Прошлой ночью в «Шато Мармон» - Лорен Вайсбергер

Коллега кивнула:

— Ты ее раньше меня увидишь. Держи меня в курсе, ладно?

Попрощавшись с Хизер, Брук откинулась на спинку кресла. Потерять двадцать пять фунтов за два с половиной месяца — явный признак каких-то нарушений, а дружба Кайли с Уитни Вайс — просто головная боль для врача. Уитни — невероятно тощая девица, которая в прошлом году, перестав заниматься хоккеем, набрала пять или семь фунтов. Тогда ее дисрофичная мамаша заявилась в кабинет Брук с требованием посоветовать ей надежный «оздоровительный лагерь для толстых». Бурные протесты Брук, что это совершенно нормальное и даже положительное явление для растущей четырнадцатилетней девочки, эффекта не возымели, и Уитни отправили в элитный лагерь на юге штата «приходить в норму». Как и следовало ожидать, в результате у девочки появилась привычка объедаться и тут же вызывать рвоту. Неужели Кайли тоже так делает? Брук решила после первой же консультации позвонить отцу девочки и узнать, не замечал ли он что-нибудь необычное в поведении дочери.

Покончив с записями по проведенным консультациям, Брук решила, что на сегодня хватит. На улице она сразу попала в удушающе влажные объятия сентябрьской духоты; ощущение было таким, словно она с разгону ударилась о невидимую стену. Все мысли о том, чтобы поехать на метро, мгновенно испарились. К счастью, ангел-хранитель прочел ее мысли… то есть таксист, вероятно, выходец из Бангладеш, заметил ее отчаянные размахивания руками в попытке остановить машину. Такси замерло прямо перед входом в Хантли, пассажир вышел, и Брук рухнула на заднее сиденье, хватая ртом охлажденный кондиционером воздух.

— Угол Дуэйн и Гудзон-авеню, пожалуйста, — сказала она, пододвинув ноги к холодной струе из решетки кондишена. Всю дорогу она ехала, запрокинув голову и закрыв глаза. Когда такси уже подъезжало к дому Нолы, пришло сообщение от Джулиана: «Только что получил е-мейл от Джона Траволты! Пишет, что в восторге от моего альбома и поздравляет с таким дебютом».

Коротенькое сообщение так и лучилось радостью. «Джон Траволта?! — набрала Брук в ответ. — Быть не может! Фантастика!»

«Он написал это своему агенту, а агент переслал Лео», — ответил Джулиан.

«Поздравляю! Круто! Смотри не стирай, — писала Брук. — Я у Нолы. Позвони, когда сможешь. Целую, обнимаю».

Двухкомнатная квартира Нолы располагалась в самом конце длинного коридора, окна выходили на модное кафе со столиками на улице. Брук, не спрашивая, вошла через открытую нараспашку дверь, бросила сумку, скинула туфли и направилась прямо в кухню.

— А вот и я! — крикнула она, доставая из холодильника банку диетической колы — это запретное удовольствие она позволяла себе лишь в гостях у Нолы.

— В холодильнике диетическая кола. Мне тоже принеси! — прокричала Нола из спальни. — Я почти уложилась, сейчас выйду.

Брук открыла обе банки и пошла к Ноле. Подруга сидела посреди груд одежды, туфель, косметики, разнообразной электроники и путеводителей.

— Как, мать вашу, прикажете втиснуть все это в рюкзак?! — воскликнула она, пытаясь запихнуть круглую щетку для волос в боковой карман. Щетка упорно не желала помещаться, за что была пущена в долгий полет через всю комнату. — О чем я думала, когда записывалась?

— Понятия не имею, — отозвалась Брук, пораженная царившим в комнате хаосом. — Я себя об этом уже две недели спрашиваю.

— Вот что бывает, когда продлевают отпуск и нет бойфренда. Вот какие решения принимаются! Шестнадцать дней с одиннадцатью незнакомцами в Юго-Восточной Азии! Брук, это ты виновата!

Брук рассмеялась:

— Ну да, конечно! Я тебе сразу сказала, что затея неудачная, но ты же уперлась!

Нола встала, отпила колы и вышла в гостиную.

— Ужас! Мой пример должен показать всем одиноким женщинам — нельзя принимать импульсивных решений о групповых турах! Этот чертов Вьетнам никуда не денется, зачем я туда

— Ну перестань, поездка наверняка будет интересная! Может, в группе даже окажется красивый парень.

— Ну еще бы, и никаких тебе пожилых супружеских пар из Германии, доморощенных буддистов-хиппи и лесбиянок! Сплошь свободные богатые красавцы от тридцати до тридцати пяти! Глаза разбегутся!

— Главное — позитивный настрой, — пряча улыбку, кивнула Брук.

Что-то привлекло внимание Нолы, и она кинулась к окну. Брук тоже выглянула, но ничего необычного не заметила.

— За первым столиком слева, видишь? Натали Портман! В кепочке и темных очках. Можно подумать, в этих очках ее никто не узнает!

Брук посмотрела снова и заметила девушку в кепке, потягивавшую вино из бокала и смеявшуюся над чем-то, что сказал ее спутник.

— Да, похоже, это она.

— Конечно, она! И выглядит, блин, ослепительно! Не понимаю, почему я ее не возненавидела. Надо бы, да не могу. — Нола склонила голову, не сводя глаз с девушки за столиком.

— А зачем ее ненавидеть? — удивилась Брук. — Она вполне нормальная, все при ней.

— А вот именно поэтому. Ведь она не просто очень красива, даже с обритой головой, а еще и Гарвард закончила, говорит чуть ли не на пятнадцати языках, ездит по всему миру, выступая в поддержку микрофинансирования, и так любит природу, что не носит кожаную обувь. Все, кто с ней работал или хотя бы летал в одном самолете, клянутся, что она самая классная и разумная девушка на свете.

Нола спрыгнула с подоконника, и они с Брук уселись в покрытые чехлами кресла.

Отпив колы, Брук пожала плечами, вспомнив о фотографе у себя под окнами.

— Ну значит, Натали Портман умница, вот и все.

Нола медленно покачала головой:

— Нет, ну ты просто уникум.

— А что я такого сказала? Не понимаю. Мне что, надо ее обожать? Или завидовать ей? Может, она вообще существует только на экране!

— Да вон она внизу, сидит через улицу и блещет красотой.

Брук прижала руку ко лбу и застонала:

— А мы за ней подглядываем, как не знаю кто… Оставь ее, пусть сидит.

— Тебя волнует, что мы нарушаем уединение Натали? — мягче спросила Нола. — Странно, я годами читала журналы и видела все ее фильмы, могу вспомнить каждое платье, которое она надевала на церемонии вручения премий, готова сидеть на подоконнике и смотреть на нее весь вечер, но в то же время во мне поднимается какой-то протест…

Нола направила пульт на телевизор и перескакивала с канала на канал, пока не нашла станцию альтернативного рока. Подперев щеку ладонью, она произнесла:

— Понятно. Что еще стряслось, почему ты в таком паршивом настроении?

Брук вздохнула:

— Пришлось просить отгул на понедельник к следующему уик-энду в Майами. Маргарет, мягко говоря, не пришла в восторг.