В лучах эксцентрики - Иван Дмитриевич Фролов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хорош Михаил Пуговкин в роли отца Федора. На уровне и эпизодические персонажи: Эллочка Людоедка (Н. Воробьева), мадам Грицацуева (Н. Крачковская) и все остальные.
Сравнивая фильм с романом, можно увидеть как потери, так и приобретения. Но в целом получился особый, близкий режиссеру жанр, и если его судить по тем законам, по которым он создавался, то можно говорить о большой творческой удаче Гайдая.
В «Бриллиантовой руке», как мы знаем, режиссер лишь хохмил по поводу двухсерийной комедии, а здесь он замахнулся на таковую серьезно, причем замахнулся впервые в своей практике. Поэтому было реальное опасение, наберется ли для нее достаточно интересного комедийного материала. Неудивительно, что авторы экранизации не только предельно бережно отнеслись ко всему смешному, содержащемуся в романе, но и внесли в фильм множество новых эксцентрических положений и трюков, среди которых немало интересных по замыслу и совершенных по исполнению.
Из каждой ситуации режиссер выжимал максимум комического, на каждом шагу придумывал для актеров своеобразные порожки, о которые они забавно спотыкаются.
Умываясь, Воробьянинов стукается головой об умывальник, в качестве которого служит солдатская каска. По его лицу смешно потекла с волос краска. Бендер решил перекрасить его, применяя для этого всевозможные причудливые цвета, но все неудачно. И он бреет бывшего предводителя дворянства наголо.
На свадьбе Бендера с Грицацуевой гости кричат «горько!». Молодые поднимаются, невеста страстно целует Бендера. А в это время охотящийся за драгоценным стулом Воробьянинов убирает его из-под невесты. Заметив это, Бендер в последний момент подставляет ей свою табуретку, а сам отнимает заветный стул у своего нетерпеливого компаньона. Но Воробьянинов горит страстным желанием завладеть стулом, Он не теряется и кричит «горько!», крик подхватывают гости, и молодые опять встают для поцелуя. Теперь Киса убирает стул из-под Остапа. Наш герой падает, а потом невозмутимо поднимается с полной рюмкой в вытянутой руке.
Фантазия режиссера кажется неиссякаемой. Трюки следуют один за другим без передышки.
Остап Бендер дрыгнул ногой — и ботинок с ноги летит прямо в «конкурирующую фирму», как великий комбинатор называл отца Федора, тоже пустившегося на поиски стула с бриллиантами.
Театральная дива страстно, с большой экспрессией исполняет песенку на иностранном языке. Оказывается, она поет «Шумел камыш…».
Очень интересно подана авангардистская, полная неожиданных решений постановка «Ревизора» в театре, где наши искатели обнаруживают три нужных им стула.
Бывший предводитель дворянства упал в оркестровую яму — и оказался в удивительно комической позе, сложенный вдвое, видимо в урне для партитур, и его долго не могут вытащить оттуда.
Чтобы попасть на пароход, на котором отправляется в агитпоездку театр с заветными стульями, Остап, узнав, что туда требуется художник, нанимается в качестве такового и говорит, что с ним должен ехать мальчик. Увидев Воробьянинова, администратор удивляется: разве это мальчик? На что Бендер невозмутимо отвечает:
— Кто скажет, что это девочка, пусть первый бросит в меня камень.
На кадре Кисы Воробьянинова эта реплика работает неотразимо.
Художник Бендер должен нарисовать плакат, агитирующий подписываться на государственный заем: рабочий с призывно поднятой рукой, в которой зажата облигация. Оказалось, что ни комбинатор, ни его компаньон совсем не умеют рисовать. Остап, как всегда, не теряется: он рисует плакат по тени Воробьянинова, поставленного в соответствующую позу. Но солнце поднимается, тень укорачивается… Притом пароход, возможно по прихоти штурвального, то и дело меняет курс, поворачивает то вправо, то влево. Тень тоже не стоит на месте. Стремясь избежать этих влияний на тень, Бендер кладет Воробьянинова на палубу и жирной чертой обводит его тело в виде силуэта.
И вот с помощью лебедки поднимают нарисованный художником огромный плакат, придавая ему вертикальное положение… И зрители буквально столбенеют от неожиданности, Заплакал ребенок. Жалобно, как на пожаре, завыла собака. И мы видим художество Бендера: жалкая карикатура на госзаймы, а не призывный плакат. И вообще в фильме сохранилась большая часть авторской иронии по поводу займов, подписка на которые, как известно, была принудительной. Тем не менее пропаганде и агитации, призванным лишь облегчить работу подписчиков, придавалось большое значение, как в демократическом государстве.
Великолепен интерьер вестибюля Дома народов: большой зал, многократно, но очень художественно перечерченный вдоль и поперек нужными и ненужными лестницами. Блистательна погоня мадам Грицацуевой за «товарищем Бендером», как она зовет своего жениха, по этим лестницам. Наконец Остап попадает на плывущую ленту транспортера. В погоне за ним пользуется этим способом передвижения и Грицацуева. Впереди переходный мостик через транспортер. Бендер лег на ленту и благополучно миновал его. Затем скрылась под настилом и полная Грицацуева и вдруг мы видим, что на транспортере движется вместо нее дощатый мостик.
Щетка у дверей обыгрывалась многократно, но каждый раз по-новому. Не было ни одного буквального повторения. Огромные штабеля бревен в Васюках, где за Бендером гнались разъяренные шахматисты, тоже использовались многократно и по-разному. Преследователи то, как муравьи, карабкаются на верх грандиозной бревенчатой пирамиды. То, как черви, пролезают в отверстие между бревнами. И под конец следом за Бендером скатываются по желобу в реку. Все занимательно, интересно. Комедийная щедрость режиссера поистине неиссякаема.
Неудачи наших кладоискателей не портят общего впечатления от картины. Может быть, даже наоборот — вся прелесть комедии именно в этих неожиданных неудачах. Сколько в этом некомедийном сюжете комических положений, здорового очищающего юмора, остроумных реплик, озорных находок, разудалой буффонады, забавного гротеска, курьезных трюков, занимательных положений… Вместо ироничного стиля писателей в фильме господствует стихия эксцентрики. Калейдоскоп трюков и погонь сделал действие по-кинематографически динамичным, по-комедийному веселым, по-гайдаевски легким и смешным. Меньше осталось от сатирической направленности романа, но есть сцены, звучащие остро и злободневно.
Гайдай нередко находит в этой уже далекой от нас жизни проблемы, волнующие нас и сегодня, или вносит в нее острый откровенно современный материал, каким является, например беспардонность ресторанного обслуживания, волнующая нас, вероятно, во все периоды уже довольно продолжительной истории нашего государства. Официанты один за другим проходят мимо усевшегося за столик Кисы Воробьянинова с Лизой, никак не реагируя на его призывные возгласы. Потом ему говорят, что это столик не обслуживается. Другой столик тоже нельзя занять по каким-то причинам.
«Злободневной» можно назвать заботу о нравственности читателей пожилой редакторши, не одобряющей аморального, по ее мнению, стихотворения о супружеской неверности некоего Гаврилы. Колоритен и беспринципный поэт-конъюнктурщик, который сейчас же из другого кармана достает стихотворение том, что «Гаврила верен был супруге».
Даже голый инженер Щукин на лестничной площадке показался уместным. Иначе, доброжелательнее, я воспринимал другие номера и
