Святой папочка - Патриция Локвуд

– И все это одновременно?

– Да.

– Лучше не рассказывай все это Джейсону, – встревоженно говорит она и с силой сигналит ползущему впереди кадиллаку, за рулем которого сидит девяностопятилетний старик в подтяжках. – Если тупить за рулем, можно и в аварию попасть! – орет она, обгоняя его.

– Ну вот, и спустя какое-то время, если ты должна что-то придумать, оно придумывается, – говорю я, подбрасываю чернику в шоколаде в воздух, пытаюсь поймать ее ртом, промахиваюсь и она летит на пол, после чего я поднимаю ее и съедаю. – А когда это происходит – это как удар молнии.

Ее лоб разглаживается – кажется подобное ей знакомо. Она знает, что такое каламбурное озарение, каково это, когда слова сталкиваются, высекая искру, и становится понятно, что они связаны незримыми узами, или хотят пожениться, или вообще всегда были заодно.

– Когда эта молния вспыхивает, ты просто сразу знаешь, что сказать, – кивает она.

– Да, точно, – я ловлю себя на том, что против своей воли прихлебываю ее чай и с интересом отмечаю, что говорю почти в три раза быстрее и громче, чем обычно, а это всегда верный знак того, что из меня сейчас попрут дурацкие метафоры. Колеса крутятся все быстрее и быстрее, подгоняя меня, выбивая дробь: «На что еще, на что еще это похоже?!»

– Это как в фильме «Человек Дождя», когда он смотрит на рассыпанные спички и знает, сколько их там, не считая.

– Есть нам чему поучиться у мужей ученых, – соглашается она, яростно лезет в сумку и съедает пригоршню витамина В, после чего плавно пересекает четыре полосы. – Знаешь, твой отец уверен, что это из-за него… Он даже не думает, что я когда-либо могла бы… – она не договаривает. Пейзаж за окнами превращается в вихрь родственных оттенков зелени, линии электропередач проносятся мимо непрерывной полосой чернил, словно в подтверждение моих слов.

– Нет, – говорю я после долгой паузы. – Это ты. Помнишь, как ты сказала «музыка в ушах слышащего»? Ты тоже так можешь, легко.

Мы видим первый указатель на Нэшвилл. Потоки музыки омывают машину во всех сторон. Они так ощутимы, что я могла бы высунуться из окна и окунуть в них руку. Огней большого города становится все больше и больше, неон расплескивается во все стороны, и ночь изгибается над нами, темная и сверкающая, как вечный вход в пещеру чудес. Мы одновременно замолкаем, кофеин наконец склоняет наши головы, умиротворенные водоворотом цвета и шума за окнами машины. Тут, внутри, мы чувствуем себя удивительно уютно, сидя вот так, бок о бок, как слова, связанные незримыми узами.

Ну конечно, она бы тоже так могла, думаю я. Она могла бы написать всю следующую главу.

9. Королевы спермы из отеля «Хайатт»

Весь год я ловила себя на том, что каким-то образом оказываюсь в отелях – прямо как бесплатный экземпляр Библии. Я стояла в свете гостиничных ламп, включала себя и созерцала. Я знаю все виды отельного мыла. Все виды отельных насадок для душа. Знаю все самые популярные отельные картины: пляж, пустой, как после Апокалипсиса, разгневанную бежевую кошку, сумасшедшие квадраты, цветущая роза. Одну за другой я распихиваю по карманам бесплатные ручки и одну за другой запоминаю надписи у них на боку. Оставь след своей гениальности, шепчет мне разлинованный отрывной блокнот «Мариотта» – очень оптимистично и прямо-таки трогательно. Весь год я просидела в отельных номерах, и за весь год в них не произошло ровным счетом ничего примечательного, и в этом, наверное, и была их прелесть. Но сегодня вечером все иначе.

Потому что моя матушка свято уверена, что на отельном белье осталась чья-то сперма. Мы в Нэшвилле, на часах – полночь, и моя матушка обыскивает простыни на предмет засохшей спермы. Мы с нетерпением ждали невинного христианского визита в город блесточек, ковбойских сапог, белокурых волос и здорового образа жизни, а вместо этого приехали в столицу спермо-безобразия.

Происходит это следующим образом: после того, как мы весь день провели в машине, заблудились по дороге в город и поужинали в местной забегаловке, где работали в основном начинающие кантри-исполнители, мы приходим к выводу, что заслужили небольшой отдых. Мы регистрируемся в отеле «Хайатт», умываемся, переодеваемся в пижамы, одинаково зеваем, а затем весь мир вдруг замирает. Мама откидывает одеяло и громко ахает. Судя по выражению ее лица, я смело могу утверждать, что она увидела на простыне чью-то сперму. Она запрокидывает голову и издает вой, пробирающий меня до костей. В нем – страдания тысяч и тысяч сперматозоидов, лишенных телесного тепла. Это худший кошмар католика: чьи-то души, размазанные по простыне.

– Потрогай! – велит мне она. – Потрогай и скажи мне, что это!

Я молча взываю к пятой заповеди и прошу ее хотя бы сейчас, на этот раз избавить меня от ее пут. Неужели это то, как Господь хочет, чтобы я чтила мать свою – лапая чьего-то несостоявшегося ребенка на отельном матрасе? Разве когда Моисей сошел с вершины горы, он заставлял людей трогать такое?

Я молчу подчеркнуто долго, чтобы эта пауза как следует наполнилась смыслом.

– Мам, я не собираюсь трогать чью-то сперму.

– Просто потрогай и скажи, она это или нет.

– Пожалуйста, не заставляй меня трогать чью-то сперму.

– Если бы я не трогала сперму… тебя бы на этом свете не было!

Одного лишь взгляда на нее достаточно, чтобы понять, что у меня нет выбора. Я протягиваю дрожащую руку, и она вдруг меняет свое решение.

– Нет-нет, подожди! Сначала зайди в этот свой интернет и набери в гугле «как долго сперма остается живой?»

– Мам, ты же католичка! Разве это не главная тема, в которой должны разбираться католики? Разве не вы пишите целые книги о том, сколько живет сперма?

– Я не помню! Посмотри же скорее, мы должны узнать!

Согласно интернету, есть два варианта. Сперма или умирает сразу же после того, как покинет тело, или живет вечно, сначала на земле, а затем уже на небесах, с обожанием колотясь о божественные яйцеклетки. Решить так никто и не может.

Самостоятельно мне с этой ситуацией не справиться, поэтому я лезу в Твиттер и рассылаю вести о моем текущем бедственном положении так быстро, как только могу печатать. Начинаю с самого начала и стараюсь не тратить слов впустую. «МОЯ МАМА СЧИТАЕТ, ЧТО НА КРОВАТИ В ОТЕЛЕ ЧЬЯ-ТО СПЕРМА, И ПЫТАЕТСЯ ЗАСТАВИТЬ МЕНЯ ПОТРОГАТЬ ЕЕ, ЧТОБЫ УБЕДИТЬСЯ, ЧТО ЭТО ИМЕННО СПЕРМА. НЕТ, МАМА, Я НЕ БУДУ». На