От сердца к сердцу - Кэтрин Стоун

Женщины и в самом деле хотели Патрика – всегда. Он, разумеется, тоже хотел – некоторых из них, тех, с которыми ему было приятно проводить время. Секс всегда приносил ему невероятное удовольствие, давал ощущение свободы…

И все было хорошо до тех пор, пока пять лет назад Патрик не осмелился сказать «нет» одной прекрасной молоденькой богачке. Он не захотел ее, но она захотела его, и ее ярость, вызванная его отказом, лишила его всего – свободы, мечтаний, возможности жить спокойно.

Пять лет Патрик убегал. И теперь, поскольку ему вновь пришлось ездить верхом, он опять оказался среди богатых и влиятельных людей. И богатые саутгемптонские красавицы, как та богачка, захотели его. Он был нужен им как собственность, как трофей, как игрушка, которую они сами выбирали.

Однажды уже Патрик предпочел сказать «нет», и этот выбор стоил ему всего. А теперь? Если он скажет «нет» снова, надо приготовиться к новому бегству.

А если сказать «да»? Если удовлетворить их похоть? Если принять их дорогие подарки? Ему нечего было терять, кроме самоуважения и едва обретенной хрупкой свободы. Но и этого можно лишиться.

Поэтому Патрик предпочел отказать саутгемптонским красавицам, которые домогались его. С той богатой наследницей в Кентукки он был нежен и добр и поплатился за это. Теперь он был резок, почти груб с женщинами; в его «нет» звучало презрение, и это еще больше распаляло их. Богачки Саутгемптона хотели приручить его.

И вдруг почти интуитивно Патрик догадался, как выжить в этих условиях.

– Патрик, ты даешь частные уроки? По ночам?

– Нет. – Обычно больше он ничего не говорил, голос его был тверд и холоден, серо-зеленые глаза наполнялись презрением. Однако эта женщина была не так настойчива, как остальные, поэтому он добавил: – Извините. Я правда не могу.

– О! У тебя кто-то есть?

– Да.

Он наблюдал за тем, как изменилось ее лицо, когда она услышала его ложь. Оно чуть смягчилось, она явно немного завидовала сопернице, но восторгалась им.

– И ты верен ей?

– Да.

Это не было полной ложью. Патрик знал, что если он полюбит когда-то по-настоящему, то будет верен своей избраннице.

Так он узнал, что эти женщины ценили верность. Они домогались его, но замужние делали это потому, что сами были отвергнуты своими мужьями, а незамужние мечтали о любви. Патрик сказал, что у него есть любимая женщина, которой он верен, и они оставили его в покое. Так он сумел выжить среди богатых и влиятельных. И не только выжить, но и обрести мир и покой…

Мир и покой… Среди людей, которых он ненавидел. Так странно обрести мир и покой именно здесь.

Патрик смотрел вперед, на белую полоску пляжа, и наслаждался силой своего огромного черного скакуна, буквально летящего над землей. Через мгновение он пустит коня в погоню за заходящим солнцем, но сначала постарается запечатлеть в голове красоту увиденного пейзажа. Для того чтобы вечером, вернувшись домой, взяться за картину, на которой он изобразит море, небо и полосу песчаного пляжа.

Каждый раз, когда представлялась возможность, Патрик приходил сюда, чтобы полюбоваться идиллической картиной и сказать до свидания солнцу. Хозяева поместий располагали такими огромными земельными угодьями, что им было недосуг добраться до края своих владений. Проезжая верхом по дорожкам, связывающим поместья с клубом, Патрик нашел немало заброшенных дивных уголков. Он видел и живописные скалы, и цветущие луга, и все эти места стали его собственными укрытиями.

Однако в тот день он был не один. Патрик сделал это удивительное открытие, проскакав от пустующего коттеджа примерно милю в сторону скал. На оконечности полуострова стояла женщина.

Полуостров. Немало вечеров Патрик провел, любуясь изменениями на этой узкой полосе песка. Ее размеры, очертания, да и вообще существование, зависели от волн и прилива. Во время отлива белоснежная запятая выделялась на сапфировой поверхности моря. Но когда вода начинала подниматься, оставался виден лишь самый краешек полуострова, а во время полнолуния волны прилива поглощали весь крохотный участок земли.

Полуостров мог исчезнуть под водой быстро, как заходящее солнце прячется за горизонт. Полоску белого песка заливало водой до тех пор, пока она вся не исчезала под бирюзовыми волнами.

Прилив уже начался, а незнакомая Патрику женщина, видимо, ничего не замечала, поглощенная созерцанием заката и океана. Патрик пустил коня прямо по потоку воды, начавшему затоплять прибрежную часть полуострова. Воды было еще немного, к тому же, возможно, прилив будет не слишком высоким, но женщину надо было предупредить о грозящей опасности.

– Здравствуйте! – крикнул, приблизившись к ней, Патрик.

Кейси не слышала, как он подъехал. Стук копыт заглушался мягким песком и шумом прибоя. Однако звук мужского голоса оторвал Кейси от размышлений. Должно быть, это Джеффри или Эдмунд, решила она. Но кто бы из них ни появился здесь, он наверняка будет улыбаться извиняющейся улыбкой, потому что ей было обещано полное уединение.

Она, разумеется, повернувшись к ним, тоже улыбнется. Впрочем, никто и не догадается, что она плакала, поняла Кейси, дотронувшись руками до влажных щек. Следы слез полностью скрыты морскими брызгами.

Мало того, что теплые капли оросили ее лицо, они еще и промочили ее тонкую блузку, отчего она стала почти прозрачной. Влажная ткань липла к ее идеальному телу, открывая взору линии ее нежной груди. Кейси заметила это и, тряхнув гривой рыжеватых волос, перебросила несколько прядей на грудь, чтобы хоть как-то прикрыть напрягшиеся соски, проступившие под мокрой тканью.

«Похоже на рождение Венеры», – мелькнуло в голове у Патрика. Пышная золотистая шевелюра, точеная фигура незнакомки немедленно вызвали в его артистическом воображении воспоминание о полотне Боттичелли. А может, мелькнуло у него в голове, это прекрасное видение во влажной одежде и есть сама Венера, только современная, рожденная на Лонг-Айленде?

– Ой! – вскрикнула Кейси. Щеки ее запылали.

Вместо этого смущенного «ой!» ей следовало вежливо промурлыкать «привет!». Уж Кейси-то умела мурлыкать при виде удивительно красивых мужчин. Однако сейчас из-за того, видимо, что у этого красавца были серо-зеленые глаза и черные как смоль волосы, она не смогла вести себя как обычно.

Или потому, что призывное мурлыканье издавала другая Кейси? Да, та, что никогда не плачет. Та, что никогда не нарушила бы распорядка дня ради того, чтобы поглазеть на закат. Или если бы уж решилась на это, то не упустила бы пылающий диск из виду и не стала бы бродить по песку, мокнуть в воде да еще и плакать при этом.

Впрочем, не надо искать причину, почему Кейси при виде Патрика смогла лишь ойкнуть.