Том 4. Стихотворения 1930-1940 - Демьян Бедный

Цветы и корни[12]*

1

Вдохновенные речиПро соцстроительство.Где?В Кремле,В бывшем царском покое.В президиуме правительство?Правительство.Да какое!Ораторша – дельная,Не балаболка,А по виду –Так «молода-зелена»,Трактористка,УдарницаИ комсомолка –Паша Ангелина.Ее словоИ делоЖивут неотторженно,Между словомИ деломРазрыва нет злого.ОвациейЗал отвечает восторженноНа каждое меткое,ЗвонкоеСлово.

«Мы, комсомолки,Овладели машинами,В горючемНе знаем перерасхода.Победного знамениВ соревнованье с мужчинамиМы не уступим,А держим –Три года!

В мужской бригадеМашиныС изъянцами:Две –Плетутся в ремонт.Две –У них на буксире.Мы свои привелиС песнями,С танцами,На исправном ходуВсе четыре!»

Речь была этаПесньюПризывно-плакатной,Колхозной победойНад агротехникойКосной,ЧудомПаши Ангелиной,Трактористки знатной,КомсомолкиОрденоносной!

2

«История одной семьи».Материалы не мои.Об этом было в «Комсомолке»[13]– Село. Убогая изба.Отец мой бедствовал. СудьбаЕго не гладила по холке.Искал работы он везде,То был шахтером, то батрачил,Пред кулаком – в лихой нужде –Себя корежил и корячил.Рвался к земле, брался за плуг:«Начну хозяйничать сам-друг».Такую делал тож попытку.Но изо всех его потугНе получалося прибытку.Нужда хватала за бока,До срока старили заботы.На стороне у кулакаПришлось опять искать работы.

   Избушка наша – хлев точней,Где клоп царил и нас тиранил, –Мой дед не мог сказать о ней,Кто и когда ее сварганил.В ней, отживавшей долгий век,Как приходило время к ночке,Семейством в десять человекСбивались мы, как сельди в бочке.Все спали вместе. Теснота.На всех два рваных одеяла.И уж какая духотаВ избушке о-полночь стояла!

   Нас, детвору, отец и матьХотя безграмотные оба,От книг не стали отнимать.Мудра ли сельская учеба?Мать говорила иногда:«Сама б училась, будь моложе.Вы, детки, если б не нужда,Могли бы в люди выйти тоже,Прошли бы, не были б глупы,Иль в доктора, или в попы.Больной… Что жаль ему, больному?Он часто доктору иному,Чтоб не болеть и не страдать,Готов последнее отдать.А у попа того доходней,Жизнь – не загадывай вперед:По крайней милости господнейС живых и с мертвых поп дерет!»   Винить ли мать за эти речи?Нужда ей гнула спину, плечи.Судила так она ль одна?Такие были времена.Мать нам желала лучшей доли,А долей что звалось? Не то ли,Как за чужой кормиться счет?Кто был богат? Кому почет?Тем, что, держась былой морали,Живых и мертвых обирали.   Но материнская мечтаМечтой осталась. А на делеЖизнь оказалася не та.Окончив школу еле-еле,Мы, двое братьев, мелкота,Узнали, как горят на телеСледы хозяйского кнута.В своем хозяйстве неустройка, –Не всем удача на веку,Не ходит счастье к бедняку, –Отец и я с братишкой – тройка –Пошли в неволю к кулаку.«Пойдем к тому, кто побогаче, –Сказал отец, – нельзя иначе.Кому висеть уж на суку,Тот, не сорваться чтобы с петли.Гляди, сука покрепче нет ли!»Кулак же, Савин, был таков,Кулак средь прочих кулаков:Навалит он работы вволю,Из нас последний выжмет сок,Все ж у него на нашу долюПобольше выпадет кусок.Но нам все время выпадалоЗа труд наш каторжный так мало,Что дома та ж была нужда.– А десять ртов насытить просто ль? –Так все мы черствым хлебом вдостальНе наедались никогда.   Да, жили мы в те дни отпето.На девятнадцатом годуСоветской власти вспомню этоИ сам руками разведу:Как жили мы в таком аду?!То, что случилось с бедным людом,Когда пришел советский строй,Мне представляется поройНепостижимо-чудным чудом.

   Отец мой жив, и мать жива.Но жизнь – совсем другая бирка.Вы посмотрели б, каковаУ них колхозная квартирка!Они уже девятый годВовсю работают в колхозе.Корова есть, свинья, приплод,Хороший сад и огород.Одеты, сыты, есть доход.Не пляшут босо на морозе.Я помню мать, ее глазаИ крик, что ей не сыновья мы,Когда мы с братом образаТаскали в мусорные ямы.А через семь годков она ж - В году… в тридцатом, помню точно, –Вошла в такой безбожный раж,Так фронт безбожный сбила прочно-,Что поп, облапив попадью,Забрал пожитки и – адью,К чертям куда-то смылся срочно.

   Брат, Николай, в селе родномПри эм-те-эсе агроном.Иван, учиться став ретиво,Был политграмотным на диво,Парторга в нем имел колхоз,Как говорится, первый номер, –В колхозе было много слез,Когда его не стало. (Помер.Его свалил туберкулез.)

Брат, Константин, был в Красном Флоте,Способный. Младший командир.Теперь, пока не сорван мир,В колхозе – в тракторной работе.Я сам уже пятнадцать летДержу пред родиной ответ:Быв комсомольцем поначалу,Пришел к партийному причалу,Несу, как знамя, партбилет, –Партсекретарь уже три годаОдной из воинских частей,Стоящих там, где ждет невзгодаВсех, в край наш ищущих прохода.Лихих, непрошенных гостей.

   Скажу о сестрах. ХаритинаБыла безграмотна, темна.Теперь – не та совсем картина, –На честь ударница она,А книжку тащит даже в поле.Елена – детработник в школе,С утра до ночи занята.А Надя – учится. И таИ эта – обе в комсомоле.Сестра четвертая – о ней,О чудесах ее бригадыРассказ бы вышел подлинней.Как мы, родные, были рады,Что удостоилась она(Об этом знает вся страна)Великой чести и награды.Брат, Константин, кричал «ура».Когда прославилась сестра,И, не держа порыва в тайне,Сестру на честный вызвал «бой»:«Я соревнуюся с тобойНа тракторе иль на комбайне!»

Вот где веселое житье!Да… о сестре любимой нашейЯ упустил сказать: ееЗовут – Ангелиною Пашей.

В защиту басни*

(О попытке, устранить басню с боевого литературно-революционного фронта)

В конце тридцатых годов XIX века, когда одряхлевший баснописец Крылов простился с литературой, развитие басни прекратилось… Историческая роль басни, как самоценного жанра, была выполнена.

Из вводной статьи Б. Коплана к басням Крылова. 1935 г. Изд. «Советский писатель».

Белогвардейщина горланит часто «SOS»!Что мы, покончивши с Россией богомольной,Культурно-де пошли дорогою окольной.Ну, это, знаете ль, белейшие, вопрос!У нас от стариков до молодежи школьной– Так общий уровень культурный наш возросНе зря же Пушкина читают все взасос,И том Некрасова стал книгою настольной.Нет, наш культурный рост с минувшим несравниДавно уже свое изживши малолетство,Мы ценим, любим и хранимСвое культурное наследство.

Намедни, получив крыловских басен томС тремя статейками критического клана,Я задержал свое внимание на том,Что выперло в словах какого-то Коплана.Еще под маркою двуглавого орлаПисались в книжицах такие утвержденья,Что «басня, собственно, с Крыловым умерлаИ форме басенной не ждать уж возрожденья, –Не говорит она ни сердцу, ни уму».– Мир праху твоему! –Коплан на басню ставит «вето».Не нужно нам оружье это!Позвольте, как же так, я сразу не пойму.Спросить партийного любого старожила:В двенадцатом году – в маневренном бою –Когда опасность нас повсюду сторожила,Была нам басня впрок и службу нам своюС немалой честью сослужила!Но у Коплана некий шокИль дооктябрьский склад и мозга и кишок:О баснях «правдинских» сей критик ни словечка.Вот раскусите человечка,Какой в нем кроется душок.Крылов… Не мне снижать его талант огромный:Я – ученик его почтительный и скромный,Но не восторженно-слепой.Я шел иной, чем он, тропой.Отличный от него по родовому корню,Скотов, которых он гонял на водопой,Я отправлял на живодерню.Все ж он в читатели завербовал и дворню.Белинский, басенки Крылова разобрав,Сказал уверенно – и оказался прав, –Что баснописец наш имеет все приметыПройти всех ранее в «народные поэты».

Но не Белинские, а мелкая плотваТеперь талдычит нам, что басня уж мертва:– Почий, отжившая, под смертным покрывалом! –Плотва была плотвой и будет ею впредь.Как можно басне умереть?С народным творчеством она в родстве не малом.И это я имел в виду,Когда в двенадцатом году,Ища кратчайшего пути к народным массам,Им в баснях ненависть внушал к враждебным классам.И можно ли забыть, чьим гением она   Была тогда оценена?   Чтоб я не бил по дичи мелкой,А бил по зубрам бы, бродившим по лесам,   И по свирепым царским псам,   Моею басенной пристрелкойРуководил нередко Ленин сам.Он – издали, а Сталин – был он рядом,Когда ковалась им и «Правда» и «Звезда»,Когда, окинувши твердыни вражьи взглядом,Он мне указывал: «Не худо б вот сюда   Ударить басенным снарядом!»

Я басне и потом не думал изменять,Но темы требуют различного подхода.Когда надвинулась «Октябрьская» погода,   Пришлося в схватках применять   Оружье всяческого рода.Но басня и досель пригодна нам вполне,      И я скажу в защитном слове,      Что дело не в Крылове      (И не во мне).   В грядущей смене поколений      Средь одареннейших головУжели басенный немыслим новый гений,      Пред кем спасует сам Крылов?!

Стараяся не выражаться крупно,      Скажу я всем Копланам купно,Что басню признавать уж формой неживойИ этим арсенал беднить наш боевой –      Не только глупо, но – преступно.

Вождю, партии, родине*