Ныряльщица за жемчугом - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Говори, говори, говори!» — умоляла про себя Надя. И тихонько, бочком, пробиралась все ближе и ближе к вышке.
— Не бойся. Ты — глупая, никчемная баба, — презрительно продолжала Стеклова, — полное ничтожество. Значит, выживешь. Дуракам везет.
И в этот момент Надя в отчаянном броске выбежала на вышку. Схватила Изабель за предплечье и дернула ее к себе, подальше от края.
— Ай! — истерически заорала та.
Однако второй, свободной рукой успела оттолкнуть от себя Стеклову.
Гибкая поверхность под весом их троих отчаянно прогнулась. Надя успела увидеть недоуменный взгляд Ирины… а в следующую секунду удивленные, злые глаза исчезли.
Бывшая спортсменка не смогла удержаться.
Гулкое помещение бассейна потряс яростный крик.
Дальше — удар, плеск. И снова наступила полная, всепоглощающая тишина.
Полиция приехала почти сразу.
Рассказ Изабели («Она пыталась меня столкнуть, но свалилась сама!») восприняли скептически.
А когда честная Митрофанова призналась, что окно возле черного хода разбила она, стало совсем худо. Полицейские повели разговор, что обеих девушек надо задержать — для начала на трое суток.
Изабель немедленно начала реветь, Надя тоже пришла в ужас, но головы не потеряла. Отпросилась в туалет, а оттуда (мобильники у них, к счастью, никто не отбирал) позвонила Полуянову.
И журналист — честь ему и хвала! — пусть находился на Елисейских Полях, спас подругу.
Получаса не прошло, как полицейские стали разговаривать с Надей совсем другим тоном. Старший опергруппы даже упрекнул:
— Что ж вы сразу не сказали, что самого майора Савельева знаете?
Эксперты закончили работу, тело Стекловой увезли в морг. А с девушек взяли письменные объяснения и отпустили.
Надя от всех этих потрясений едва на ногах держалась. Но Изабель еще долго не давала ей сесть в машину и уехать домой, тарахтела:
— Надя, ты мне теперь как сестра! Я тебя обязательно отблагодарю! Ведь если б не ты, Ирка бы убила меня! Ох, какая я была глупая! Я правда думала, что она помириться со мной хочет. А Ирка, оказывается, сколько лет злобу копила! У, змея… хоть и нельзя так о мертвых…
— Все, Изабель, успокойся. Все в прошлом. Все хорошо, — устало повторяла Надя, безуспешно стараясь вырваться из объятий мулатки.
Она искренне считала, что на этот раз у них с Изабель — последняя встреча.
И опять — ошибалась.
Кто бы сомневался, что во время сборов толку от Лизочки не будет. Тамара Кирилловна попробовала ее заставить хотя бы одежду собрать. Но Изабель вывалила на кровать все содержимое шкафа, и началось:
— Ой, а я про эту кофточку забыла даже! Тетя Тамарочка, а тут нужно пуговку пришить, а эти брючки погладить. Ух ты, а вот какое сочетание интересное! Юбка зеленая, блузка красная, но вместе смотрятся отлично!
— Послушай, Изабель, — попыталась вразумить ее домработница. — Нам с тобой через несколько дней надо квартиру освободить. Я не справлюсь, если ты мне не поможешь!
— Ну давай тогда специальных людей вызовем, я объявление видела: «Проводим переезд от и до», — отмахнулась девушка.
— Кто к таким вопросам посторонних привлекает? — возмутилась Тамара Кирилловна. — Всю квартиру разнесут, посуду побьют и украдут половину!
— Ну тогда давай Надьку Митрофанову попросим! Она хозяйственная!
— У Нади свой переезд, тоже хлопот выше крыши, — вздохнула домработница.
Теперь ей приходилось в квартире Изабель дневать и ночевать, по шестнадцать часов в день возилась: выпрашивала в продуктовом магазине коробки, в газетном киоске — старую прессу, каждый стаканчик оберни, аккуратно уложи. А сколько лично Лизочкиного барахла: одной косметики два ящика, обуви семьдесят восемь коробок, шубки, пальтишки, платья…
Поначалу Изабель ей не мешала, довольствовалась сосисками, носила не мнущийся трикотаж и однажды даже сама почистила себе обувь.
Однако после случая в бассейне будто с цепи сорвалась. В ночь, когда разбилась ее товарка по сборной, устроила безобразную попойку в одно лицо — хотя всеми святыми клялась, что капли в рот не возьмет. А утром, когда протрезвела, потребовала:
— Мы должны пригласить Диму с Надей на праздничный ужин. Отблагодарить их.
Тамара Кирилловна попыталась бунтовать:
— Ну какие сейчас праздники?
— Надя с Димой спасли мне жизнь, как ты не понимаешь? Я обязана что-то для них сделать! — решительно возразила Изабель.
— Но почему обязательно устраивать ужин? — взмолилась экономка. — В квартире разгром, половина посуды упакована. Наде тоже, я тебя уверяю, не до гостей.
«И смотреть, как ты Полуянову глазки строишь, ей будет неприятно», — добавила про себя.
— Ерунда! — отмахнулась Лизочка. — Я сама закажу в ресторане японскую еду. И сделаю коктейли.
«Для Нади-то лучший подарок — чтоб ты из ее жизни исчезла как можно скорее», — подумала Тамара Кирилловна.
Однако переспорить питомицу ей не удавалось никогда. Только одного и добилась, чтобы никакими сомнительными суши гостей не травить, а напечь пирогов.
В итоге дел стало еще больше. Даже вертихвостка Лизочка осознала важность момента и предложила:
— Давай я хотя бы за продуктами съезжу.
Чего-то перепутает, чего-то забудет, но хоть какая помощь.
Тамара Кирилловна написала огромный список, отправила Изабель в супермаркет. И обещание взяла, что та ни в какой одежный, обувной или косметический магазинчик заглядывать не будет.
Любимица поклялась, что за два часа обернется. Однако уже и три часа минуло, и четыре — ни Изабель, ни продуктов. Так и тесто не успеет подойти. Тамара Кирилловна взялась звонить — длинные гудки. Ну, дело обычное, увлеклась покупками, телефон на дне сумки, не слышит.
Почти пять часов прошло, а ее все не было! Чем в обычном супермаркете можно заниматься столько времени? Или в пробку попала? Но Тамара Кирилловна специально включила радио — дороги в Москве, сообщили ей, практически свободны.
Женщина то и дело подходила к окну, все высматривала белую, с красными бабочками, Лизочкину машинку. Но двор почти пуст, время обеденное, даже малышей с детской площадки уже увели. На скамейке только какой-то бородач — старомодно одетый, с сосредоточенным видом глазеет в толстый талмуд, шевелит губами.
Сроду этого мужика Тамара Кирилловна в их дворе не видела, и даже задумалась, чего он тут, на огороженной территории, делает? Ждет кого? Или просто их детская площадка, аккуратная, ухоженная, понравилась? Решил к лекции здесь подготовиться? По виду-то профессор, все они, ученые с бородами, малость не в себе.
Но, впрочем, быстро прогнала из головы пустые мысли. Не про посторонних мужиков надо думать, а куда Лизочка подевалась.
Неужели опять с ее стрекозой какая беда? Сколько можно! В последние полгода просто будто из рога изобилия сыпятся на них всякие гадости. Хотя Изабеллочка после смерти Стекловой стала веселая — уверена, что теперь все ее неприятности закончились.
Все просто у пигалицы, все по полочкам. А Тамаре Кирилловне — тревожно. Почему — непонятно. В голову передача из телевизора лезет — недавно увиденная. Выступали там детективщики, брат и сестра Литвиновы. Излагали с умным видом, будто в жизни реальной маньяков практически не бывает. Тем более таких, чтобы за детские обиды мстили. Предлагали себя поставить на место такого маньяка, спросить: «Будешь ли ты, Тамара Кирилловна, козни строить — мальчишке, допустим, кто еще в школе тебя изводил, или девчонке, кто парня много лет назад увела?»
Домработнице та передача понравилась. Все обдумала, поняла: правы детективщики. Время — лучший лекарь, детские обиды забываются бесследно. А тут нате вам! Когда Изабель с Ирочкой поссорились? Лет десять назад, не меньше. И вдруг у Иришки крышу сносит — совершенно на пустом месте. Не просто ведь изводила — убить пыталась! Хотя пора бы за такой долгий срок любым обидам быльем порасти.
Она снова подскочила к окну — и наконец отлегло от сердца. Вот она, Лизочкина маленькая машинка. Деточка ее в парковке не сильна. Долго примерялась, выруливала — наконец встала сикось-накось, зато у самого подъезда. Начала выгружать из багажника пакеты. Домработница успела разглядеть со своего седьмого этажа хвостик ананаса (в списке не было) и очередную обувную коробку. В своем репертуаре любимица. Ну, да ее не переделаешь. Если муку с молоком для теста купить не забыла — уже слава богу.
Помахала Изабеллочке рукой, но та ее не увидела, продолжала покупки доставать.
Домработница уже отвернулась от окна, чтобы вернуться к огромному списку дел, да вдруг самым краешком глаза засекла: бородатый мужик, что читал на детской площадке, вскочил и торопливо направился к Лизиной машине. А в руках — уже не талмуд, а что-то круглое, плоское, вроде консервной банки.
