Альфред Йодль. Солдат без страха и упрека. Боевой путь начальника ОКВ Германии. 1933-1945 - Гюнтер Юст

Теперь осталась одна надежда – увильнуть путем продолжения дебатов. В последующих длительных обсуждениях были предложены следующие процедуры:

1) военный суд для «пилотов-террористов»;

2) передача «пилотов-террористов» полиции;

3) передача «пилотов-террористов» на милость населения и для самосуда, как того желает партия и Гитлер.

Позднее фельдмаршала призвали к ответу за несколько сносок на полях различных документов: например, он записал: «Военный суд? Это не сработает». По его собственному мнению, только атаки с бреющего полета с несколькими попытками захода на цель могут по своей сути именоваться «террористическими атаками». Но в подобных случаях было только два выхода: либо атака удалась и пилот улетел, либо он был сбит и погиб. Фельдмаршал комментирует дальше: «Если позволить самосуд, то будет трудно установить руководящие принципы».

Начальник оперативного отдела ОКВ и обычно доминирующий главнокомандующий военно-воздушными силами рейхсмаршал Геринг были единодушны: они никогда не согласятся на самосуд. Но они были вынуждены бесконечно изворачиваться до тех пор, пока в итоге дело не было замято, и в данном случае фельдмаршал был согласен с подобной тактикой, хотя обычно он прилагал все усилия, чтобы соблюсти абсолютную честность в своих действиях.

Велись многословные дискуссии с участием рейхсминистра иностранных дел и начальника Главного управления безопасности рейха Кальтенбруннера; на этот счет была зафиксирована длительная переписка, датированная июлем 1944 г., между Кейтелем и начальником Генерального штаба ВВС Кортеном, в которой они пытаются определить прежде всего, что подразумевается под словами «пилот-террорист». В телеграмме от 15 июня 1944 г. адъютанту Геринга Кейтель вдается в подробности определения этой терминологии, говоря, что можно рассматривать для «особого обращения» (другими словами, о передаче службе безопасности и казни) только определенные случаи, которыми являются нападения на гражданское население, как на отдельного человека, так и на группу людей; стрельба по немецкому летчику, спускающемуся на парашюте; пулеметные атаки на пассажирские составы, гражданские больницы и полевые госпиталя, а также санитарные поезда.[49]

В своей телеграмме Кейтель просит согласия Herr Reichsmarschall с такими доводами и надеется, что последний найдет достаточно новых тем для обсуждения.

Защитник Кейтеля напрямую спросил его: «Отдавался ли когда-либо подобный приказ?» Кейтель ответил: «Никакого приказа по этому делу не отдавалось, и Гитлер больше никогда не возвращался к этому вопросу. Вскоре после этого он выехал на Восточный фронт, а затем, после 20 июля 1944 г., больше никто об этом деле не упоминал».

Этот приказ никогда не отдавался. Но только в одном ошибался Кейтель: по свидетельству в Нюрнберге майора Генерального штаба Герберта Бюхса, прикрепленного к начальнику военного оперативного штаба Йодлю, в марте 1945 г., этот вопрос был поднят еще раз, на совещании в бункере в Берлине, над которым уже нависла тень конца; Гитлер, после подстрекания главы партийной канцелярии Мартина Бормана, отдал Кальтенбруннеру приказ о том, что все «уже прибывшие экипажи бомбардировщиков» и все экипажи бомбардировщиков, «прибывающие» в дальнейшем, должны быть переданы военно-воздушными силами службе безопасности и ликвидированы ею».

После совещания у фюрера Бюхс бросился к Кейтелю и сказал: «Приказ фюрера просто бредовый». Кейтель ответил: «Это вполне может быть». Бюхс подчеркнул, что ВВС должны сохранить свой стяг незапятнанным и не должны выполнять этот приказ. Кейтель объяснил, что Гитлер сам подписывать подобные приказы не хочет, так что все это будет висеть на ОКВ: «Я должен быть дьяволом, который издает подобные приказы».

Позднее майору Бюхсу позвонил рейхсмаршал Геринг и спросил его: «Скажите мне, Гитлер теперь совсем с ума сошел?» Этот разговор закончился словами рейхсмаршала: «Это все настоящее безумие, этого нельзя делать». Кроме фельдмаршала Кейтеля, генерал Коллер, начальник оперативного штаба ВВС, также был против «приказа о линчевании», и он на самом деле никогда не был издан.

Борьба с подобными «специальными приказами», а также необходимость начинать бумажные войны, чтобы таким образом предотвратить или в какой-либо мере изменить полностью незаконные и бесчестные приказы, производила негативный эффект на офицеров, собранных вместе во имя Гитлера в секретной зоне I «Волчьего логова», чтобы руководить делами вооруженных сил, и этот эффект проявлялся все больше и больше, по мере того как инциденты следовали один за другим. Ко всему этому необходимо теперь добавить и осознание того, что обычная победа в традиционном старопрусском духе была теперь невозможна, как невозможно установить и нормальный мир путем переговоров и совещаний, и не только из-за характера и поведения Гитлера, но и из-за жестких требований союзников о безоговорочной капитуляции. Для высших офицеров, таких, как Кейтель, которые прошли через поражение 1918 г. и версальский мир, это была чрезвычайно драматическая ситуация.

Два самых высших офицера внутри этой зоны безопасности, фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль, были ее пленниками, ежедневно подавляемые громадной бюрократической машиной по ведению войны 80 миллионами немцев с многомиллионной армией солдат, письменной работой и многочасовыми «военными совещаниями», которые сами по себе были миниатюрными съездами нацистской партии, наполненными речами фюрера. Они постоянно были перегружены работой, как директора огромного индустриального гиганта, и постоянно подвергались экстраординарным способностям Гитлера пробуждать в людях ложные надежды и вселять в них «веру» в него. Но по мере приближения поражения и углубления кризиса они были в такой же степени подвержены тягостному чувству, что и другие офицеры.

Поведение Кейтеля в главном не изменилось ни на йоту. Он считал своим долгом публично выказывать свое согласие с прямыми приказами фюрера, вне зависимости от того, предшествовали ли им горькие или даже оскорбительные обмены, но это – прежде всего «приказы фюрера», а он был только «усилителем» стремлений Гитлера. Все это стало причиной его экстраординарной непопулярности среди Генерального штаба; после войны он не смог найти себе защитников среди последних, бывших товарищей, которые теперь проклинали его имя и называли его всем, чем угодно, от «Да-Кейтель» до «кивающего осла». Однако никто не пытался сбросить Кейтеля и занять его должность самому. С другой стороны, и Гитлер так никогда и не смог полностью преодолеть некоторый недостаток доверия к Кейтелю.