Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин

Щегла, хотя у него ничего не нашли, увели с группой задержанных во время обыска. Настроение у завсегдатаев буфета было испорчено. Один за другим они начали расходиться. На улице Герку окликнул мужик лет сорока — это был Химичев-старший: «Давай сюда, Гимназист, чего тебе Щегол передал». «Смотри-ка ты, — удивился Галанский, — и кличку мою знает». Ничего не ответив, он отдал пистолет. «Прикуси язык», — услыхал вслед угрожающе.

Дня через три Щегла отпустили. За оказанную услугу, чего Герка меньше всего ожидал, тот выказал ему свою большую благодарность. Демонстрируя дружкам свое расположение к Галанскому, приглашал его за свой столик, заставляя ему уступать место таких известных в поселке оторвяг, при встрече с которыми у Герки голова в плечи уходила. После нескольких выпивок Щегол сдружился с Геркой окончательно, даже домой к нему стал заходить. Хмелея, откровенничал, рассказывал и о сегодняшних своих похождениях с Царем ночи, и о том, как веселился и шкодничал в Тамбове — Щегол пожил и там. А однажды, видимо проникнувшись к Герке полнейшим доверием, предложил: «Пойдем завтра с нами. Фартовое дельце Козоброд затевает». Галанский был так зачарован своим героическим корешом, что согласился с охотою. Здесь он во второй раз столкнулся с Химичевым-старшим. В то время он еще не знал, что это не менее опасный бандит, чем сам Царь ночи.

В тот раз они бандой в восемь человек остановили, разложив на рельсах костер, товарный поезд и ограбили пассажиров двух прицепленных к поезду теплушек. Все было сделано ловко, весело и нагло. На лица себе налетчики повязали косынки, и Герка потому никого из них не запомнил. Награбленное в мешках и баулах погрузили на сани и увезли куда-то в лес. А Гимназист и его новый приятель возвращались домой одни и налегке. Через неделю Щегол передал Галанскому сто рублей — долю в деле. Таких денег Герка и в руках-то не держал, но, сказать откровенно, и вкуса к ним у него еще не было. Гораздо более он обрадовался пятизарядному нагану — «это тебе от Царя ночи» — и десятку патронов к нему.

Во второй раз Герка участвовал в ограблении квартиры нэпмана в крупном селе соседнего уезда, куда они добирались поездом почти всю ночь. В пути Герке было ужасно весело сознавать, что вот они, два верных, лихих товарища, едут среди этих ничего не подозревающих мешочников и сами как будто не отличаются от них, а на деле! Галанский каждую минуту ощущал под рукой в кармане опасную сталь своего нагана.

Сбор банды был назначен на два часа дня в поселковой чайной. Из всех Герка узнал только Козобродова и Химичева. К дому нэпмана шли семеро. Хозяин, трусливый и жадный, никак не хотел показывать, где у него запрятаны деньги, пока атаман не пальнул у него над ухом из пистолета. Тогда только сообразил «классовая вражина», что шутки с ним шутить не станут. Банда, получив деньги, увязывала все, что поценнее, в узлы, когда произошла потеха: к дому подбежал поселковый милиционер. «Граждане! Где здесь стреляли?» — обратился он с вопросом к трем бандитам, стоящим на страже перед воротами. «Пойдем, мы тебе покажем», — ответили ему. Пока шли через двор, отобрали у молодяка винтовку и дали раза, чтобы не сомневался, с кем имеет дело. Перед атаманом предстал уже не полномочный представитель власти, а перепуганный деревенский парень, которого лишь месяц назад уговорили работать в милиции и всего лишь с неделю, как доверили оружие. Козобродов долго и строго смотрел на блюстителя порядка, потом изрек: «Вот что, паря, полезай-ка ты на печку и лежи там, как мышь, носом к стенке. А ты, — бандит ткнул пальцем в Герку, — возьми его винтовку и чуть что, прямо в…» Дружным хохотом встретила банда такое мудрое решение. А Герка, он и сам не предполагал, что такой он молодец, поддел блюстителя под тощий зад, когда тот чуть было замешкался, и крикнул на общую потеху: «А ну, стрекозел, швыдче давай!» Ловко это у него получилось.

И снова возвращались с налета приятели налегке. А через неделю Герке — опять его доля. Денег столько, и с матерью не грех бы поделиться, вот только как скажешь? Эти два дела были для Герки чем-то вроде бы и не реальным, вроде игры. Только денежки в кармане оказывались всамделишные, на которые можно было пить, гулять, купить себе кепи, туфли-штиблеты, подарить торгсиновскую кофту Татьянке.

Почему же после третьего приглашения, сделанного Химичевым, так тоскливо заныло сердце? Может быть, именно потому, что не Щегол позвал его на дело? Так или иначе, до липкого пота давило на душу нехорошее предчувствие.

Чутко вслушивался он в предутреннюю тишь, но услышал и увидел всадников, уже когда они с шумом скатывались по сыпучему откосу к пруду. Лошади их, уйдя по самые бабки в топкий берег, раздувая ноздри и фыркая, потянулись к воде.

— Где этот мамкин сынок? Спит, поди, — прогугнил голос, и Герка узнал младшего Химичева. — И чего этот Козоброд велел нам его с собою тянуть?

— Не твоего ума дело, — осадил его суровый Платон и, зыркнув по сторонам, негромко свистнул.

— Здесь я, здесь, — выходя из своей засады, заговорил Галанский. Платон еще раз зло и с укором поглядел на болтливого Якова.

— Молодец, Гимназист, — сказал Герке. — Давай за нами.

В саду, держа в поводу оседланную лошадь, стоял незнакомый Галанскому мужик. Поддержал Герке стремя, бросил Платону: «Ну, как договорились!» — и, махнув на прощание рукой, зашагал вниз по дороге к поселку. Трое поехали к лесу.

Лошадей почти не понукали. Платон раза два вынимал из жилетки часы, сверял время. Герка понял, что направляются они с кем-то на встречу к условленному заранее сроку. Ехали больше часа. Густой туман рассеялся, поднималось над деревьями нежаркое сентябрьское солнце, весело и чисто цвиркали лесные птахи, гулкими очередями выстукивали по сухим макушкам сосен дятлы.

— Во-о! Вот ведь птица-то поганая! Хошь, собью? — не выдержав долгого для него молчания, обратился к Герке громко и весело трепливый и, по всему видать, не шибко умный Яков. Из-за пазухи он вытащил обрез.

— Тьфу! Ну и шухарной, а?! Наградил же ты меня, господи, братцем! За какие только грехи, не пойму, — заругался со злобой старший Химичев.