Полмира - Джо Аберкромби

– Отправишься на север – попадешь прямиком в сети к князю Варославу, – сказал Бранд.

– Он что, до сих пор не выпускает корабли? – И Орнульф свирепо дернул себя за обе косы, в которые была заплетена борода. – Да проклянут их боги, этих стервятников, нигде нет спасения! И как тут быть честному вору?

Ярви передал ему что-то, и Бранд разглядел, как блеснуло серебро.

– Если честный вор – человек здравомыслящий, он пойдет к королеве Лайтлин в Гетланде и скажет, что его отправил к ней ее служитель.

Орнульф вытаращился на свою ладонь, потом на сухую руку Ярви, а потом снова на него:

– Ты отец Ярви?

– Да.

И тут строй воинов стал оттирать толпу от ворот, хотя людям некуда было отступать.

– Я приплыл сюда ради аудиенции у Императрицы.

Ральф тяжело вздохнул:

– Ну, ежли только Теофора не услышит тебя сквозь Последнюю дверь, говорить придется с Виалиной.

– Императрица умерла в самый день нашего приезда. – Бранд наклонился поближе, чтобы не повышать голос. – Каково теперь твое мнение об удаче?

Отец Ярви испустил длинный вздох. В это время груженая телега съехала с причала и грохнулась в море, лошадь с оборванной упряжью лягалась, выкатив обезумевшие от страха глаза.

– Удаче? О, удача нам совсем не помешает…

За троном

– Я на шута похожа, – рявкнула Колючка, широко шагая по людной улице следом за отцом Ярви.

– Ничего подобного, – живо возразил он. – Глядя на шутов, люди улыбаются. Не твой случай, милая…

Он заставил ее вымыться, а еще заварил какую-то резко пахнущую траву и облил ей голову – чтобы вывести вшей. И теперь она чувствовала себя в новой необмятой одежде голой и даже ободранной, на манер тех несчастных, что висели в порту Калейва. Сафрит выстригла ей полголовы до аккуратной щетинки, потом долго драла костяным гребнем колтуны на другой половине, потом плюнула и бросила это дело, тем более что у гребня три зубчика вылетело. И она выдала Колючке тунику из какой-то выкрашенной в ярко-красный, прям как кровь, цвет ткани, с вышивкой золотом по воротнику, такой тонкой и мягкой, словно на тебе вовсе ничего не надето, а когда Колючка потребовала свою старую одежду, Сафрит показала на кучу горящих тряпок и поинтересовалась, действительно ли она желает снова надеть это.

Колючка была на голову выше Сафрит, но с той не поспоришь – прям как со Скифр. Ежели что ей в голову втемяшится, пиши пропало. Поэтому пришлось надеть звенящие серебряные браслеты и даже ожерелку из красных стеклянных бусин, причем в несколько рядов. Матушка бы руками всплеснула от радости, но Колючка чувствовала себя, словно на нее рабскую цепь навесили.

– Люди ждут от тебя некоторой… – и Ярви махнул сухой рукой в сторону чернокожих людей в шелковых одеждах, расшитых осколками зеркала – те пускали яркие солнечные зайчики, – …некоторой театральности. В их глазах ты будешь выглядеть феерически страшно. Или страшно феерично. В общем, вид у тебя что надо.

– Угу.

Сама-то Ключка знала, что выглядит как полная дура. Потому что когда она наконец вышла вся такая разряженная и надушенная, Колл захихикал, Скифр шумно выдохнула, а Бранд просто молча уставился на нее, как на ходячего мертвеца. Лицо у нее полыхало от стыда – какое унижение! – и до сих пор не остыло.

Какой-то мужик в высокой шапке вытаращился на нее. Она б с удовольствием погрозилась отцовским мечом, но иноземцам в Первогороде запрещали расхаживать с оружием. Она наклонилась и щелкнула зубами – амм! Сработало даже лучше, чем меч – мужик пискнул и убежал.

– А почему ты не приоделся? – спросила она, пытаясь не отстать от Ярви.

Он обладал удивительным умением просачиваться в самой густой толпе, а вот ей приходилось толкаться изо всех сил, вызывая громкие нарекания пешеходов.

– Ну почему же… – и служитель оправил свое черной одеяние безо всяких вышивок и украшений. – Среди этой пестрой толпы моя одежда как раз выделяется своей скромностью и простотой, приличествующей слуге Отче Голубей.

– Че-го?

– Я сказал, что выгляжу, как скромный слуга. Это не значит, что я именно таков.

И отец Ярви неодобрительно покачал головой, когда она отчаянно попыталась в который раз оттянуть узкие штаны – портки немилосердно жали на попе.

– Вот честно, Бранд правду сказал: для тебя любое благословение оборачивается проклятьем. Другие были бы благодарны – такая красивая новая одежда! Если б от тебя воняло, как от нищенки, как бы я повел тебя во дворец?

– А зачем ты вообще ведешь меня во дворец?

– Мне что, одному туда нужно было идти?

– Ну так можно было взять кого-то, кто не ляпнет ерунды и не сядет в лужу при первом удобном случае. Сафрит. Ральфа. Да хотя бы Бранда! У него лицо… такое, располагающее к доверию.

– У него лицо, располагающее обвести его вокруг пальца. Я, конечно, не отрицаю, что Сафрит, Ральф и Бранд блестяще могут проявить себя на дипломатическом поприще, но ведь может так случиться, что встреча с девушкой ее возраста растопит сердце Императрицы Виалины?

– Это я-то? Сердце растоплю? Смеешься, что ли…

Колючка припомнила, с каким презрением относились к ней в Торлбю девицы, какими взглядами дарили и как мерзко хихикали вслед. Да, она убила в бою восьмерых человек, но все равно, аж мурашки от одних воспоминаний побежали.

– И уж тем более – девушки моего возраста.

– Сейчас все будет по-другому.

– С чего бы это?

– С того, что ты будешь молчать и миленько улыбаться.

Брови Колючки поползли вверх:

– Я? Молчать и улыбаться? Ты уверен?

Ярви прищурился и красноречиво покосился на нее:

– Еще как. А теперь – подожди.

И тут у Колючки упала челюсть: улицу переходили шесть невиданных чудищ, скованных серебряной цепочкой за шею – и какую! Длиной во взрослого мужчину! Чудища шли, позвякивая и грустно покачивая своими чудищными шеяками.

– Как же далеко мы от Гетланда… – пробормотала она, глядя им вслед: звери один за другим скрывались в переулке между белых зданий, таких высоких, что улочка казалась ущельем в горах.

И она припомнила влажные темные скалы родины, утренний туман над серой Матерью Море, пар дыхания в утреннем холоде, как они жались у огня долгими вечерами, а мама тихонько напевала вечернюю молитву… Словно в другой жизни все это было… В другом мире. Колючка и представить не могла, что будет по всему этому скучать…

– Эт точно, – ответил Ярви и быстро пошел вперед.

И даже влажная вонючая жара, нависшая над Первогородом, ему нипочем. Колючка знала, что год идет к концу, но осенью здесь жарче, чем в середине лета в Торлбю…

А еще она подумала: это ж сколько миль они проплыли и прошагали? Сколько месяцев гребли… А потом перли эту махину через верхние волоки. И степь эта – каждый миг ждешь стрелы… Не говоря уж о страшном князе Варославе…

– И Императрица сможет нам помочь, даже если захочет?..

– Не сталью, так серебром, – уверенно ответил отец Ярви и, бормоча извинения на каком-то незнакомом языке, обогнул стайку женщин в темных покрывалах.

Глаза у них были густо накрашены, и смотрели они на Колючку как на сумасшедшую.

– И все равно, хватит ли его, чтоб одолеть всех врагов?..

И Колючка принялась подсчитывать врагов, загибая мозолистые пальцы:

– Ютмарк – это ж родина Верховного Короля, они за него, а еще инглинги, и люди из Нижних земель, ванстерцы, островитяне…

– Как это ни странно, дорогуша, но я уже принял это во внимание.

– А на нашей стороне – только тровенцы!

Ярви фыркнул:

– Ха! Этот союз подобен молоку, оставленному на солнцепеке!

– В смысле?

– Долго не протянет.

– Но король Финн же сказал…

– Король Финн – мешок с требухой, его даже в собственных землях высоко не ставят. Он поддержал нас, ибо его честолюбие было уязвлено, но гнев Праматери Вексен быстро его образумит… Впрочем, это поможет нам немного потянуть время…

– Но тогда… тогда мы остались одни.

– Мой дядя Атиль и в одиночку встанет против всего мира. Она всегда считал, что последнее слово – за сталью.

– Ответ, достойный храбреца.

– А то.

– Вот только… мудрости в нем маловато.

Ярви улыбнулся:

– С ума сойти. Я-то думал, что ты обучишься мечному бою, а ты – гляди-ка, стала не только искуснее, но и благоразумней! Но не волнуйся. Я что-нибудь придумаю, вот увидишь.

Как только перед ними раскрылись высокие бронзовые двери дворца, Колючка поняла, что зря расстраивалась, что одета, как принцесса. Имело смысл расстраиваться, что она одета, как селянка. Здесь даже рабыни выглядели как королевы, а стражники – как герои легенд. Их приняли в зале, под завязку набитом увешанными драгоценностями придворными, разодетыми и надутыми, и тем очень напоминающими павлинов, которые неспешно прогуливались в безупречно разбитых дворцовых садах. И таких же бесполезных, как эти пестрые хвостатые птицы, к гадалке не ходи.