Кто кого предал - Галина Сапожникова

— Случай с выдачей Бурокявичюса и Ермалавичюса был единственным и главным проколом в вашей карьере? Или вы вообще не считаете это проколом?

— Нет, это был прокол. Прокурор Шолодонов был толковый мужик. Мы друг друга знали, доверяли, вместе в баню ходили, дела делали служебные и государственные. Ну как я мог ему сказать: «Василий Иванович, да пошел ты…»? Я даже не подумал о том, что надо было взять у него бумагу. И вовсе не считал это супероперацией. Сказать, что я тут сыграл решающую роль, нельзя. В конце концов прокуратура их все равно бы арестовала, и литовцы бы забрали их и увезли.

— Литовцы как-то поблагодарили вас за сделанное?

— Нет. Я не думал, что получится такой резонанс. К этой истории мне потом пришлось вернуться еще раз, когда я избирался в парламент в Ленинском районе города Бреста. Избиратели — ветераны и пограничники — сразу же поставили вопрос о литовских коммунистах. «Поговори с ними», — подсказал мне один из партийцев. Собрали человек 30–40, и, наверное, часа два они меня пытали. Я взял с собой все вырезки, ксерокопии из стенограммы заседания Верховного Совета, где Шолодонов признавал, что это именно он дал согласие на выдачу литовских коммунистов, а не я. И, вы знаете, убедил — меня избрали!

Вот такая история, которая связала сразу четыре страны — Литву, США, Россию и Белоруссию. Перед этими мужественными стариками, которые ушли в тюрьму пенсионерами, повинились только белорусы и россияне — неофициально, на уровне общества.

Литовцы, понимая, что сделали подлость, тут же ее освятили и поэтизировали, но уже на уровне государства.

Американцы вообще не заметили, что наступили кому-то на ногу. Или просто сделали вид. Казалось бы, при чем тут Билл Клинтон?

Глава 6

Звонят, откройте дверь!

— Вот тут я и жил, — показывает Владимир Шеин крохотную конурку на первом этаже, главная ценность которой состоит в том, что у нее есть два выхода. — Звонят вам, допустим, в дверь — а вы в окно, только вас и видели.

Никакой романтики: в начале 90-х, когда Владимир, как и другие его товарищи по партийной работе, переехал из Литвы в Минск, у них были основания бояться любого шороха.

— А что вы удивляетесь? — посмеивается над моей реакцией другой Владимир, Антонов. — Мы еще несколько лет держали на балконах собранные сумки и вздрагивали от каждого звонка.

Слушать, как они и их единомышленники, все преступление которых состояло лишь в том, что они не хотели плясать на гробу своей собственной страны, — в конце XX века жили на конспиративных квартирах и готовились уходить дворами, — было удивительно. Но уж лучше было так: жить под чужим именем, с сигнальными «горшками герани» на подоконниках и ожиданием того, что за тобой придут, — чем сидеть в литовской тюрьме. Большинство из тех, кто ожидал репрессий со стороны новой литовской власти, выехали сюда, в Белоруссию, которая одной рукой их выдавала, а другой, наоборот, гладила. И предавала, и прятала — логики в том непонятном времени искать не надо. Можно сказать, что всех литовских «подпольщиков» спасли Миколас Бурокявичюс и Юозас Ермалавичюс, — извиняясь за стариков, выданных Литве в последние дни правления Станислава Шушкевича, Белоруссия резко сменила курс и стала литовским коммунистам помогать. Словно вспомнив о традициях своих предшественников, которые почти век назад здесь же, в Минске, проводили первый съезд РСДРП…

В этой главе — несколько историй литовского подполья, как бы пафосно это ни звучало в наши дни. О людях, которые вынуждены были покинуть Литву из-за преследований литовских спецслужб и никакими подпольщиками быть не собирались.

«Мы никак не могли предположить, что Литву сдадут»

Владимир Шеин и Владимир Антонов

Итак: Владимир Антонов, бывший секретарь парткома вильнюсского НИИ радиоизмерительных приборов, и Владимир Шеин, экс-секретарь парткома МВД Литовской ССР. Один попал в Литву в детстве, по воле родителей, другой остался после армии. Несмотря на «неправильную национальность», оба сделали успешные карьеры — в отличие от нынешних времен в многонациональном Вильнюсе образца позднего СССР это было возможно.

— Я попросила бы вас обоих вернуться в начало 80-х. Это память нам меняет картинки прошлого, утверждая, что не было в СССР межнациональных проблем? Либо какие-то первые тревожные звоночки вы слышали уже тогда?

В. Антонов:

— Мы приехали в Литву в 1950 году, мне было всего 4 года. Помню, у брата случился перитонит и его срочно отправили в больницу. И когда мы его привезли, в коридоре на носилках лежал раненый чекист, рядом с которым стояли автоматчики. Мама спросила — а почему вы его охраняете? Потому что мы ждем самолета в Ригу, где находится окружной госпиталь, — ответили ей. Они не доверяли паневежисским врачам лечить своих людей. Об этом событии я вспомнил в январе 1991 года. Не отдай «альфовцы» своего раненного в ночь на 13 января товарища Виктора Шатских литовской «Скорой помощи», а отправь в вильнюсский военный госпиталь — это, возможно, спасло бы ему жизнь.

От нас многое скрывалось в тот период, мы почти ничего не знали, например, о существовании националистических банд, но все это в литовцах жило и передавалось из поколения в поколение. Впоследствии я узнал историю, как в 1941-м литовские бандиты в Каунасе расправлялись с евреями и военнослужащими, когда еще не пришли немцы, но уже ушли наши. Вот чего мы опасались в 1988–1989 годах — что, возможно, повторится такая же история. Единственное, что нас тогда успокаивало — это то, что здесь находились воинские части Советской армии, которые не давали в обиду ни себя, ни сторонников сохранения единства страны. И если начинались провокации у стен «Северного городка» (где была дислоцирована 107-я мотострелковая дивизия. — Г. С.), то командование выпускало своих ребят с ремнями, и они отгоняли окружавших военную часть провокаторов.

В. Шеин:

— А я попал в Литву во время службы в рядах Вооруженных сил. Начинал с милиционера, через год был назначен на должность участкового инспектора и дошел до начальника отдела политико-воспитательной работы МВД Литовской ССР, где встретился со многими другими участниками будущих событий. Корни мои в Белгородском уезде, а селе Шеино. Мы всегда знали о том, что мы — люди служивые и что наших предков в Новороссию отправили для охраны тыла. Когда начали развиваться события в Прибалтике, мне литовцы говорили: как же так — ты родился на территории Украинской ССР, значит, должен быть против москалей, тем более что и жена у тебя литовка…