Индивидуум - Полина Граф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впереди маяк. Он еще не начал разваливаться, лишь мелкие части пылью утекали в небо. Черная клякса на фоне полных света небес. В этот раз — никакого плача или криков о помощи.
Зато наконец появился ее образ.
Нечеткий, мерцающий и будто ускользающий во все стороны разом. Но это была Сара. У меня перехватило дыхание, я остановился. Вокруг стоял гул.
Она смотрела на меня абсолютно пустыми глазами.
— Оно идет, — сказала она. — Совсем близко, я чувствую.
— Я помогу, — в сердцах пообещал я. — Продержись еще немного, я найду путь к тебе!
— Поторопись… Пожалуйста, времени так мало. Оно здесь. Оно ищет.
И тогда бесконечность уставилась на меня огромным зеленым глазом, кажущимся планетой, застилавшей половину небес. Моя душа сотрясалась и была готова треснуть на части. Безотрывный и пристальный взгляд самого мироздания. И Сара. Совсем одна под ним.
— Максимус! — донесся до меня ее угасающий крик.
Он перерос в громкие щелчки.
— Максимус!
Сириус строго глядел на меня со своего места. Я снова отвлекся.
На редких уроках, которые он сам назначал, когда ему вздумается, я должен был полностью сосредотачиваться на его словах. Потому эквилибрум скорчил недовольную гримасу, заметив, что я ушел в свои мысли, и в который раз позерски щелкнул пальцами.
— Побольше вовлеченности, — приказал он.
Выносить его самодовольную рожу было делом непростым, но я промолчал и угрюмо уставился в ответ. После очередного задания поспал немного — всего сутки. Оттого снова чувствовал себя помятым и жаждущим закинуться десятком кружек кофе. Последний сон с Сарой не давал покоя. Мне требовалось его обдумать и как можно скорее решить, что делать, а не сидеть тут, на очередном бесполезном занятии.
Мы встречались в кабинете посла, под блеском и тиком всяких заоблачных инструментов, громоздившихся на полках вместе с инфорами. И расположились на двух мягких кушетках друг напротив друга. Сириус избавился от плаща, сидел по-турецки с настолько прямой спиной, что мой позвоночник болел при взгляде на него. Я был вынужден принять почти то же положение, только более искривленное, подперев голову кулаком. А еще по правилам нужно было снять звезду-подвеску. Я обязался быть настоящим на встречах с ним, без всяких сокрытий.
Сириус смиренно вздохнул, оглядывая меня, и будто только ради галочки спросил:
— Тебя что-то беспокоит?
Я хотел отмахнуться, но помедлил.
— Есть ли мир… какая-то часть реальности, в которой души могут застрять?
— Ты о дальнейшем пути? Это сложный вопрос, ведь существует одна главенствующая теория, что дальнейший путь — место неопределенное и полностью сокрытое от нас. Даже величайшие умы Анимериума, как, например, светлейшие Белерик Ясноликий или Гвимаэра Одухотворенная, не могли постичь…
— Нет, я не про смерть. — Я поспешил оборвать его вдохновенные рассказы на корню. — Скорее, про ситуацию, когда тело все еще живо, но душа отдаляется от него просто так. Как будто ее где-то удерживают.
Сириус пытливо уставился на меня, склоняя голову к плечу.
— Ты ведь не просто так интересуешься? Тебя беспокоит та протекторша. Сира?
— Сара.
— Точно? Возможно, ты ошибаешься? Я был уверен, что…
— Точно, — бросил я.
— Что ж… В таком случае что же я могу тебе сказать? Ее обследовали даже лекари-эквилибрумы, которые постоянно имеют дело с духовными недугами. И все равно ничего не нашли. Так что не в этом проблема. Возможно, ей просто нужно восстановить силы.
— Нет. Она их теряет. Просто уходит куда-то. Я… я видел это, Сириус. Она зовет меня на помощь.
— Зовет? — с неверием усмехнулся он. — И как же?
— Во сне. Я слышу ее душу.
— Думаю, тебя просто терзают кошмары от беспокойства за подругу. И тебе кажется, что ты можешь помочь. Но ей поможет только время. Я уверен в этом. В конце концов, Си… — заоблачник наткнулся на мой предостерегающий взгляд, — Сара не первая и не последняя, кто впадает в долгий сон от различных травм.
— И многим из них травмы наносил Гортрас? Сверхопасный, едва ли не темный бог.
Сириуса резко перекосило. Он натянул кислую улыбку.
— Не будем о нем, если ты не против. Ты же не против? И снова: даже Тьма не может выбросить душу за пределы реальности. Не волнуйся.
Я дернулся от его слов. Сириус только что косвенно признал, что эти самые «пределы» существовали. Он что-то недоговаривал.
— Там хаос, — продолжил давить я. — Полное месиво света в небесах. И тысячи путей. Космос залит красками, и ее душа потеряна там. Она разрушается, это не ее мир…
— Довольно! — сердито оборвал он, удивив меня. Его глаза слегка озарились. — Хватит говорить о глупостях. Доверься лекарям и не смей строить даже предположений.
— А что? Это запрещено?
— Нет. Это глупо и неосмотрительно. — Обождав несколько секунд, Сириус все же закрыл глаза и смягчился. — Я передам твои догадки куда следует. Возможно, с этими сведениями лекари взглянут на ее случай по-другому.
Я стиснул зубы. Этого все равно было мало. Так чертовски мало.
— А теперь оставим это, — миролюбиво улыбнулся Сириус. — И продолжим урок.
Мои попытки задать другие вопросы он проигнорировал.
— Итак, — вымолвил заоблачник, смерив меня надменным взглядом. — Вернемся к теории. Ты уже знаешь о главных потоках эфира в телах звезд и протекторов и чем они различаются. Главные точки высвобождения Света мы тоже изучили…
— Да, — буркнул я, оборвав его, — и состояния, и отличие звезд от людей, и связь крови с эфиром, и все в таком духе. Когда мы уже дойдем до хоть какой-то практики?
— Ты всегда спешишь вперед, не понимая, что до цели не добраться, пока верное время само не снизойдет до тебя.
— У меня нет времени.
— О, странно, а наш рабочий план говорит, что есть, — сказал Сириус, указывая на свой энергласс. — Тут все расписано на целые эллеры вперед.
— Да в Обливион план. Уже полтора года я в таком состоянии. И до сих пор не умею управлять своими силами.
— Именно для этого мы теорию и учим.
— Я и без тебя ее знаю! Это же самые основы! В чем смысл прогонять их раз за разом, когда я не могу создать ни оружия, ни квинтэссенции?
— Мне кажется, ты сам ответил на свой вопрос. Раз ты такой умный и знаешь всю теорию, то почему до сих пор не смог создать квинтэссенции? — Сириус сделал глубокий вдох. — Позволь мне напомнить тебе, что это такое.
— Не надо… — вздрогнул я, но было уже поздно.
— Душа — пустой сосуд, пока ты не начнешь заполнять ее воспоминаниями, — заговорил он гордым менторским тоном. — Образы, запахи, звуки, эмоции. Чем ярче,
