Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов - Сергей Романюк

У церкви был придельный храм Дмитрия Солунского, упоминаемый в 1585 г., который имел, что необычно, свой, отдельный от основной церкви приход. Над алтарем его высилась древнейшая в Москве шатровая колокольня. В 1711 г. церковь ремонтировали, заменили главу и построили трапезную. В церкви был прекрасный иконостас с древними иконами, замечательная надпрестольная сень с оловянными украшениями и слюдяными вставками, фреска XVI столетия, паникадило XVII столетия. Гребневскую икону в наполеоновское нашествие прятали в церковной главе.

В советское время уникальную древнюю церковь реставрировали, но уже в 1926 г. власти поставили вопрос о ее сносе «ввиду узости места для проезда трамвая». Общественность поднялась на защиту: общество «Старая Москва» отмечало, что «Гребневская церковь, построенная в XVI в. и совершенно исключительная по ряду деталей, отразивших влияние новгородской архитектуры, и занимающая совершенно особое место среди московских памятников по своеобразной группировке составных ее частей, ни в коем случае не может быть сломана». Академия наук считала, что «уничтожение этого памятника было бы невознаградимой утратой». Тогда храм удалось отстоять, пожертвовав только трапезной, поздними пристройками и оградой, но 25 марта 1933 г. президиум Моссовета постановил: «В связи с прокладкой шахты № 13 и № 14 Метростроя церковь Гребневскую закрыть, а здание передать Метрострою для машин». Вскоре же церковь была сломана, и началась проходка шахты, во время которой было обнаружено захоронение Леонтия Магницкого, автора первой русской арифметики.

Церковь Гребневской иконы Богоматери

В церкви нашли также тайный ход из алтаря, аналогичный тайнику церкви Флора и Лавра у Мясницких ворот. Его, совершенно неизученным, в спешке засыпали.

В 1985–1987 гг. в процессе расширения КГБ выстроили непритязательное сооружение для этой организации; на доске, помещенной на стене, объявляется, что архитекторами Вычислительного центра были те же Палуй и Макаревич. Они попытались как-то прилепить свой шедевр к старому доходному строению в Лубянском проезде. Результат их усилий особенно безобразно выглядит со стороны «Детского мира».

На Лубянской площади стоял дом издателя и просветителя Николая Ивановича Новикова — он находился сразу же с левой стороны за мостом через ров у Никольской башни Китай-города. Автор записок, известный агроном А. Т. Болотов, издавался у Новикова и писал, что в 1782 г. он жил «подле Воскресенских ворот», но, приехав в Москву 30 января 1783 г., нашел его «уже женившимся и живущим в ином месте, подле Никольских ворот, в особом и просторнейшем доме». Новиков купил его у московской 1-й гильдии купца И. Я. Климова 4 мая 1782 г., а тот еще в 1773 г. приобрел у «иноземца, партикулярной аптеки аптекаря Ивана Федорова сына Мейера».

Напротив, с правой стороны от моста, стояла университетская типография. Как она, так и новиковский дом отошли под площадь: «1806 года при обозрении в натуре онаго дому оказалось… сей дом весь сломан, а земли обращены под улицы».

В 1823 г. свободный участок в этом месте отдавался под застройку, и его получил титулярный советник Петр Иванович Шипов.

Там, где сейчас скверик перед Политехническим музеем, находилось большое здание, известное в Москве под названием «Шиповская крепость». Крепостями в Москве назывались дома, в которых селился малоимущий, а то и совсем неимущий народ, бродяги, сомнительные личности, да и просто уголовники. Известны были Абрикосовская, Ржанова, Олсуфьевская крепости. Та, что на Лубянке, называлась Шиповской по фамилии владельца, о котором рассказывал московский бытописатель Д. Н. Никифоров: «Бездетный камергер Шипов, пожертвовавший дом Человеколюбивому обществу, имел привычку каждое утро совершать прогулку пешком. Во время последней в своей жизни прогулки он упал на тротуар и моментально скончался». Гиляровский также писал о владельце дома, принадлежавшего «известному богачу, имевшему в столице силу, человеку весьма оригинальному: он не брал с жильцов плату за квартиру, разрешал селиться по скольку угодно человек в квартиру, и никакой не только прописки, но и записей не велось…».

Построен дом был в 1825–1826 гг. (приписывается архитектору Ф. М. Шестакову), и спервоначалу это был московский доходный дом, кстати говоря один из первых тогда. Нижние этажи его сдавались под торговлю, а остальные занимались жильцами. В частности, в 1833–1834 гг. тут снимались помещения для «натурного класса», основанного группой художников и превратившегося в конце концов в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. В 1847 г. владелец сдал дом в аренду Московскому комитету попечительства о бедных Императорского Человеколюбивого общества, а с 1867 г. комитет становится его владельцем. Примерно с середины XIX в., по-видимому из-за соседства с Толкучим рынком, состав жильцов изменился и дом превратился в одну из московских «крепостей». По воспоминаниям, здесь «в лавках торговали платьем и всяким старьем; тут были и трактиры, и полпивные, и закусочные. Дом этот пользовался незавидной репутацией».

Снесли Шиповскую крепость сравнительно недавно — в 1967 г. Я помню множество самых разнообразных магазинов там и, в особенности, очень неплохой букинистический магазин на стороне здания, обращенной к Китай-городу.

После сноса на этом месте устроили сквер, где теперь находится один из самых значительных московских и, более того, общероссийских мемориалов — Соловецкий камень, привезенный с Соловецких островов, на которых зарождалась система рабских лагерей, устроенных потом по всей стране. Памятник открыли 30 октября 1990 г. в День памяти жертв политических репрессий. «Этот камень стал символическим надгробием для миллионов жертв тоталитарного коммунистического режима, убитых и захороненных в тайных местах. Этот камень — символ общенародной скорби, напоминание о величайшей трагедии XX века», — написано рядом с ним.

Позади Шиповской крепости до Ильинских ворот раньше шла длинная площадь, называвшаяся Малой Лубянской или Арбузной, так как на ней исстари торговали фруктами и овощами, а по зимам мороженым мясом, а также рыбой и птицей с возов. Здесь обычно покупали свой товар разносчики, которые доставляли его по всей Москве, «вплоть до самых окраин, нося на голове пудовые лотки и поставляя продукты своим постоянным покупателям, — рассказывал Гиляровский. — У них можно было купить и крупного осетра, и на пятак печенки для кошки. Разносчики особенно ценились хозяйками весной и осенью, когда улицы были непроходимы от грязи, или в большие холода зимой. Хороших лавок в Москве было мало, а рынки — далеко».

При распланировании территории здесь предполагалось отвести несколько участков «для постройки балаганов яблочной торговли».

Теперь на месте Малой Лубянской площади находится внушительное здание Политехнического музея.

Глава VIII

Китайгородский проезд

Крыло «Делового двора» поворачивает в Китайгородский проезд, названный так потому, что он проходит вдоль стены Китай-города, восстановленной при строительстве гостиницы «Россия». В 2006 г. начались работы по реставрации и восстановлению укреплений Китай-города с Наугольной башней и Космодемьянскими воротами, которые планировалось завершить к концу лета 2008 г., но ничего из этого не сделано, однако здание гостиницы было снесено.

На левой стороне Китайгородского проезда — несколько зданий, возведенных в советское время для различных учреждений. Сразу же за «Деловым двором» — новые корпуса (№ 5), пристроенные в 1930-х гг. архитектором С. Е. Чернышевым, а во дворе торцом к проезду находится здание поликлиники Наркомата тяжелой промышленности с барельефами на темы здравоохранения, построенное в 1935 г. архитектором Д. Н. Чечулиным; за ним строение того же С. Е. Чернышева (№ 7, 1932 г.), но переделанное в 1948–1952 гг.

За этими строениями до набережной Москвы-реки идут бывшие владения Воспитательного дома, построенного на Васильевском луге, низменном и болотистом месте на левом берегу Москвы-реки, выше устья реки Яузы. Через него протекала речка Рачка, бравшая начало несколько севернее нынешнего Чистого пруда.

Первые упоминания о луге встречаются в летописных сообщениях о пожарах, причем каждый раз отмечается, что пожар доходит до Васильевского луга и там заканчивается, что говорит о незастроенности этих мест. Вот известие летописи 1468 г.: «Того же лета месяца Маия в 23 день, в 2 час нощи, загорелся посад на Москве, горело вверх по рву за Богоявленскую улицу мимо Весяковых двор, от Богоявления улицею по Иван Святы на пять улиц, а от Ивана Святаго на подол по Васильевской луг…» А вот весьма колоритный рассказ 1487 г. об одном из московских пожаров, в котором также упоминается Васильевский луг: «Перед Великим днем в сенех у великого князя чернець возопи из народа великому князю… глаголя: „горети Москве на Велик день“. Князь же великый яко урода его повеле поимати на Угрешу его посла в манастырь к Николе…» Но, как оказалось, зря этого «урода» сослали: «Збысть же ся его слово: августа 13 день, того же лета, в среду, в час 10 дни, загореся на Москве на посаде церковь Благовещениа на Болоте древянаа, и по стену городную дворы всех богатых гостей и людей всех с пять тысяч погоре, и церквей с тридцать погоре, по Петровской мост, и по Неглинну, и по Устретение каменное на Кучкове поле, и по Златоуст церковь каменую и по Все Святые на Кулижке, и по Васильевской луг…»