Ныряльщица за жемчугом - Анна и Сергей Литвиновы

— Я перезвоню вам буквально через пару минут, — вполголоса проговорил в трубку Дима.

— Нет, подожди, не клади трубку, — взмолилась женщина. — Мне нужно, чтобы ты приехал. Прямо сейчас.

Своих детей у Тамары Кирилловны не было, поэтому только и оставалось пестовать Лизочку, как родную. Тем более дите росло в холе и неге, а самого главного — любви! — как раз и не получало. Отец вечно занят, а мамашка — та вообще, кажется, не рада была приемной дочке, да еще мулаточке. Она, конечно, пыталась приручить девочку, только Лизочка ведь будто ежик, выставит свои иголки, и попробуй сквозь них пробиться. По голове погладили — сжимается, как зверек. Конфет купили — что-то буркнет себе под нос, нет бы поцеловать, на шею броситься.

К тому же талантов никаких у девчонки не оказалось. По-русски, стыдно сказать, только через два года заговорила! А писать, чтобы совсем без ошибок, не научилась и к десятому классу. Как, впрочем, не проявила способностей ни к одной из наук. И в спорте ее пробовали — тоже толку не вышло.

Если б Тамару Кирилловну спросили, она бы с удовольствием высказалась: что девчонку — раз иных способностей бог не дал! — с малых лет нужно в жены готовить. Солидному, богатому человеку. Однако мнением домработницы никто не интересовался, вот и выросло создание: без профессии, без уменья хозяйство вести, да еще с характером скверным.

Приемная мать погибла, когда девчонке всего двадцать лет было, а отец — все по заграницам. Так и осталась девочка-былиночка на попечении Тамары Кирилловны.

Изабель чрезвычайно гордилась своей идеальной фигурой, копной натуральных кудрей, пухлыми губами, загадочными голубыми глазами на смуглом лице. И не сомневалась, что принцы должны выстроиться перед ней в рядок, словно в сказке. Останется только выбрать — самого эффектного да успешного.

Но все оказалось не так просто. Лизонька действительно могла ошеломить при первой встрече. Ей дарили цветы, приглашали на свидания… а она — глупышка! — нет бы помолчать, покивать, тараторила без умолку. Рассказывала о себе, любимой. Хвасталась. Немедленно начинала грузить кавалера проблемами и давать ему задания.

Сколько раз Тамара Кирилловна ей говорила:

— Лизка! Все ведь просто! Потерпи хотя бы месяц. Сделайся сначала человеку необходимой и только потом начинай его эксплуатировать!

Но коли родилась девчонка с ветром в голове, изменить ничего невозможно. К тому ж она ей не авторитет. Ни мать, ни родственница — прислуга.

Слушать — не слушается, спасибо, хоть кавалеров своих от нее не скрывает.

Когда в доме первый раз появился Юрий Черкашин, Тамаре Кирилловне он сразу не понравился. Во-первых, красавчик. Нос, глаза, мускулы, манеры — все без единого изъяна, а для мужчины это подозрительно. Но, главное: слишком уж преданно молодой человек внимал Лизочкиному чириканью. Та — как всегда! — билеты на премьеру просит достать, машину переобуть, тренажер новый настроить, а Юрий не просто кивал в ответ, но покорно исполнял девчонкины прихоти. Плюс цветы постоянно (разноцветные герберы, именно такие Изабель любит). Столики в ее любимых ресторанах заказывал, а как только глупышка ему отдалась, сразу позвал на Сейшелы.

— Слишком твой Юрий идеальный. Что-то ему от тебя надо! — не уставала предсказывать Тамара Кирилловна. — В какое-то темное дело втянуть.

— Не говори ерунды! — отчаянно отбивалась Изабель. — Он — москвич, бизнесмен, квартира, машина, золотая кредитка. Что такому от меня может быть надо — кроме моей красоты неземной?

Юрий полностью оплатил поездку на тропические острова, а накануне вылета свозил ее в Пассаж, накупил целый ворох дизайнерских парео, пляжных сумочек и купальников.

Да еще Лизочка вернулась — с немаленьким бриллиантом на безымянном пальчике.

Тут Тамара Кирилловна сразу поняла: «Жди беды».

Но как оградить питомицу, неразумную пташку, она пока не знала.

И домработница взяла за правило: каждый раз, когда Юрий являлся в их дом, узнавать о нем хоть толику нового. В разговоры с пижоном она, правда, не вступала — да тот до прислуги и не снисходил. Зато перемещалась бесшумно. Через коридор, где гость оставил на вешалке плащ. Сквозь гостиную — на журнальном столике лежит борсетка с телефоном. И проверяла, проверяла…

Но только хорошо замаскировался хлыщ. Досье у Тамары Кирилловны получилось курам на смех. Имелся адрес по прописке — где-то на выселках, на окраине Люберец. Однажды обнаружилась фотография парня с туповатым некрасивым лицом. (Совсем не похож. Однако на оборотной стороне имелась подпись: «Братка! Мы с тобой одной крови!») Ну, еще справка из поликлиники — атлетичный, пышущий здоровьем Юрий оказался аллергиком. Настолько тяжелым, что когда наступала весна, цветение — ему даже в больницу приходилось ложиться.

И никаких наркотиков или справки об освобождении.

Неужели все-таки порядочный человек и у них с Изабель — настоящая, чистая любовь?!

Да ни на одну секунду Тамара Кирилловна в это не верила.

Тем более что и Лизочка — как вернулись с островов Сейшельских — такая задумчивая стала. Однажды домработница засекла, как она листает каталог дорогущих украшений с бриллиантами, и глаза — мечтательные, счастливые.

Не удержалась, буркнула:

— Юрий, что ли, подарок предложил выбрать?

— Почему это сразу кто-то должен мне подарки дарить?! Я и сама заработать могу, — дернула плечиком Изабель.

— И каким образом ты зарабатывать собралась?! — напустилась на воспитанницу Тамара Кирилловна.

— Ну, мало ли вариантов… для красивой девушки! — хитро улыбнулась та.

— Вариантов-то много, только называются они все одинаково. Панель.

— Ну Тамарочка Кирилловна, ну о чем вы! — возмутилась Изабель.

Слишком явно возмутилась.

Ох, совсем дело плохо! Не зря, не зря прохиндей Юрик ее малышку обхаживает. Совсем девочке мозги запудрил.

И Тамара Кирилловна твердо решила в следующий визит загнать красавца в гостиную и поговорить с ним. Один на один.

Но, к сожалению, не успела.

Едва Полуянов вышел с территории больницы, тут же перезвонил домработнице:

— Тамарочка Кирилловна, у вас что-то очень срочное? А то я хотел сейчас своих друзей в полиции пошевелить, узнать, в каком они направлении движутся…

— Нет-нет, Дима, пожалуйста, не надо! Никакой полиции, а то только хуже будет! — В голосе женщины звучал откровенный испуг. — Приезжайте, я вас прошу. Прямо сейчас!

Больше спорить Дима не стал — поспешил в академический дом. Подошел к подъезду, начал вбивать код, но консьерж увидел гостя и сам отомкнул дверь.

С Димой он был знаком — Изабель постаралась, растрезвонила всем, что продает квартиру «самому известному в стране журналисту».

И с тех пор пожилой консьерж всегда встречал Полуянова старомодным поклоном — а тот в ответ вытягивался в струнку и отдавал старику честь (тот аж расплывался от удовольствия).

Но сегодня традиционного ритуала приветствия не последовало.

Едва Полуянов вошел в подъезд, старик бросился к нему:

— Ну, как там у Лизочки дела?

— Да пока точно неизвестно, консилиума еще не было. Но вся в бинтах, плачет, — вздохнул Дима.

— Ну что за люди у нас! Звери, просто звери! Такая девчонка, красивая, как картинка, а ей — по самому больному! — скорбно покачал головой консьерж.

— Извините… — пробормотал Полуянов и попытался обойти его, но старик ловко переместился, перегородил ему дорогу и снова запричитал:

— Дела ужасные творятся, а полиция, бог ей судья, еле чешется. Мыслимое ли дело — только через полчаса приехала! И у меня даже не спрашивали ничего, видео быстренько посмотрели, да и прочь…

— Да, у вас же видеозапись! — заинтересованно проговорил Дима. — Там лицо преступника отчетливо видно?

— Да о чем вы! — досадливо махнул рукой консьерж. — У нас камера-то дешевенькая. Зерно сплошное, а не лицо. Полицейские так и говорили между собой: личность не установишь. Но я, — он триумфально взглянул на Полуянова, — зацепочку-то обнаружил! Уже когда они уехали! А куда звонить теперь, понятия не имею. Они ведь как представляются — что-то под нос буркнут, и все. Визитки не оставили. По ноль-два, что ли, искать?.. Тех, кто у нас на вызове был?

— По ноль-два сложно будет, — пробормотал Полуянов. — А что за зацепка-то?

— Ну… даже не знаю, очень она важная или нет, — закокетничал консьерж. — Книжку, короче, я разглядел, которую злодей читал. «Финансист» называется. Толстая такая. Кто автор — не увидал. Дро, дра…

— Драйзер, — подсказал Дима.

И тут же в памяти услужливо всплыл кабинет Базановой. Аскетичный, очень строгий. А на рабочем столе — «Финансист».

Совпадение?

Но почему вдруг Юлия Аркадьевна так поспешно в больницу примчалась?