Древняя Спарта и ее герои - Лариса Гаврииловна Печатнова

сквозь пальцы. Среди них фигурировало и обвинение в том, что из-за него Спарта лишилась гегемонии в Эллинском союзе и была вынуждена передать ее Афинам. Вспоминали и его грубое обращение с союзниками, и наглые надписи, и неприемлемый для греков стиль руководства. Собранный против Павсания компромат стали использовать как доказательство того, что Павсаний «не желает как равный подчиняться спартанским обычаям» (Thuc. I,132, 2). За всеми этими обвинениями стояла объективная реальность — Спарта, не обладающая собственным флотом, не имеющая больших людских и материальных ресурсов, просто не в силах была вести активную внешнюю политику. Такие значительные фигуры, как регент Павсаний и царь Леотихид II, выступавшие против свертывания внешнеполитических инициатив, были отстранены от власти насильственным образом: одного убили, другого сослали. При этом спартанские власти умело использовали их истинные или мнимые проступки для создания образа врага.

Посмертная репутация Павсания очень напоминает историю царя Клеомена I, о котором шла речь в первой главе. Оба они, много сделавшие для величия Спарты, на своей родине были объявлены государственными преступниками. Оба, по сути, были убиты, хотя спартанские власти всячески пытались скрыть или сгладить этот бесспорный факт. И Клеомен, и Павсаний оказались слишком самостоятельными и решительными политиками, с трудом подчиняющимися диктату герусии и эфората. Именно за это с ними и расправились. Но в отношении Павсания эфоры пошли еще дальше: его, человека царского происхождения, фактически умертвили в самом священном для спартанцев храме — Афины Халкиойкос. «Павсаниева скверна» ляжет тяжким бременем на Спарту и очень подпортит ее реноме в греческом мире.

Глава V

Величие и падение Лисандра

Начало политической карьеры Лисандра и его первая навархия

На протяжении веков Спарта управлялась одними и теми же традиционными политическими институтами, не подвергавшимися существенным внутренним коллизиям. Это состояние стабильности, можно сказать, окостенелости политического устройства спартанского полиса было отчасти нарушено в последней четверти V в. Пелопоннесская война породила целый ряд новых факторов, которые вынудили Спарту пойти на известное расширение своего военно-административного аппарата. В частности, борьба сухопутной Спарты с такой морской державой, как Афины, заставила ее строить флот и учредить новую для себя магистратуру — навархию. Это была первая значительная военная магистратура, которая уже не принадлежала к традиционным Ликурговым институтам. Навархия была совершенно независима от царской власти.

В Спарте навархи (дословно «руководители флотом», то есть адмиралы) появляются в начале Пелопоннесской войны (Thuc. II, 66, 2). Они, как и все без исключения спартанские магистраты, подчинялись эфорам, которые осуществляли постоянный контроль над их деятельностью. В некоторых случаях к навархам посылались чрезвычайные комиссии. Так, в 430/429 г. спартанское правительство, раздраженное неудачами своего флота под началом наварха Кнемона, послало к нему трех советников, среди них Брасида, для осуществления коллегиального руководства флотом (Thuc. II, 85, 1). В 427 г. в помощь наварху Алкиду, видимо, в качестве военного советника, был снова послан Брасид (III, 69, I)[234].

Посылку эмиссаров для наблюдения за деятельностью того или иного наварха можно рассматривать как попытку спартанского правительства осуществить такой же контроль над навархами, как он издавна был установлен за царями. В ходе Пелопоннесской войны к этой мере прибегали всякий раз, когда в армии или на флоте складывалась сложная ситуация, требовавшая немедленного вмешательства центральной власти.

Самый интересный пример такого рода — отправка коллегии Одиннадцати к наварху Астиоху. Огромный союзный флот, посланный на Восточный фронт к берегам Малой Азии в 413 г., полностью бездействовал. Ни Феримен, временно заменивший наварха, ни сам Астиох не решались дать генеральное сражение (Thuc. VIII, 38, 5). Бездействие спартанских адмиралов стало причиной того, что их заподозрили в получении взятки от Тиссаферна, сатрапа персидского царя, который в тот момент поддерживал их врагов — афинян (VIII, 29, 2; 45, 3). Слухи о подкупе, а также доносы офицеров Астиоха, обвиняющие наварха в преступной бездеятельности (VIII, 33, 3), заставили правительство предпринять экстренные меры: в Милет из Спарты были посланы одиннадцать советников, наделенные самыми широкими полномочиями (VIII, 39, 2). Их миссия считалась очень важной: недаром в число советников входил Лихас, дипломат высокого ранга. Однако надежных доказательств, что Астиох действительно был подкуплен персами в 412 г., так и не было получено. Некоторые изменения в полномочиях наварха, возможно, последовали в результате отчета коллегии Одиннадцати. Таким изменением, как иногда думают, стало ограничение срока службы наварха одним годом, то есть навархия из чрезвычайной превратилась в обычную республиканскую магистратуру. Миндар, сменивший Астиоха, стал первым навархом, служившим один год[235].

Наш особый интерес к навархии объясняется тем, что герой данной главы — Лисандр — именно благодаря этой должности смог добиться успеха и стать «некоронованным царем Эллады». Карьера Лисандра началась осенью 408 г. с назначения главнокомандующим союзным флотом, то есть навархом. Его предшествующая жизнь абсолютно неизвестна. Мы знаем только, что он был сыном Аристокрита и по отцу принадлежал, как и спартанские цари, к знатному роду Геракл идов, ведущих свое происхождение от Геракла. Указание Плутарха на бедность отца Лисандра (Lys. 2, 1–2; 24, 3) объясняет причину того, почему Аристокрит не смог обеспечить своему сыну необходимых условий для карьерного роста: несмотря на аристократическое происхождение, Лисандр сумел добиться высокого назначения далеко не в юном возрасте. В 408 г. ему, вероятно, было около 45 лет, а может быть, и больше. Эфор, а вслед за ним и Плутарх, включивший Лисандра в свои «Параллельные биографии», объясняют выдвижение Лисандра его исключительными военными и дипломатическими способностями (Diod. XIII, 70, 1; Plut. Lys. 3, 2). Однако оба автора ничего не говорят о конкретных заслугах Лисандра, так что создается впечатление, будто они спроецировали в прошлое его позднейшие успехи. Ксенофонт, современник Лисандра, лучше всего знавший подоплеку этого назначения, вообще никак его не комментирует (Hell. I, 5, 1).

Чей креатурой был Лисандр, неизвестно, хотя скорее всего ему покровительствовал царь Агис, по личной рекомендации которого Лисандр, возможно, и получил эту должность. В любом случае выбор оказался исключительно удачным. Лисандр оказался тем человеком, в котором так нуждалась Спарта на последнем этапе Пелопоннесской войны. Для активных действий, тем более на далеких фронтах, спартанские командующие обычного типа не годились. Как мы знаем, робость и осторожность, отсутствие независимого мышления, постоянное ожидание инструкций из дома были характерными чертами целой галереи спартанских военачальников. С ними у Спарты не было шансов одержать победу в войне. Поэтому и пришлось в критические моменты выдвигать новых людей, даже если они по своему рождению или имущественному положению и не относились к спартанскому истеблишменту. Такими удачными «выдвиженцами»