Психоаналитические идеи и философские размышления - Валерий Лейбин

Что касается мировоззренческих ориентации Фрейда и Юнга, то они, как считает Стил, действительно различны, поскольку первый является экстравертом, реалистом и ученым, в то время как второй – интровертом, идеалистом и философом. «Фрейд верил во внешнюю реальность, Юнг – в психическую реальность» (р. 314). Эти противоположные взгляды на реальность предопределяют основные различия в понимании ими существа религии и науки в жизни человека, а также в интерпретации бессознательного и мотивационного поведения людей.

На протяжении всей своей книги Стил стремится выявить позитивные и негативные моменты, характерные как для психоанализа Фрейда, так и для аналитической психологии Юнга. Он считает, например, что первый был силен в анализе клинических случаев, но слаб в текстуальной интерпретации, в то время как второму сопутствовал успех в анализе текстов, но Юнг был недостаточно компетентен в разборе клинических историй (там же, р. 8, 342–343). Однако Стил отнюдь не выступает в роли непредвзятого исследователя, как это может показаться на первый взгляд. При всей видимости нейтральности своей позиции симпатии автора книги остаются на стороне Юнга.

Это проявляется, прежде всего, в неравнозначном по объему критике идей Фрейда и Юнга, а также их индивидуально-личностных установок. Критические соображения в больше степени высказываются в адрес основателя психоанализа и в меньшей степени – по отношению к Юнгу. Если в восприятии Стила с культурной точки зрения Фрейд оказывается «слепым», а в историческом плане – «наивным» человеком, то Юнг воспринимается им в качестве исследователя, продемонстрировавшего важность «символического наследия» людей и внесшего «мистический элемент в сферу современного понимания», где мистицизм необязательно является чем-то таинственным, непостижимым (там же, р. 324, 337, 342).

Заключительный раздел книги посвящен проблемам герменевтики и «интерпретационной психологии». Здесь не только еще раз подчеркивается, что «аналитическая психология и психоанализ являются герменевтическими дисциплинами» (р. 344), но и показываются сдвиги в понимании герменевтики в современной психологии и философии. Если традиционная герменевтика имела дело с саморефлексией, то, по мнению Стила, Фрейд и Юнг подорвали веру в очевидность сознательной рефлексии, в результате чего первостепенное значение приобрели интроспекция и интерпретация того, что находится по ту сторону сознания. Отныне «процесс интроспекции стал герменевтической ситуацией» (р. 350).

Останавливаясь на рассмотрении природы современной герменевтики, Стил ратует за развитие «гуманистической интерпретационной психологии», которая должна опираться в равной степени как на опыт, так и на интерпретацию, как на строго научные методы исследования, так и на интроспекцию с ее герменевтическими целями и функциями, поскольку «опыт и интерпретация открывают простор для бесчисленных возможностей», а «интроспекция является фундаментом подлинного эмпиризма» (р. 372).

Многие теоретические положения, отстаиваемые в книге Стила, отнюдь не бесспорны. Одни из них вызывают возражения, частично приведенные мною выше. Другие могут стать предметом более обстоятельного исследования, предполагающего написание специальной работы, посвященной сравнительному анализу психоанализа и аналитической психологии. Третьи требуют критического разбора содержащихся в книге положений, как это имеет место в случае утверждений автора по поводу того, что исследователи должны «освободиться от различия между фактом и фикцией» (р. 372).

В целом работа Стила привлекает к себе внимание, прежде всего, тем, что в ней не только дана нетрадиционная для зарубежной литературы трактовка психоанализа и аналитической психологии, но и в явной форме выражена одна из новых тенденций в современной психологии и философии, связанная с герменевтическим подходом к анализу исторического материала и психических феноменов, а также развития психологии как герменевтической дисциплины.

Фрейд 3. Леонардо да Винчи. М., 1912.

Steele R. Freud and Jung. Conflicts of Interpretation. London, 1982.

1983

Развивающаяся личность

В последние десятилетия многие отечественные и зарубежные ученые обращаются к осмыслению проблемы становления и развития личности, пытаются выдвинуть и обосновать такую теорию, с помощью которой можно было бы ответить на актуальные вопросы, стоящие перед психологией.

Как человеческое существо становится личностью? Какие этапы развития имеют место в процессе человеческой жизни? Что является движущей силой развития индивида? Какие факторы предопределяют процесс становления личности? Какие концептуальные схемы адекватно отражают внутренний мир человека?

Ученые по-разному отвечают на эти вопросы, принимая, пересматривая или полностью отвергая те или иные существующие концепции. Чаще всего наблюдаются попытки реконструкции существующих учений, сопровождающиеся интеграцией различных идей.

Наглядным примером в этом отношении может служить опубликованная книга одного из директоров Института клинического развития в Белмонте, преподавателя Гарвардской школы высшего образования и Массачусетской школы профессиональной психологии Роберта Кигана (Kegan, 1982). Она посвящена проблемам человеческого развития, в ходе обсуждения которых ее автор, вдохновленный исследовательской работой американского психолога и психоаналитика Э. Эриксона, выдвигает свое понимание данной проблематики. Однако если в разработке теоретической схемы возрастного развития человека Эриксон опирался на психоаналитические идеи 3. Фрейда, то Киган отталкивается от учения Ж. Пиаже, предлагая новое видение человеческого существа или, по словам самого автора, «неопиажеанский подход к личности» (там же, р. 4).

Сразу же следует подчеркнуть, что новое видение человека основывается в книге Кигана на исходной предпосылке, согласно которой личность может быть понята посредством раскрытия ее смыслообразующей деятельности. Но такое рассмотрение личности не является собственным достоянием автора книги. Он сам признает, что в рассмотрении личности под этим углом зрения существуют две психологические традиции: неопсихоаналитическая, включающая в себя как эго-психологию, так и теорию объектных отношений, и экзистенциально-феноменологическая, наиболее видным представителем которой в области клинической психологии был К. Роджерс.

Киган считает, что каждая из этих традиций внесла свой вклад в разработку проблем личности. Однако нет необходимости слепо следовать неопсихоаналитическим или экзистенциально-феноменологическим учениям. Есть смысл говорить о третьей традиции, которую можно назвать «конструктивно-эволюционной», акцентирующей внимание непосредственно на смыслообразующей деятельности человека. Истоки этой традиции лежат в работах Дж. Дьюи, Дж. Бодуина и Г. Мида. Центральной же фигурой был Ж. Пиаже. К сожалению, констатирует Киган, конструктивно-эволюционная традиция не оказала какого-либо существенного влияния на клиническую психологию. Ее представители не обращались к проблемам эмоций, т. е. к тем аспектам личности, которые являются основными для терапевтической практики. Поэтому следует внести коррективы в данную традицию и тем самым восполнить существующий пробел в понимании личности.

Конструктивно-эволюционная традиция способствовала освобождению от статистического взгляда на исследуемые явления. Идея «конструкции» привела к осмыслению проблемы деятельности, лежащей в основе различных форм тех или иных явлений. Идея «эволюции» породила ориентацию на изучение истоков и процессов развития анализируемых феноменов. Таким образом, в историческом развитии способов научного мышления произошел сдвиг в осмыслении от сущности к процессу, от статики к динамике, от дихотомического к диалектическому рассмотрению. В этом отношении в сфере психологии заслуга принадлежит Фрейду и Пиаже, чьи учения внесли значительный вклад «в понимание психических явлений, ориентированных на исток, развития, процесс» (там же, р. 14). Однако, как считает Киган, до сих пор не существует какой-либо психологической теории, способной интегрировать «мудрость» обоих учений, и нет целостной теории функционирования личности. Как в академических исследованиях, так и в клинической практике ощущается отсутствие «метапсихологии», которая необходима для адекватного понимания личности.

В книге Кигана как раз и предпринимается попытка обоснования метапсихологии, покоящейся на генетической эпистемологии Пиаже, которая тесно связана с обсуждением биологических и философских проблем личности. Такая метапсихология должна, по мысли автора, обеспечить плодотворный подход к пониманию «напряжений» в процессе развития человека. Речь идет, прежде всего, о необходимости раскрытия отношений между психологическими и социальными факторами, прошлым и настоящим, эмоциями и мышлением. Новое освещение этих отношений немыслимо вне учета всего контекста личности, рассмотренного «философски, психологически и биологически, теоретически и эмпирически» (там же, р. 15).