Индивидуум - Полина Граф

любил, потому просто дремал на веранде их гостевого домика, выходящего прямо к берегу. Или рисовал. Редко пейзажи, чаще архитектуру. Что до Дана, то Фри и не ждала, что он будет проводить с ними много времени, и все же была рада его видеть — из-за кучи ссылок она успела по нему соскучиться. Дан много гулял по лесу, как обычно, переваривал какие-то собственные мысли. А к вечеру возвращался, когда они уже разводили костер. Протекторы травили ужасные анекдоты, которые все равно были смешными. Высмеивали Паскаля, Сириуса, даже Верховного. Совсем как простые люди. Фри хотелось в это верить. Хотя бы раз притвориться, что они всего лишь студенты, друзья, выбравшиеся на каникулы. И нет никаких чудищ или эквилибрумов, долга и охоты. А небо над ними — всего лишь недосягаемое бархатное полотно, глядящее на них тысячами звездных глаз, а не место войны и разрушений.

Но реальность ворвалась в грезы стремительно. Когда наступил последний день отпуска, Фри встала раньше других. Она ждала восхода солнца, смотрела на светлевшее небо и вдыхала пробирающий морской воздух. Зайдя в ледяную воду по щиколотку, девушка почти сразу ощутила то самое гудение, которое впоследствии стало ее постоянным спутником. Вода замерла, волны успокоились. Так быстро, словно по команде. Фри во все глаза смотрела на ровную гладь, ничего не понимая. Даже ветер стих. А гудело все сильнее. Ей стало ясно: дело не в чем-то ином, а только в ней самой. Она лихорадочно глядела на всплывающих мертвых рыб. Затем погода вернулась в норму, а море всё вымывало к ногам Фри серебристые трупы.

Сначала это были лишь успешные манипуляции: они пока еще срабатывали не каждый раз, зато какой сильный эффект давали! Фри смогла использовать оружие вроде пистолетов, но с непривычки не прибегала к ним. А реальность вокруг нее начала меняться, и все сложнее получалось скрываться. Цветы вяли, стены трескались, столбы могли согнуться, а пожухлая листва — вновь зазеленеть. Вода в лужах кипела, зал с открытыми окнами поглощала беспросветная слепая темнота, а однажды иней покрыл всю комнату Фри при пробуждении.

Вот так она жила в последнее время: в постоянном страхе, что кто-то заметит эти странные силы. Глупая неумелая девочка, которая так и не научилась манипулировать Вселенной — и теперь меняла ее против своей воли. Фри даже не чувствовала, что тратит на это эфир. Другие могли ослабеть от запуска больших манипуляций, выпасть из строя на день-два. Но не она. И это пугало Фри еще больше.

Она страшилась своих сил. В ее голове все еще скользили мертвые рыбы. Кто знает, ограничатся ли ее способности лишь этим? Фри ничего не ведала о них и никак не могла совладать с ними. Девушка волновалась за всех, кто ее окружал, а не только за себя.

— Да уж, да уж… — услышала она разочарованные вздохи Павла. — С этим нам придется поработать…

Он в замешательстве смотрел на нарисованную Фри манипуляцию и тер затылок, раздумывая над возникшей перед ним проблемой.

А она была проста: его ученица, избранный протектор, не могла манипулировать Вселенной.

Фри наблюдала за этим словно со стороны: она видела вечерний пустой пирс, волны рокочущей реки и лес, шумевший по ту сторону. Павел совсем недавно лишился второго глаза, хотя уже смирился, был, как всегда, весел и снисходителен ко всему. А вот Фри — та, из прошлого, стриженная под каре — сидела на низкой каменной ограде и с убийственным непониманием глядела на идеально начертанную манипуляцию. Уже тогда она начала понимать, что с ней не совсем всё в порядке. Фри раз за разом призывала Свет, приказывала ему войти в реакцию с кровью в надписях, обращала все свои мысли на искажение материи, но ничего. Никогда не получалось.

Павел шумно выдохнул и покачал головой, пытаясь показать ободряющую улыбку.

— Что ж, неплохая попытка, а? — неуверенно усмехнулся он и тут же напрягся, заметив слезы обиды на глазах Фри. — Эй, а ну не вешай нос!

— В чем моя проблема? Я же стараюсь! Я делаю все правильно!

Павел потрепал ее по плечу.

— Приходится признать, что иногда, даже когда мы вкладываем тонны сил во что-то, ничего не выходит. Это просто зависит не от нас, и корить себя ни в коем случае не надо. Понимаешь? Ты делаешь такие огромные успехи с оружием, один твой самоубийственный финт с тем кандидатом вообще казался безумием, а ты так ловко с ним расправилась! Но ты не виновата, что твой эфир перенес такую травму. Это не твои ошибки, Фри. Поверь мне, я много ошибался и знаю, как личные проколы выглядят на самом деле. Я в этом непревзойденный мастер.

Фри шмыгнула носом и старательно утерла лицо рукавом.

— Они смотрят на меня как на урода. Думают, что я бесполезная.

— С этим я бы поспорил.

— Но так и есть! Может, я всегда была такой, а? Когда вглядываюсь в зеркало, я не знаю, кто я такая, — призналась она и тут же прикусила язык. Сболтнула лишнего. Но Фри не смогла удержаться, настолько доверяла Павлу. — Я вижу незнакомку, себя из прошлого. Ту, которую Вселенная захотела стереть, понимаешь? А я не хочу быть слабой и ненужной, как она. Не хочу иметь с ней ничего общего.

Павел хмуро склонил голову набок.

— Если тебе это так важно, то поменяй в себе что-нибудь. Стиль одежды, например. Не знаю, волосы отрежь? Или покрась. Ты здесь среди своих, чувствуй себя свободно! И будь кем хочешь. — Он рассмеялся. — Тебе бы пошел фиолетовый.

На это Фри неуверенно улыбнулась. Какое странное предложение.

— Но если я никогда не смогу манипулировать? Или призывать оружие? Что я смогу сделать для общего дела?

— Ты сможешь сделать всё, на что способна. И даже больше и лучше остальных. Просто своим путем. Не убивайся так. Мы найдем для тебя другой способ.

Фри смотрела на эту сцену, и в груди разливалась теплота. Павел очень поддерживал ее на первых порах. Заставил тренироваться в ближнем бою, спуску не давал. Возможно, только благодаря его урокам она до сих пор жива. И, вопреки его прогнозам, Фри все же начала манипулировать. Непостоянно, тяжело, но она смогла.

Но эта травма, о которой говорил Павел, — та самая, уничтожившая ее память подчистую. Фри сконцентрировалась на ней изо всех сил. Цеплялась за ощущения и образы, ведь именно они вели к той самой заросшей трещине в ее душе.

— Фри… — вдруг зашелестело в мыслях. Прямо как при пробуждении после потери памяти. Странное глупое имя свободы, за которое она зацепилась,