Разборка по-кремлевски - Сергей Зверев

— Основная зараза в столице окопалась, — угрюмо отозвался региональный главарь. — Мы ее очистим от скверны. «Бизнес» — слово иностранное, ты при наших его не произноси. Лучше матом загнуть. Инородцы у тебя работают?

— Одни наши.

— Тогда вместе едем.

Широкоплечий и Бондарев стояли у автобуса, обсуждали текущий политический момент.

— … это ты точно сказал, — чернорубашечник чесал живот, — сегодня рано, а вот завтра будет поздно…

Тем временем идейные погромщики закончили погрузку награбленного пива, но этого им показалось мало. Зонтики, столы со стульями, искореженный холодильник стащили к стойке, наверх бросили переносной электрогенератор. Бензин потек из бака тонкой струйкой. И вскоре у шоссе уже пылал огромный костер. Волчий хвост грязного дыма вздымался к небу.

— По машинам! — рявкнул широкоплечий.

Взбудораженное удачным погромом войско «карташовцев» на удивление быстро погрузилось в транспорт. Вскоре впереди уже привычно полыхала милицейская мигалка. Пивные бутылки передавали по салону, дымили сигареты.

Клим сидел рядом с широкоплечим, понемногу потягивал пиво и исподволь вызнавал то, что ему требовалось.

— … я вам харчей подвезу и бухла… Понимаю, вы и день и ночь насмерть стоять будете. Ребятам поесть надо, выпить… С палатками попробую договориться. Что смогу, то сделаю. Я же их тоже всех ненавижу. Понаехали… Скажи только, куда закинуть…

Широкоплечий, пораженный щедростью неофита, понемногу и сдал подробный план той части народного восстания, в котором предстояло участвовать его региональной группировке.

— У меня ребята знакомые есть, — продолжал Клим, — тоже помогут. Последнюю рубашку снимут. Их эта воровская власть вот уже как достала, — он провел ладонью по горлу. — Деньги и связи у них есть.

В конце концов у Бондарева оказалась в руках визитка широкоплечего со всеми его партийными регалиями. На обратной стороне тот собственноручно написал адрес конспиративного партийного офиса, где можно будет отыскать Артура Карташова и сделать пожертвования в поддержку восстания.

— Скажешь, что от меня.

Колонна автобусов беспрепятственно миновала один милицейский пост, другой. И Бондарев, чей распечатанный портрет имелся в ориентировках каждого постового, спокойно ехал вместе с «патриотами». Всем постам было приказано не задерживать карташовцев, следовавших в Москву. Правда, лубянским генералом Подобедовым был уже изготовлен и проект следующего приказа — не выпускать никого из них из столицы после того, как танки Муравьева войдут в город. Но широкоплечий и его соратники об этом, естественно, не знали.

Вот уже замелькали высотки окраин. Провинциальные карташовцы презрительно щурились на столичную роскошь, предвкушая, как будут красочно разлетаться зеркальные стекла офисов, взлетать к небу, подхваченные огнем пожара, бумаги.

— Встретимся на баррикадах, — пообещал Бондарев, вскинув руку со сжатым кулаком.

— Пива халявного с собой прихвати, — расщедрился широкоплечий.

Клим сперва хотел отказаться, но потом прошел в хвост старого «Икаруса». Там, за занавеской, в грузовом отсеке стояли не только пивные бутылки. В ящиках были аккуратно складированы и бутылки с «Коктейлем Молотова». Клим спокойно перевернул одну из них. Горючая смесь быстро напитала всунутый под пробку фитиль. Огонек зажигалки лизнул скрученную газету. В прокуренном автобусе никто не почувствовал запах дыма.

— Эй! — гаркнул Бондарев. — Кто бычок непогашенный бросил? Горим!

Пламя уже выбивалось из-за занавески. Взвизгнули тормоза. Никто из карташовцев не рискнул бороться с огнем, все прекрасно знали, что скоро рванет. Боевики и их подруги посыпались из остановившегося автобуса…

Широкоплечий стоял на тротуаре с бутылкой спасенного пива в руке, смотрел на пылающий автобус, вслушивался в далекое завывание пожарных сирен. Но, как ни всматривался в толпившихся возле него соратников, не мог отыскать среди них своего нового знакомого, который умудрился проболтать с ним больше часа, но так и не назвал своего имени.

Глава 12

Внизу проплывали темно-синие пятна лесов, серебрились русла рек, желтели сжатые поля, прорезанные геометрически правильными линиями дорог. По ним в обе стороны ползли разноцветные капли легковых машин, темными жуками продвигались грузовики. В вышине, пронизанной заходящим солнцем, слышались только свист ветра да шуршание крыльев. А выше? Выше простирался только пронзительно голубой небосвод.

Иногда почтового голубя подхватывал поток восходящего воздуха. И тогда он просто парил, раскинув крылья, стремительно скользя вперед по невидимой глазу плоскости, как с горки. А потом кругами тяжело набирал высоту. Миниатюрная «флэшка» в металлическом корпусе поблескивала на солнце.

Птица летела уже второй день. Ей недоступно было понятие карты, она не ориентировалась по линиям шоссейных и железных дорог, для нее не существовали радиомаяки аэродромов. Просто природой в ее мозг было заложено — всегда возвращаться к своему дому. И каким образом, где это, в какой стороне — объяснять не требовалось. Голубь, выросший в голубятне, возведенной над крышей дома Бондарева в московском Коломенском, просто чувствовал направление и держался его, сколько хватало сил. Он бы вернулся туда, даже если бы его выпустили в другом полушарии.

Один раз на него пытался напасть коршун, но промахнулся. Со сложенными крыльями, камнем, хищник промелькнул совсем рядом, чуть не коснувшись острым клювом белоснежного хвоста. А затем далеко внизу проплыл страшным черным крестом. Иногда слышалось натужное урчание турбин, и по небу, судорожно вибрируя, пробирался вертолет.

Но существует и то, что становится на время сильнее притяжения родных мест. Даже человек, почувствовав голод и жажду, бросает все дела, делает остановку в пути. А что уж говорить о птице…

Низкое солнце отбрасывало на землю длинные причудливые тени, золотило верхушки сосен. Лес качнулся стеной и остался позади. У причудливо изогнувшейся речушки по одну сторону от желтой песчаной улицы рядком выстроились деревенские дома. Темнели бревенчатые стены, зеленели поросшие мхом крыши…

Старуха стояла возле распахнутых ворот сарая, приговаривала:

— Цып, цып, цып… — и разбрасывала по утоптанной земле зерна из полного сита.

Длиннохвостый петух тут же стал сгонять кудахчущих кур. Не прошло и минуты, как те уже дружно клевали. Старуха налила в большую консервную банку из-под селедки воды и, отряхнув руки, зашла в дом, предоставив кур самим себе.

Петух резко вскинул голову. Над двором заложил круг белоснежный голубь и опустился в сторонке, сложил крылья, торопливо подошел к консервной банке, жадно опустил клюв в воду и тут же запрокинул. Он пил, как детская игрушка «Птица киви», опуская и поднимая голову. Петух недовольно заклекотал, но пока пришелец не претендовал ни на кур, ни на зерно, и его можно было оставить в покое.

Утолив жажду, почтовый голубь подобрался к рассыпанному ячменю, схватил одно зерно, другое… Он не был приучен боятся других птиц, в Коломенском у него почти не существовало врагов — разве что соседская кошка и мальчишки, изредка норовившие подстрелить его из рогатки.

Хозяин птичьего двора грозно кукарекнул и пошел в наступление. Для начала он распушил хвост, расправил крылья. Куры оторвались от еды, зачарованно смотрели на своего властителя. Крепкий, как камень, петушиный клюв больно ударил голубя в спину. Взлетело несколько белоснежных перышек, на спинке заалело кровавое пятнышко. Голубь вспорхнул, на лету ударил клювом петуха в шею и тут же вновь принялся клевать.

На шум из дома во двор выбежали двое мальчишек-близнецов, «сданных» городскими родителями на сохранение бабушке в деревню.

— Ого! — сказал более смуглый из братьев. — Наш Петька в драку ввязался.

Петух тем временем, громко хлопая крыльями, уже теснил почтового голубя к распахнутым воротам сарая, тот только и успевал торопливо склевывать разбросанные зерна и уворачиваться от ударов.

— Погоди, что там у него на шее? — прищурился бледнолицый братец. — Блестит…

Мальчишки, хоть и приехали из города, но были детьми своего времени — о существовании почтовых голубей ничего не знали, поскольку не читали книг. Зато компьютерную «флэшку» узнали сразу.

— Лови его, — прошептал смуглый и, сбросив рубашку, стал подбираться к голубю сбоку, — я такую в магазине видел, она семьдесят баксов стоит.

Его брат тоже разделся до пояса и, крадучись, стал приближаться к залетной птице с другой стороны. Операцию по поимке «флэшки» сорвал петух, он так рьяно бросился на голубя, что тот вертикально взмыл, ударился о перекладину ворот и скрылся в сарае.

Братья тут же забежали следом и закрыли за собой ворота. В полутьме было слышно, как потрескивает сложенная почти до самых балок перекрытия солома. К настилу вела приставная лестница. Голубь пронесся у близнецов над головами и исчез в соломе.