Девочка и луна - Марк Лоуренс

пересекали веревки, увешанные одеждой; в самом широком из четырех углов в горшке стояло маленькое деревце, мертвое и безлистное. Турин не видел никаких других дверей, только несколько закрытых ставнями окон выше.

— Мы в ловушке, — сказал Эррис.

— Если мы выберемся туда, — возразила Мали, указывая в небо, — они не будут знать, в каком направлении мы пошли.

— Давайте сначала отдохнем. — Эррис присел на корточки, как будто ему нужно было время, чтобы прийти в себя после бега.

Турин тоже присел на корточки, не желая подвергать тонкую ткань своих брюк воздействию грязных каменных плит. Он старался дышать не так глубоко, позволяя своему бешено бившемуся сердцу немного замедлиться. Мали нахмурилась и стала обходить крошечный дворик, глядя на стены так, словно там мог быть маршрут, по которому она взобралась бы при помощи одной руки.

— По крайней мере, никто не последовал за нами, — сказал Эррис. — Чем больше у тебя денег, тем более эксцентричным тебе позволено быть. Так было в мое время, во всяком случае.

— Что это за шум? — Турин склонил голову набок. Его дыхание успокоилось, и он обратил внимание на раздражающий высокий вой, проносившийся по верхним диапазонам его слуха.

Мали, закончившая обход, посмотрела на него, моргая, а затем отвернулась, словно этот вопрос был ей неинтересен. Турин посмотрел на свои руки и грудь, с тревогой гадая, не одно ли это из тех крошечных существ, о которых говорила Яз, — насекомых, как она их называла. Некоторые из них были слишком малы, чтобы их можно было разглядеть, а некоторые могли ранить, хотя Турин не был уверен в механизме. Конечно, укус такого маленького существа останется незамеченным…

Он склонил голову набок, потом в другую сторону, и пронзительный вой стал громче. Он похлопал себя по руке там, где, по его мнению, шум был громче всего, и в шоке отдернул ее — его не укусили, но укололи:

— Игла!

Эррис встал, когда Турин вскочил.

— Она трясется! — Турин вытащил иглу из лацкана.

— Яз использовала ее, чтобы выбрать направление. — Эррис выдернул нитку из своей рубашки. — Повесь ее на нитку.

— В этом нет необходимости. — Турин держал иглу на ладони, борясь с желанием закрыть ладонь от ощущения щекотки. Иголка завертелась, потом остановилась. Он повернул руку, удерживая ее горизонтально, и стрелка задрожала еще немного, пока не указала в том же направлении, что и раньше.

— Кто-то идет, — сказала Мали. Звуки голосов и топот тяжелых ботинок по деревянным доскам доносились до них через единственную дверь во внутренний двор.

— Ты поможешь Мали. — Эррис направился к двери. — Я задержу их, а потом присоединюсь к вам наверху. — Он уперся обеими руками в дверь как раз перед тем, как она содрогнулась от удара чьего-то плеча. — Вам лучше поторопиться!

ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ чрезмерно напрягать свою лед-работу, Турин выбрал стратегию подъема с поддержкой, позволив Мали цепляться ему за спину. Там, где стена не могла предложить ему подоконник или верх ставни, Турин использовал свою магию, поддерживавшую их обоих. И он столько раз карабкался по подземному городу Веста, что научился неплохо подниматься, даже с пассажиркой, которая, казалось, пыталась его задушить.

У самого карниза черепичной крыши Турин посмотрел вниз, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как из двери, которую держал Эррис, высунулся целый ярд стали. Лезвие меча вышло чуть выше уровня плеча, и Эррис дернул головой в сторону, избежав удара, за исключением царапины на левом ухе. Он отступил назад и пнул дверь с достаточной силой, чтобы сорвать ее с петель и расплющить стражников за ней.

С поразительной ловкостью Эррис пробежал через небольшое пространство, подпрыгнул, поставил одну ногу там, где выпал незакрепленный кирпич, и бросился обратно, чтобы зацепиться за подоконник. Сделав еще три прыжка, он ухватился за край крыши примерно в то же время, когда Турин поднялся на нее вместе с Мали.

Эррис, достаточно хорошо зацепившись, пробил одним кулаком другой рукой плитки и смахнул их в дверной проем, где уже начали появляться охранники, вставшие с пола рядом с уборной.

Мали ослабила мертвую хватку на Турине, и тот вскарабкался на конек крыши, где, вне поля зрения тех, кто был внизу, почувствовал себя в безопасности и осмотрелся. С вершины крыши городской пейзаж выглядел совсем иначе. Узкие, многолюдные улицы сменились наклонными плоскостями из терракоты и шифера. Их перемежали дымоходы, великое множество дымоходов, они извергали дым, уносимый ветром. Он мог видеть величественные здания Верити, возвышающиеся над морем крыш, их шпили тянулись к небу, и — хотя размеры города поразили его — Турин мог даже видеть за внешними стенами зеленые просторы лесов и полей. Где-то зелень должна была уступить место замерзшим пустошам, но он не смог их рассмотреть. Он втянул в себя воздух, пораженный тем, что оказался в месте, где взгляд мог простираться так далеко и не видеть ни намека на лед, который держал его всю жизнь.

— Быстро! — Мали присоединилась к нему.

— Куда мы идем? — спросил Эррис, уже стоявший рядом с ней.

Турин похлопал себя по рубашке. На мгновение у него остановилось сердце, он не помнил, что сделал с иглой, и представил, что, возможно, даже уронил ее, забытую и выброшенную вновь занятыми пальцами. Но потом он нашел ее, просунутую обратно сквозь ткань над ключицей.

Он слегка зажал тупой конец иглы между большим и указательным пальцами, поворачивая ее под углом, пока щекочущее жужжание не стихло. «Туда». Несколько излишне он указал, повторяя направление иглы.

— Мы должны держаться крыш, — сказал Эррис.

— Хммм. — Турин неуклюже спустился по дальней стороне к острому краю, где заканчивались плитки и начинался пустой воздух. Лед-работа могла поддержать его, но она не избавляла от страха высоты, и каким-то образом здесь каждый полет вниз выглядел более долгим и смертельным, чем на льду, где белизна под ним редко казалась особенно далекой.

Он подозвал Мали:

— Я попытаюсь сделать из нас акр…

Эррис побежал вниз по скату и перепрыгнул через пропасть. Хотя улицы вокруг них были относительно узкими, это все равно был не тот прыжок, на который Турин когда-либо сделал бы ставку. Особенно высокую.

Взлет Эрриса сорвался, его вес и сила объединились, чтобы разбить черепицу и расколоть дерево, уменьшив силу прыжка. Если бы он приземлился всего на пару футов ниже, то врезался бы в стену под карнизом противоположной крыши. Вместо этого он ударился о скат плечом вперед и исчез в пространстве под ним через дыру, которую сам же и проделал, дыру, окаймленную расколотыми стропилами и осколками черепицы.

— Ну… — Турин осторожно встал, надеясь, что