Мои Белые Боги - Алиса Кортно

вещами перед походом на свидание, но само направление мыслей понятно и это радует. Ради такой цели можно итак отдать юбку, но здесь бескорыстный подарок не правильно поймут. Примут за глупость, а то и за слабость. Хотя вещица и впрямь симпатичная. Она с сомнением покрутила в руках серьгу и уточнила: – Навсегда?

– Да, – нетерпеливо шепнула Эльна и обернулась на не сводящую с них глаз Илию.

Сашенька сыграла роль «сомневаюсь и очень хочу эту красоту» на отлично и, молча, отдала юбку, которая зашуршала в руках довольной Эльны. Сделка свершилась. На террасе зависли в воздухе серебристые круги. Их никто здесь не подписывает, что удивительно никаких пометок. Может где-нибудь хоть крестик нацарапать, уведут ведь. Или здесь так не принято? Как будет выглядеть нацарапанный на идеально выверенном круге крестик. Как разрисованный лифт это будет выглядеть. Отказавшись от мысли пометить средство передвижения, Саша встала на свободную доску и полетела домой. Просторные двухкомнатные покои язык не повернется назвать квартирой, нет ощущения «бетонной коробки». При случае надо сделать собственную террасу и прикрыть ее каменным навесом. Хотелось думать о доме, о красоте, о чем-то хорошем, в голове рождались новые выкройки красивых платьев, запах свежего постельного белья и уюта, и цветов на террасе. Саша рукой сняла верхнюю защиту и вдохнула свежего ветра, принесенного с озер. Даже в Горыянцы хочется жить. Эта надрывная мысль щекотала слезы у глаз. Хочется просто жить, просто хорошо жить и трудиться в меру сил и приносить пользу людям. За этими мыслями она подняла доску выше, потом свернула к лесу и пролетела над кромкой, над самыми верхушками бархатных деревьев и когда вернулась к укреплению, поняла что улетела далеко вперед, в нежилую зону укрепления. Позади, вдалеке были слышны голоса людей, а здесь же только камни. Саша из любопытства сошла с доски и прошлась по террасе с пустыми окнами и дверьми-проемами. Брррр. По спине пробежали мурашки. Полное ощущение, что это прогулка по «заброшке». Укрепление построено по всей длине по одному проекту, то есть фактически ничем не отличается от обжитых мест. Ничем, кроме энергетики. Тут пусто, безжизненно и страшновато. Саша зашла в коридор и крикнула «эхехэйййй» и эхо разнесло это звук по пустым коридорам, и среди ослабевающего звука эха вдруг послышался грохот. Будто упало что-то не очень тяжелое. Саша никогда так быстро не бегала. Это только в дурацких фильмах, главный герой начинает спрашивать: – Кто там? Здесь кто-нибудь есть? – и идет выяснять, что там грохнулось. Чтоб не чувствовать себя совсем трусихой, Саша бы пошла и посмотрела, если б было хоть какое-нибудь средство для самообороны. Хоть палка что ли. Куда с голыми руками идти разбираться, при том что никто не знает куда она полетела и где ее искать. Возвращаясь в жилую зону, она несколько раз обернулась назад и улыбнулась. Ну ведь показалось скорее всего. Показалось. Да, показалось.

Если ориентироваться по солнцу, то горы тянутся с юго-востока на северо-запад, заходящее солнце слепило последними яркими лучами, следующие будут всё мягче и мягче. Саша вела доску по нижнему уровню, над главной площадью и к облегчению скоро увидела людей. Старина Галок Уэарз вывел три десятка человеческих мужчин на вечернюю тренировку и отправил их в «вольное плавание». Это означает, что бой на деревянных мечах идет, что называется по-настоящему. И получалось у них прямо как в кино. Смачно. Здешние мужчины из тех, кто сумел сохранить разум и вылезти из дурмана мандариновых каи по-дружески бились насмерть. Галок завел за спину каменную палку и с двумя риспийцами не сводил глаз с бойцов, обмениваясь репликами и замечаниями между собой, они не вмешивались пока двое бойцов не перешли в рукопашную, вцепились и повались на площадь. Саша как раз пролетала недалеко и расслышала звук ломающихся костей, от которого зажмурилась и непроизвольно вздрогнула как от целого лимона.

– Встать! Оба! – рычал Галок. В пылу боя его приказов никто не слушал. Или уже не боя, уже, наверное, драки. Так что хлынула кровь из разбитого носа и да останутся все зубы на месте, потому что в этом мире зубы надо беречь. Провинившихся разняли и поставили на ноги. Подойдя ближе Галок первым делом занялся их выправкой. Палкой дотронулся до ног и приказал поставить ступни параллельно друг другу, у второго увлекшегося боем защитника человечества была выровнена спина и плечи, после чего Галок снова завел руки за спину. Все видят, что он вооружен и в тоже время безопасен. Галок не ударит, Галок по-отечески поправит и наставит. И вот сейчас он начал ровным, твердым голосом разбирать случившийся инцидент, а Саша уже добралась до вестнического уровня и только тогда осознала, что это был первый самостоятельный полет над Горыянцы. С ума сойти. Она летает с такой легкостью, как будто всегда так и было. Может все-таки отчим занес руку и ударил и лежит Сашино тело где-нибудь в больнице Склифосовского, с травмой мозга, слюни пузырятся, капает капельница: кап-кап, монитор показывает, как бьется сердце, а сознание застряло в этом мире. Получается, в несуществующем мире. Саша ущипнула себя, почувствовала неприятные ощущения от щипка и нашла это достаточным доказательством для признания всего происходящего реальным. Другого способа проверки все равно нет.

Глава 10

Августовский зной в Москве плавит асфальты, отражается в бесконечных окнах, усиливается и подпекает всё живое бежать в укрытие, спасаться на берегах рек или посидеть у фонтанов. Офисные сотрудники, которых ни за что оскорбляют планктоном, включают кондиционеры и пьют кофе от упавшего давления, на плавящихся колесах спешат с доставками курьеры, продавцы мороженого достают из морозилки мороженое, в легком инее оно быстро отпотевает на жаре и приятно оголяется от яркой упаковки. Жара снимает с города серьезность и каждый мегаполис на время становится курортным городком без моря. С высунутыми языками собаки и кошки ищут тень и рады каждому уцелевшему в урабанизационном прорыве человечества дереву.

Это не центр и еще не окраина, близость метро подняла стоимость двухкомнатной квартиры. И пусть это уютное гнездышко называют хрущевкой, это обжитое с любовью место одна московская семья называет домом. На маленькой кухне современный светлый гарнитур с плиточным фартуком под турецкую плитку, новые деревянные окна открыты и впускают свежесть глядящего в окна старого клена, который ласково нашептывает: – Мы всегда вместе, всегда. И я спасу вас от этой жары. Далекий машинный рев, который в такую жару напевает все одну и ту же фразу «Я сейчас сдохну», перебивается жизнерадостными птичьими трелями. Загорелая Сашенька,