по площади — всего — то семь на восемь километров, оборонительные позиции противника, кажется еще ни кто в мире не сбрасывал, а результатов особых нет. Что б обеспечить приемлемые условия для прицеливания полки пришлось выпускать последовательно, один за другим, вытянуть в кишку от Ленинграда до Выборга. Конечно полевую оборону разметали в пыль. Павлов практически без потерь захватил предполье, но дальше продвинуться не смог, ДОТы оказались целыми и огнем своей артиллерии остановили танки. Массовые бомбардировки по площадям сотками и двухсотпятидесятками не давали нужного количества попаданий по бетонным сводам и бронеколпакам. Нужно бить пятисотками и тонными бомбами, причем прицельно. Для этого нужны пикировщики, хотя б такие же как у финнов, но их нет. 85-й полк имеет эскадрилью на СБ и ДБ, которые могут полого пикировать, завтра их задействуют первый раз, но результат вряд ли будет очень хороший. Точность у них конечно повыше, чем у обычных, но все равно недостаточная. Смушкевич тяжело вздохнул и поморщился, нога сильно болела. В 38-м, во время подготовки к Первомайскому параду он разбился на именном Р-10-м, хорошо что жив остался, нечеловеческим усилием воли вернулся в авиацию и даже снова стал летать, но изломанная нога так никогда полностью не срасталась. Вот теперь командует с дивана, хотя лучше уж так, чем с госпитальной койки. Мысли снова вернулись к невеселой действительности. Своим внезапным отступлением финны резко увеличили расстояние от Ленинградского аэроузла до передовых позиций и если бомбардировщики без особых проблем могли действовать на больших расстояниях, то истребителям и штурмовикам катастрофически не хватало радиуса. Финны ходили на высотах свыше пяти тысяч, выжидали удобный момент и с пикирования атаковали длинную колонну советских самолетов. Обеспечить надежное прикрытие бомберам не получалось. «Ишаки» и «Чайки», после долгого полета выходили в зону, крутились, если была возможность, вступали в короткий бой и разворачивались назад. Конечно если б их не было, потери наверное были б как в декабре. Все равно, за два дня финны сбили почти четыре десятка бомбардировщиков, конечно не все истребителями, а часть зенитками, но от этого не легче. Зенитки могут неплохо давить штурмовики, но И-15-м тоже лететь далеко, над целью не успевают осмотреться, не могут полноценно выстроить атаку. Второпях пустят ракеты, сбросят бомбы и домой, а зенитки продолжают стрелять. Нужно выносить вперед аэродромы, делать площадки подскока, забрасывать туда бензин и механиков, тогда сразу станет легче. Лучшее решение это лед озер, готовая полоса, в эту войну почти половина авиации с таких ледовых аэродромов летает, но уже март заканчивается, лед не держит, машины начинают проваливаться на посадке, уже было несколько катастроф. Нужно вмораживать доски или бревна, потом засыпать снегом и выравнивать, ничего сложного, но время, время. Пока эти полосы подготовят, нам все бомбардировщики выбьют. Другой выход это подвесные баки, но такой системой оборудовали всего четыре полка, в том числе и «Особую группу», больше не успели. Вчера прилетело звено новейших И-180-х под командованием майора Шестакова, на фронтовые испытания, но выпускать их в бой боязно, дальность и у них не очень. При том, что машина хорошая, не хуже финских «Мирски», может даже лучше. Нет, пока аэродромы вперед не вынесем, в бой их пускать нельзя, после гибели Чкалова и так к этой машине отношение осторожное, если побьются то все, самолет в серию точно не пойдет, а ведь пока это единственный по настоящему современный истребитель, готовый к массовому выпуску.

Комкор еще раз поворочался, поудобнее устраивая ногу, и сам себе мысленно сказал: — «Нечего ныть, дней пять и передовые аэродромы будут. Вот тогда и надерем финскую задницу, один раз, но навсегда!»

35 глава. Переправа, переправа

Из «Распоряжения по подготовке ледовых путей при форсирования Выбогского залива.»

За подписями Нач Генштаба командарма I ранга Шапошникова, Нач Инжслужбы дивизионного инженера Карбышева.

«…..В расчет берется только сплошной прозрачный слой льда.

При оборудовании ледяной переправы необходимо:

а) обозначить вехами (ночью — фонарями с синим светом) ширину переправы и очистить лед от снега;

б) оборудовать спуск на лед, сделав его прямым на расстоянии не менее 10 метров и не круче 10? и очистив его от снега;

в) оградить полыньи и незамерзающие проруби хорошо видимыми ориентирами;

г) поставить на берегах указатели с обозначением толщины льда.

Если толщина льда недостаточна для пропуска машин данного веса, необходимо его усилить. Усиление льда обычно сводится к тому, чтобы нагрузку от веса машины передать по возможности на большую площадь поверхности льда…..».

Финн оскалился, его красная, распаренная рожа была вся в грязных подтеках от пороховой гари, дырчатый ствол «Бергманна» дернулся в сторону, мол: — «Чего уставился, бросай оружие». Метрах в пятидесяти от них, из башни с голубой свастикой, грязно — белого Т-28-го, высунулся офицер. Комдив Кирпонос оглянулся назад, с тоской мазнул глазами по небольшой группке командиров, сжимавших в руках револьверы. Перевел взгляд на залив. С высокого берега было видно далеко — черные озерца полыньей, неподвижные бугорки убитых людей и лошадей, припорошенные снегом, брошенные машины и танки. Картина разгрома. Вдалеке рокотало, 10-й корпус продолжал штурм острова Уран-Саари. Глянул в голубое небо — вражеских бомбардировщиков пока не было. Снова посмотрел финну прямо в лицо, подумалось: — «Застрелиться, что-ли?». Вздохнул и уронил наган на снег.

Тогда, вечером 23-го марта настроение у всех было приподнятое — «Все, столкнули белофинов с земли, дорога открыта, даешь Вазу!» В шесть вечера прибежал посыльный: — «Вас в штаб корпуса вызывают!»

В большой штабной палатке было полно старших командиров, у стола под керосиновой лампой возвышалась коренастая фигура командарма, командир 28-го корпуса, комбриг Курочкин жался где-то позади.

— Комдив Кирпонос, орел! Дивизия у него, тоже орлы! — Жуков шагал навстречу, такое начало не предвещало ничего хорошего.

— Проходи дорогой товарищ, дело для твоих орлов есть! Финскую бригаду вы отбросили, молодцы. Теперь закончить надо. Пока не ждут, за тот берег нужно зацепиться. Вот, штаб армии для вас уже маршрут подготовил. — Командарм, подхватив Михаила Петровича за локоток, подвел его к карте.

— Вот такой, — он потыкал в бумагу пальцем.

— Тебе придаются — танковая бригада, саперы, лыжные эскадроны, с эдакой силищей ты не только на тот берег, ты к Хельсинки выскочишь! А тут-то всего, — Георгий Константинович поелозил курвиметром по карте, — всего то двадцать семь километров. Плюнуть и растереть! Пока нас не ждут, залив нужно пересечь. Пойдете левее, с острова вас не видно будет. Лыжников вперед пусти, пусть дорогу торят. Обоз и артиллерию оставь, пустое это, там вам не понадобится. Сухпай поди не проели? На том берегу и доедите. Лыжников и саперов армейский автобат, только что доставил, командиром у них подполковник Данилов, ну танкистов 40-й бригады, ты лучше меня знаешь. Вот пакет с приказом на марш и наступление, внутри и для 40-й бригады и для лыжной, так что вручишь сам. Для связи даю армейскую машину с рацией и связистами, каждые два часа шли телеграмму, сколько прошли. Что б после двадцати ноль-ноль я вас на берегу найти не мог. Ну, чего встал? Исполнять!

Что оставалось делать, через левое плечо — кругом и вперед и с песней — исполнять.

Ночной марш, по незнакомой местности, сам по себе не подарок, а тут — «покорители северного полюса», «папанинцы», ммать иху! Даже вспоминать не хотелось. Шли по азимуту, натыкаясь на полыньи и торосы, впереди лыжные эскадроны — веером, дорогу нащупывают, за ними саперы, ломами и лопатами пытались как то сгладить путь и обставить его вехами, а уж за ними батальоны дивизии в колонну по четыре с увеличенными дистанциями. В промежутках между батальонами, полуторки и танки. Одни других, ежели чего на длинных тросах вытягивали. Каждые пять километров ставили палатки с бочками, в которых жгли дрова напополам с бензином — пункты обогрева. Все одно, сколько народу отстало и померзло, сказать ни кто не смог, рапортички учета личного состава перед маршем не собрали, просто не успели, так что сколько людей он вывел на лед, ни начштаба ни сам комдив не знали. Придем на место, там посчитаем. Несколько раз лед не выдерживал, проваливался. В черную бездну уходили и люди и машины и танки. Новые полыньи обставляли вехами, брали левей или правей и продолжали марш. Михаил Петрович большую часть пути проделал в санках, но тоже устал и измотался изрядно. Ближе к утру начались эксцессы, некоторые несознательные красноармейцы и младшие командиры стали отказываться продолжать движение, на уговоры и приказы не реагировали. Послышались панические и антисоветские выкрики: — «На смерть завели! Предательство это!», ну и тому подобное. Пришлось применять жесткие меры, паникеров и трусов, прямо здесь, около колонны приказал расстреливать. Помогло, движение возобновилось.