Прошлой ночью в «Шато Мармон» - Лорен Вайсбергер

Джулиан засмеялся:

— Ты мне об этом не говорила.

— Не хотела, чтобы ты рисковал жизнью.

— Но вдвоем-то мы как-нибудь выдержим! Пара аперитивов, потом обед, тост, и уйдем.

— Ну, если ты так считаешь… — Брук свернула к дому восемьдесят восемь, где жил Рэнди, сразу обратив внимание, что двухместного «Ниссана-3502», с которого братец сдувал пылинки, нигде не видно. Она хотела сказать об этом Джулиану, но у того в тысячный раз за два часа зазвонил сотовый, и он быстро выбрался из машины.

— Я вернусь за сумками, — сказала Брук, но муж был уже в конце дорожки, прижимал к уху трубку и сосредоточенно кивал. — Ладно-ладно, — пробормотала она и пошла к двери. Она поднималась на крыльцо, когда Рэнди распахнул дверь, выбежал и заключил ее в объятия.

— Привет! Как я рад вас обоих видеть! Мишель сейчас выйдет. Где Джулиан?

— Говорит по телефону. Боюсь, сотовый оператор задумается, не стоит ли отказаться от безлимитного тарифа, когда увидит счет Джулиана.

Они видели, как Джулиан улыбнулся, убрал сотовый в карман и зашагал к открытому багажнику.

— С сумками помочь? — предложил Рэнди.

— Нет, справлюсь сам, ~ отозвался Джулиан, легко забросив обе сумки на плечо. — А ты хорошо выглядишь. Похудел?

Рэнди похлопал себя по пухлому, но все же уменьшившемуся животу.

— Жена посадила на строгую диету, — сказал он с явной гордостью. К изумлению Брук, Рэнди был явно в восторге от союза с Мишель, почти обставленного дома и скорого появления младенца.

— Можно и построже, — сказала Брук, предусмотрительно отступая в сторону, чтобы избежать тычка.

— Кто бы говорил! Да, у меня есть пара лишних фунтов, но ты диетолог, у тебя нет оправданий. Тебе полагается быть анорексичным скелетом! — Рэнди потянулся к сестре и моментально взлохматил ей волосы.

— Глубокомысленный комментарий и оскорбление профессии в одном флаконе? Ты сегодня в ударе!

— Ладно, я просто шучу. Ты прекрасно выглядишь.

— Может, мне и надо сбросить пять фунтов, зато Мишель предстоит еще работать и работать, — не без злорадства сказала Брук.

— Поверь, я над ним работаю, — сказала Мишель, появляясь на крыльце и осторожно спускаясь по ступенькам. Живот у нее выдавался вперед чуть ли не на несколько футов, хотя ей предстояло носить ребенка еще семь недель, а лицо мгновенно покрылось потом на августовской жаре. Несмотря ни на что, Мишель выглядела счастливой, почти ликующей. Брук привыкла считать, что невидимый сияющий ореол вокруг беременных — миф, но при виде Мишель отчасти согласилась с этой метафорой.

— А я работаю над Брук, — сказал Джулиан, целуя Мишель в щеку.

— Брук и так красавица, ей ничего не надо улучшать, — перебила Мишель. По ее лицу читалось, что она заметила промах Джулиана.

Брук резко повернулась к мужу, словно забыв о присутствии Мишель и Рэнди:

— Что ты сейчас сказал?

Джулиан пожал плечами:

— Ничего. Шутка. Я просто пошутил.

— Ты надо мной работаешь, так ты сказал? Надо понимать, борешься с моим чудовищным ожирением?

— Брук, не начинай, а? Ты же понимаешь, я просто прикалываюсь!

— Нет, давай все-таки начнем. Что конкретно ты хотел сказать?

— Ру, клянусь тебе, это была шутка, — заговорил

Джулиан, раскаиваясь. — Ты же знаешь, мне нравится, как ты выглядишь, не нужно ничего менять. Я просто э-э… не хочу, чтобы ты сама стеснялась.

Рэнди взял Мишель за руку и сказал:

— Мы пойдем все приготовим. Давай мне сумки и входите, когда будете готовы.

Брук подождала, пока за ними закрылся сетчатый экран входной двери.

— С какой стати и чего мне стесняться? Я знаю, что не супермодель. А кто тут идеальный?

— Нет-нет, я все понимаю, просто… — Он пнул крыльцо кроссовкой «Конверс» и сел.

— Что — просто?

— Ничего. Ты же знаешь, для меня ты красавица. Просто Лео считает, тебе неловко быть на виду, в фокусе всеобщего внимания. — Он выжидательно уставился на Брук, но та буквально потеряла дар речи.

Глядя в землю, она молча достала из сумочки пластинку жвачки.

— Ру, иди сюда. Господи, зачем я это сказал!.. Я вовсе не то имел в виду!

Она ждала объяснений, что же на самом деле он имел в виду, но повисла долгая пауза.

— Ладно, пошли в дом, — предложила Брук, изо всех сил сдерживая слезы. Пожалуй, лучше было не выяснять, что он на самом деле хотел сказать.

— Нет, подожди. Иди сюда. — Джулиан взял ее руки в свои. — Любимая, прости, что я так сказал. Не то чтобы мы с Лео сидели и обсуждали тебя. Вся фигня с моим имиджем — не более чем фигня, я прекрасно это понимаю и уже на стенку лезу, — но пока вынужден прислушиваться к Лео. Альбом только что вышел; я стараюсь об этом не думать, но стоит представить успех или провал, и меня охватывает ужас. Если альбом станет хитом — ужасно. Если, что более вероятно, он окажется пшиком, пустышкой — еще хуже. Еще вчера я сидел в уютной маленькой студии и играл любимые мелодии, притворяясь, что на свете есть только я и инструмент, и вдруг ни с того ни с сего все эти появления на телеэкране, ужины с директорами компании, интервью… К этому я оказался не готов. И если в последнее время веду себя как козел, то искренне прошу прошения.

С губ Брук готовы были сорваться тысячи слов о том, как она скучает по нему, ведь он постоянно в разъездах, как нервничает из-за ссор, из-за того, что их отношения стали неровными и непредсказуемыми, как «американские горки». Она обрадовалась, что Джулиан выглянул из своего панциря, но вместо того чтобы выманивать его дальше, засыпать вопросами или оглушить излияниями чувств, Брук заставила себя оценить сделанный мужем шаг.

Она сжала руки Джулиана и поцеловала в щеку.

— Спасибо, — тихо сказала она, впервые за день встретившись с ним взглядом.

— Тебе спасибо. — Он поцеловал ее в ответ. Многое осталось недосказанным, и мучительная тревога не проходила, но Брук похлопала мужа по руке и пошла с ним в дом, решив сделать все возможное, чтобы как можно быстрее забыть комментарий насчет ее веса.

Будущие родители ждали их в кухне — Мишель готовила поднос для сандвичей, которые гостям предстояло сделать самим: нарезанная индейка, ростбиф, ржаной хлеб, «русская заправка»[22], помидоры, латук и пикули. Были здесь банки вишневой газировки «Доктор Браун» и литр сельтерской с лаймом. Мишель вручила каждому по бумажной тарелке и жестом предложила угощаться.

— Когда начинается праздник? — спросила Брук, беря себе несколько ломтиков индейки (без хлеба). Она надеялась, что ни Рэнди, ни Джулиан ничего не заметят, поэтому не придется мучиться угрызениями совести.