Аниськин и снежный человек - Максим Курочкин

– Равнясь-смирно? – нет. Будь готов? – тоже не то. Взвейтесь кострами? – опять не про это. А! Вспомнил. Стой-ать-два.

Комаров остановился и стал ждать процессию. Ему показалось, что этим он как бы даст им понять свои намерения. Пионеры неуклонно приближались, Костя прочистил горло и прорепетировал на разный манер команду.

– Стой-ать-два! – неуверено рявкнул он, когда пионеры поравнялись с ним. Члены команды как-то странно посмотрели на него, но остановились. Не удивилась лишь одна Людмила.

– Во-о-о-ольно! – звонким детским голоском скомандовала она, – ра-а-а-ссредоточсь!

Пионеры рассыпались. Степка достал из кармана пачку сигарет, но, воровато глянув на пионервожатую, быстро спрятал на место. Людмила подтянула сползший безупречно-белый гольф и обратилась к Комарову:

– Вы по какому-то конкретному вопросу или просто так?

– По вопросу, – оробел немного Комаров.

– Тогда пройдемте, – указала ему рукой на скамейку, расположенную возле ближайшего дома, Людка.

– Людмила…, – замялся Комаров.

– Николаевна Болотникова, – четко отрапортовала Люда.

«Болотникова! – обрадовался Костя, – а то я помню, что что-то про лесную нечисть, а что конкретно – не помню».

– Людмила Николаевна, – опять начал Костя.

– Можно просто Люда, – опять прервала его пионервожатая, – у нас все просто, как раньше.

– Я обратился к вам за помощью, как лицо официальное к лицу официальному. По некоторым данным, вы вполне можете владеть информацией по передвижению и дислокации в американской колонии. Мне очень нужна эта информация, и я надеюсь, что вы поможете следствию.

Костя сам испугался официальности и серьезности, с которой начал разговор, но Болотникова приняла его тон как должное.

– Кто конкретно из американцев вас интересует? – глаза ее заблестели, – мы не знаем их поименно, но условные клички им дали почти всем. По крайней мере тем, которые ведут себя наиболее подозрительно.

– Меня интересует пожилой техасец. Его еще суслик цапнул, – оживился Костя.

– Мачо, – догадалась Людка, – знаем. Нам он тоже не нравится.

– Почему именно Мачо?

– Ой, они с Калерией Белокуровой так красиво на днях на лошадях совхозных наперегонки скакали! Он ее, конечно, не обскакал, но в седле держался лучше всех наших. Мы думали его Ковбоем назвать, но Мачо – красивее.

– Да уж. Так что у вас про этого Мачо?

– Ленька, где тетрадка пионерок Зиты и Гиты Белокуровых?

Подбежал маленький Ленька и вынул из заплечного яркого рюкзачка стопку тетрадей. Долго и пристально разглядывая подписи на обложках, выбрал одну и протянул Людмиле.

– «Отчет о проделанной работе ответственных за санитарный сектор пионерок З. и Г. Белокуровых», – прочитал Костя.

Тетрадь была исписана вся. На первых страницах красным фломастером были выведены заголовки: «Результаты проверки санитарного состояния домов Кривого Конца». «Тимуровская насильственная уборка двора пожилой и одинокой бабушки Савской». «Попытка взятия анализов у чумных американцев», – все не то.

– А где же результаты наблюдения? – поднял глаза на Людку Костик.

– Все там, – заверила она его, – эти близняшки как раз были приставлены следить за Мачо, а они пионерки ответственные, добросовестные. Должны были осветить каждый его шаг.

Костя еще раз пролистал записи.

– Да нет же! Смотрите сами! – протянул он тетрадку Болотниковой.

Людка недоверчиво взяла ее в руки, внимательно и кропотливо изучила записи и строго взглянула на Леньку:

– Ответственный за архив!

– Всегда готов! – вытянулся в струнку мальчик.

– Почему в тетради Белокуровых вырван лист?

Ленька весь как-то сник, потупился, и, ковыряя носком сандалика землю, произнес:

– Кто ж его знает? Сейчас знаете какие тетради продавать стали? Листы сами вылетают. Не то, что при социализме.

– С вами, пионер Леонид, будем разбираться на совете отряда, – вынесла вердикт Людка, – а вам придется подождать какое-то время, – обратилась она уже к Комарову, – Зиты и Гиты нет в Но-Пасаране, они отпросились на пару дней в город, посетить краеведческий музей и разузнать о процедуре приема в почетные пионеры.

– А что, вы и ночью следите за подозрительными американцами? – заинтересовался Костя.

– И ночью, – мотнула головой Людка, – враг не дремлет, СПИД не спит, деревья умирают стоя.

– А как же родители? Они отпускают с вами детей по ночам?

– Во первых, дети дежурят не каждую ночь, а поочередно. Во-вторых, они тайно уходят на дежурство – кто через окно, кто на цыпочках. Это вполне допустимо в пионерской практике. А Степан вообще на сеновале спит. Его мама уже не контролирует.

Ответ полностью удовлетворил Комарова.

– Не могли бы вы тогда дать мне остальные тетради? – немного робко попросил Костя, – они пригодились бы мне в работе.

Болотникова немного подумала, подтянула белый гольф и утвердительно кивнула головой:

– При одном условии. Ни листа не пропадет из этих записей и в конце работы вы объявите письменную благодарность моим подопечным.

– Объявлю, что мне, жалко что ли, – обрадовался Комаров, – и письменную, и устную – какую хотите.

– Ответственный за архив, – позвала Людка, – выберите последние тетради и отдайте под расписку участковому.

Ленька, видимо уже знакомый с грамотой, легко разобрался в стопке тетрадей и протянул несколько штук Косте:

– Здесь есть про американцев, – застенчиво произнес он.

В тетрадях не было ничего важного для Кости: простое поминутное и почасовое описание распорядка дня зарубежных гостей с жалкими попытками перевести и расшифровать некоторые их фразы, донесенные до пионеров ветром. И все-таки Комаров не мог не отметить кропотливости и важности проделанной работы. Это сколько же надо было времени пролежать в засадах, не выдав себя ни движением, ни чихом, ни зевком? «Надо бы в будущем попросить помощи этих славных ребят, – мелькнула в голове его мысль, – можно создать что-то типа народной дружины или отряда „Юный друг общественного порядка“. Это какую же смену можно будет себе вырастить!»

И все-таки, не смотря на столь радужные мысли, что-то точило его душу мерзким червем сомнения. Что-то не давало расслабиться и заставляло сердце неприятно съеживаться в груди. По устоявшейся привычке, он мерял шагами комнату и рассуждал:

– Мачо! Тот самый техасец! Почему только в одной тетради

был вырван лист? Только в той тетради, в которой фиксировались наблюдения за Мачо? И именно лист, в котором писалось о нем? Почему загадочного злоумышленника, вырвавшего лист, не заинтересовали сведения о результатах проверки санитарного состояния домов Кривого Конца? Надо обязательно узнать о результатах совета отряда, на котором будут прорабатывать Леньку, проворонившего лист из архива. Может, он что-то и вспомнит. Калерия! Ведь если это то, о чем я думаю, то она в огромной опасности!