Том 4. Стихотворения 1930-1940 - Демьян Бедный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На том стоим!*
Кто говорит, что нет защитников у них, Опричь фашистов лишь одних?Защитники нашлись – не здесь, а за границей: Де Брукер с Адлером, Ситрин И Шевенельс, сойдя с перин Четырехглавою блудницей,Склонилися над скорбною слезницей:«Ах, пощадите их!» – они Москве самой Шлют вопль «интернациональный». Так, где покаран враг прямой,Вздох скорбный выдает, где враг потенциальный. Предатели! Прожженные дельцы,Агенты шустрые купивших вас банкиров!Где были вы, когда от Троцкого гонцыНеслись в бандитский «центр», а эти подлецыУбийц готовили и прятали концы?Где были вы, когда сражен был честный Киров?Ваш негодующий читали мы протест?Хоть пальцем вы тогда ударили о палец?А нынче вы строчить пустились – гнусный жест! – Письмо – защитный манифест!На чем вы прирастить хотите капиталец? Презренье наше – вам ответ! Другого нет!
Товарищи! От вражьих береговК нам не последняя направлена торпеда, Учитесь узнавать врагов! Учитесь узнавать врагов!Где враг разоблачен, там верная победа,Там меньше наших жертв, там злой подпольный гад, Ползущий слепо, наугад,Скорее попадет – пусть знают то все гады! –Туда, где нет – и быть не может – им пощады!
Как гнусно пел бандитский хор!Скорей, скорей на свет, на воздух, на простор,К работе творческой, ликующе-отрадной Из атмосферы этой смрадной!Последние слова бандитов. Приговор Заслуженный, неотменимый.Как призрак злой, ночной, лучами дня гонимый, Уходит он, преступный сбор,Несущий на себе проклятье и позор.С какою затхлостью, с какой мертвящей гнильюСоприкоснуться нам пришлося в эти дни,Когда судили мы всю эту камарилью.Она не выдала нам всей своей «родни». Убийцы пред судом хитрили. Они не все договорили,Не всех пособников назвали нам они. Дела преступные творили Они ль одни?!Мы выявить должны – и покарать – и этих, Покамест числящихся в нетях,Всех потакавших им и помогавших имБлудливо-пакостных лжецов, хамелеонов,Скрывавших замыслы бандитов и шпионов.Мы выявить их всех должны. На том стоим!На том стоим – бойцы с присягою двойною!Пред революцией и пред родной страною!
Двуединая волна*
Рать фашистская ретива,Разухабистая рать.Нет особенного дива,Коль она на два мотиваНачинает сразу врать.
В чем тут дело, разбери-де!От фашистов свет узнал,Что Москва теперь в МадридеСвой имеет филиал:
«Весь народный фронт испанскийЕсть создание Москвы!»«План Москвы раскрыт гигантский!»Вот открытья каковы.
Вопль фашистский стал неистов:Ври, что мочи, вперегиб!«Если б не было фашистов,Весь бы мир уже погиб!»
«Мы на страже!» «Мы на страже!»«Караул!» «Пожар!» «Горим!»В озверело-диком ражеГолосят Берлин и Рим.
«Поддержать мы вас готовы! –Подголоски верещат. –Большевистские основыБез того уже трещат!»
«Украина – без бананов:Все бананы выбил град!»«На Москву идет Стаханов!»«Отделился Ленинград!»
Больше слухов! Больше мути!В ход любую дребедень!Дичь нелепую до жутиПреподносят каждый день.
Позабывши брех вчерашний,Порют дичь на новый лад:«Возле Сухаревой башниКоминтернский был парад!»
«Генералу АгитпропуБоевой вручен приказ:Взять Европу! Сжечь Европу!Надо кончить с ней зараз!»
Идиотству нет предела.В чем тут, собственно, секрет?Это все по сути делаПредвоенный буйный бред.
Это подлинные знаки,Что готовится война:Впредь до газовой атаки,До начала самой драки –Одуряющие враки,Лжи газетной белена.
Как ни подл и ни циничен,Как ни глуп фашистский бред,Он по-своему логичен,Как логичен всякий вред,
Гной больного организма,Паралич, идиотизм, –Как логичны для троцкизмаТерроризм и бандитизм!
Троцкий!.. Вот где грязи – вдвое!Вот фашистский где герой!'Вот чей вой в фашистском воеЛейтмотив дает второй.
Клеветнического штабаОмерзительный солист,Вот кто выпрыгнул, как жаба,На болотно-смрадный лист!
Вот кто знает все каналыЖурналистского жулья,Вот кто прет материалыДля фашистского вранья,
Вот кто страхи нам пророчитИ, кривя змеиный рот,Наш народный суд порочитИ порочит весь народ!
Есть народная примета(У народа глаз остер).Про брехливого валетаГоворит примета эта:«Шибко ехал, пятки стер!»
Троцкий пятки стер и совесть.Смрад! Предельная черта!Нам портрет такой не в новость:Троцкий – с пеною у рта.
Он владеет редким даром:Из провала лезть в провал.«Балалайкиным» недаромЛенин сам его назвал,
Да «Иудушкой» впридачуТож назвал его не зря.Вот поставил кто задачу –Срыть основы Октября.
Только рыла не хватило.Не хватило? Наплевать.Стал фашистское кадилоГнус продажный раздувать.
Уличенный в бандитизме,Он в Норвегии кривит,На «невинном» журнализмеОн отъехать норовит, –
Искупитель он – дер Миттлер –Не своей совсем вины,Он кой-что строчит, хейль Гитлер,Ради сына и жены,
В амстердамском желтом ситеОн просеян до зерна.«Вот де Брукера спросите!Вот спросите Ситрина!»
Эти ж милые персоныОт услуг таких не прочь,Рады врать на все фасоны,Чтоб преступнику помочь.
А пока там суд да дело,Троцкий («Я еще живой!»)Подвывает оголтелоПод фашистский злобный вой.
Ждем последнего «этапа»,Остается он один:«Троцкий с паспортом гестапоСрочно выехал в Берлин!»
Там прямой приют бандиту,Там он, мстить нам дав зарокЗа друзей своих и свиту,Обретет себе защиту…На большой ли только срок?!
Вот откуда непристойнойКлеветы, грязна, мутна,Как из ямы из помойной,Льется, плещет жижи гнойнойДвуединая волна!
Привет!*
К пятидесятилетию т. Серго Орджоникидзе
Полвека прожито. Геройский пройден путь.В привете нелегко осилить эту тему.Родной Серго, большой поэт когда-нибудьИз биографии твоей создаст поэму.
Сердечных чувств своих к тебе мы не таим,Хотя не склонны мы к сердечным излияньям.Отважнейший боец – ты дорог нам своимОрджоникидзовским особым обаяньем.
Сегодня в честь твою рекордно сталь куют,И уголь, и руду рекордно подают.Недаром стал твой фронт стахановскою школой.Сегодня в честь твою гремит в стране салютВсей артиллерии промышленно-тяжелой!
Мы знаем планы всех фашистских штаб-квартир.Ну, что же? На удар взбесившихся задирОтветим мы таким стремительным ударом,Что скажет вся страна, весь пролетарский мир:«Серго! Промышленно-стальной наш командир,Салютовали мы в твой юбилей недаром!»
Советской родины преображая лик,Одев ее в бетон, чугун, стальные балки,Среди великих ты по-своему велик,Несокрушимейший, кристальный большевикФормовки ленинской и сталинской закалки!
Серго, прими мое словесное «литье».Частица дел твоих есть и в моем занятье.Рукопожатья всех – и в том числе мое –В горячем сталинском прими рукопожатье!
Хэй! или «доктор голода»*
