Совсем другая тень - Анатолий Ромов

Саенко открыл лежащий на столе дипломат, протянул Рахманову бумаги:

– Протокол. Смотреть будете?

– Посмотрю. – Пробежав протокол, Рахманов отложил его в сторону. – Ну а что из себя представляет эта Меднова? Расскажешь?

– Отчего же нет. Нормальная девушка. В институте к ней никаких претензий. Со мной тоже разговаривала без всяких закидонов. Вела себя достойно.

– Естественно, хороша собой? – спросил Инчутин.

– Хороша! Вкус у Лотарева есть, недаром он художник. Серые глаза. Каштановые волосы. Фигура. Короче, все при ней.

– Случаем, не влюбился?

– Мог бы и влюбиться, если бы не так устал. Если же без шуток, впечатление от Медновой у меня очень приличное.

– Ты хочешь сказать, ее показаниям можно верить?

– Можно. Вполне.

Рахманов перевел взгляд на Жильцова и Инчутина:

– Ничего не понятно. Объясните-ка, братцы, что происходит?

– В смысле? – спросил Жильцов.

– Да в том смысле, что Игорь Кириллович привез в Смоленскую область Шитикова и Клюева. Но оказывается, в тот день там был еще и Лотарев. Интересно, зачем? Не объясните?

Жильцов пожал плечами. Инчутин предположил:

– Может, Лотарев ехал за ними следом? Для контроля?

– Для контроля чего? – спросил Саенко. – Собственной машины?

– Да, ты прав, – слегка смутился Инчутин. – Здесь что-то другое.

Наступившую тишину первым нарушил Рахманов:

– Слава, как ты думаешь, могла ли Меднова связаться с Лотаревым из Шатуры? Пока твой поезд шел в Москву?

– В принципе, конечно, это не исключено. Но, вообще, вряд ли. Во-первых, она не знает, чем вызван этот допрос, я же ей объяснил, что Лотарева мы пока ни в чем не подозреваем. Во-вторых, позвонить в Москву оттуда практически невозможно. Они там на полевом стане, переговорный пункт далеко. Ее туда просто не отпустят. Да и к тому же, что она скажет Лотареву? Что им интересуется прокуратура? Но он и так это знает.

– Все правильно. Но теоретически, если бы Меднова сегодня позвонила Лотареву, они могли бы сговориться. И она бы отказалась от показаний, заявив, что перепутала – ей звонил другой человек.

– Ну, это же теоретически.

– Ладно, будем считать, ты прав, и сегодня Меднова Лотареву не позвонит. Когда студенты возвращаются в Москву?

– Через четыре дня. Через пять дней у них начинаются занятия.

– То есть, завтра Меднова будет еще в колхозе?

– Должна быть.

Рахманов посмотрел на Жильцова:

– Виталий, завтра с утра выезжаешь в Смоленскую область. В Бараново Сафоновского района. Примерную задачу представляешь?

– Представляю. Поработать в почтовом отделении?

– Да. Как минимум, нам нужны свидетели. Чем больше, тем лучше. В любом случае, найдешь ты что-то или не найдешь, о результатах сразу звони сюда. Немедленно.

Телефонная квитанция

Покружив немного по селу, Жильцов остановил машину возле одноэтажного здания почты. Заглушив мотор, вгляделся: похоже, почта работает. Выйдя из машины, поднялся по ступенькам. Он был в штатском, так что обратить на себя внимание не боялся. Внутри, в небольшом помещении, находилось всего три человека. Нарочно придав лицу скучающее выражение, Жильцов присел рядом с худым стариком в ватнике, заполнявшим за столиком в углу какой-то бланк. Затем подошел к конторке и показал раскрытое удостоверение. Внимательно прочитав его, женщина посмотрела на Жильцова.

Он улыбнулся:

– Простите, вы здесь одна работаете?

– Здесь-то? – Женщина положила перед собой руки. – Допустим, вдвоем. Вас это так интересует?

– Честно говоря, меня это совсем не интересует. Тут дело такое: девятого июля с вашего телефона кто-то звонил в Москву. Переговор оформлен вашим отделением. Значит, кто-то из служащих почты этого человека видел. Вот я и хочу узнать: кто? Может, вы его как раз и видели?

Несколько секунд женщина изучала Жильцова. Наконец крикнула:

– Галя! Га-аль! Выдь на минутку! Тут дело есть!

Из-за приоткрывшейся двери выглянула высокая полная девушка. Сдула сбившиеся на лоб волосы:

– Ну? Что за дело, теть Люб? Я же занята.

– Вот товарищ из милиции. Хочет проверить телефонный разговор.

– Из милиции? – Заметив Жильцова, девушка внимательно его оглядела. Какой еще телефонный разговор?

– От девятого июля, – сказал Жильцов. – Звонили в семнадцать сорок. Номер разговора у меня записан.

Девушка тяжело вздохнула. Прикрыв дверь, подошла к конторке. Спросила с упреком:

– За какое число разговор?

– За девятое июля.

– За девятое июля. Вам что нужно? Проверить, был ли разговор?

– Я хотел бы посмотреть квитанцию. Если она сохранилась. И поговорить с тем, кто оформлял разговор…

– Квитанцию… – Оглянувшись, девушка придвинула стул. Села, выдвинула один из ящиков. – За какой месяц, вы говорите? За июль?

– За июль. Девятое число.

– Июль… Июль… Где же у нас июль… Ага, вот. Номер телефона знаете?

– Знаю. – Жильцов назвал номер телефона. – Только у меня просьба. Если квитанция сохранилась, на ней могут остаться следы пальцев, жировые пятна, и так далее. Поэтому желательно взять ее за самый краешек.

– Вот, – девушка, поискав, протянула квитанцию. – Я ее узнала. Переговор с Москвой. Номер тот самый. Десять минут.

Жильцов всмотрелся: на квитанции был набросан телефон Медновой. Запись была сделана явно наспех, шариковой ручкой. Чуть ниже той же ручкой, тем же почерком и так же наспех было написано: «10 мин». В самом низу уже другим почерком, похоже женским, кто-то внес исправление: «3 мин. – 2 р. 70 к.». И подписался.

Изучив бумажку, Жильцов посмотрел на девушку:

– Внизу ваша запись?

– Моя. Он заказывал десять минут. Говорил же – меньше трех. Пришлось исправить.

– Он, это кто?

– Дядечка, который сюда приезжал.

– Девятого июля?

– Ну да. Вот же штамп на квитанции. Девятого июля.

– Номер телефона тоже дядечка написал? Своей рукой?

– Кто же еще. Он. Длительность разговора тоже он написал. Десять минут. Потом я исправила, когда он закончил.

– Понятно. – Жильцов посмотрел на девушку. – Вас зовут Галя?

– Галя.

– А вас? – посмотрел на женщину.

– Тименкова. Любовь Трофимовна. Завотделением.

– Очень приятно. Моя фамилия, как вы уже видели, Жильцов. Зовут Виталием Евгеньевичем. Майор милиции, старший оперуполномоченный. Повернувшись, посмотрел на старика, который давно уже перестал писать. Товарищ, я могу попросить вас быть понятым?

– Чем, чем? – переспросил старик. – Не понял.

– Понятым. Мне нужен свидетель при производстве выемки документа. Много времени это не отнимет.

Сюрприз

Услышав звонок междугородной, Рахманов снял трубку:

– Слушаю. Привет, Виталий. Что там у тебя? Что-нибудь нашел?

– Кое-что. По описаниям телефонистки и свидетелей, девятого июля Медновой звонил Игорь Кириллович.

– Интересно. А Лотарев? Был он там?

– Лотарева здесь никто не видел. Я на всякий случай оставил несколько фотографий, люди обещали посмотреть.

– Какие-нибудь следы Игорь Кириллович оставил?

– Квитанцию с записью.

– И что же он там написал?

– Номер Медновой и количество минут – десять.

– Ручкой?

– Шариковой ручкой, синего цвета.

– Что, там ни подписи, ни фамилии?

– Да. Ни подписи, ни фамилии.

– Надеюсь, квитанцию изъял?

– Конечно.

– Ну а насчет опознания по голосу?

– С телефонисткой я поговорил. Обещала: она его опознает.

– Понятно. У тебя есть еще дела в Бараново?

– Нет. Все документы я оформил.

– Тогда скорей возвращайся. Ты нужен здесь.

– Понял. Только буду не скоро. Дорога тяжелая. Часа через четыре, не раньше. Как?

– Давай через четыре. Мы будем здесь до упора. Давай! Ждем.

– Хорошо. Еду.

Рахманов положил трубку. Посмотрел на Инчутина и Саенко:

– Слышали?

– Слышали, – сказал Инчутин. – Медновой звонил Игорь Кириллович?

– Точно. Игорь Кириллович собственной персоной.

Саенко отодвинул бумаги. Побарабанил пальцами по столу:

– Ну и ну. Вот тебе и стипендиатка.

В комнате наступило молчание. Наконец Саенко спросил:

– Что делаем?

Рахманов смотрел в окно. Он теперь не понимал, кто же в действительности звонил из Бараново. Сказал, обращаясь к Саенко:

– Интересно, завтра Меднова еще будет на картошке?

– Ну, гарантий нет. Но вообще-то должна быть.

– Значит, завтра с утра поедешь за ней.

– Завтра? Может, лучше сегодня? Для верности.

– Ни в коем случае. Если ты привезешь ее сегодня вечером, она за ночь сговорится с Лотаревым.

– Понятно.

– Ты должен привезти ее завтра, между двумя и тремя часами дня. Лотарева мы вызовем на два. Так что сговориться они не успеют.

Саенко некоторое время разглядывал стол. Сказал:

– Хорошо, Андрей Викторович. Постараюсь завтра привезти Меднову точно в два тридцать, по часам.

Визит

Шло третье утро после того, как Сашка переехал к Глинскому. Только что проводив Сашку, я работал над найденным дома незавершенным натюрмортом, как вдруг позвонили в дверь. Я отлично знал, что сам я никакого интереса для Вадима Павловича не представляю, и все же, выведя на всякий случай звук магнитофона на полную мощность, подошел к двери и пригнулся к глазку. Мне достаточно описывали Вадима Павловича. Вглядевшись, я понял: похоже, что сейчас за дверью стоит именно он. Стоящий был высоким, с седой прядью, зачесанной на лысину, при этом он выглядел каким-то тертым, затрапезным. На человеке был серый плащ, в правой руке он держал бумажку. Магнитофон ревел во всю мощь, и, стараясь перекричать его, я завопил: