Тузы за границей - Гейл Герстнер-Миллер

– Совершенно очевидно, что мы здесь замешаны, поскольку речь идет о жертвах дикой карты, не говоря уж обо всем прочем. Если встреча с нами поможет им получить помощь, мы обязаны сделать все, что в наших силах, – подал голос из своего кресла Тахион. – С другой стороны, я слышу множество разговоров о родине, но вижу очень мало стремлений к решению практических проблем. Как, например, жалкое существование, которое влачат здесь жертвы дикой карты. Вы же видите, что они нуждаются в медицинской помощи. Как думаешь, Хирам?

– Грег прав. Встречи не избежать. Слишком много шумихи вокруг нее подняли. И потом, мы здесь для того, чтобы увидеть, как с джокерами обращаются в других странах. Судя по тому, что мы видели, немного надавить на здешнее правительство с нашей стороны кажется мне неплохим способом. Мы не обязаны одобрять их действия, просто выразим нашу тревогу.

– Это кажется разумным. Я предоставлю вам разбираться с политикой. Мне нужно посетить больницы. – Такисианин потер висок. – Мне до смерти надоели разговоры с правительством. Я хочу видеть, как обстоят дела.

Дверь номера приоткрылась, и в щелку заглянул Билли Рэй.

– Там телефоны разрываются, а репортеры чуть не по пожарным лестницам лезут. Что им сказать?

Хартманн кивнул Тахиону, прежде чем ответить.

– Те из нас, которые сумеют выкроить время из тщательно распланированных графиков, встретятся с этими… хм, Героями-Близнецами. Но подчеркните, что мы делаем это в интересах жертв дикой карты, а не из политических соображений.

– Отлично. Скоро должны вернуться святой отец, Кристалис и Ксавье. Они поехали посмотреть на лагерь и поговорить с тамошними джокерами. – Предвосхищая следующий вопрос Тахиона, он улыбнулся доктору. – Ваша машина ждет внизу. Но чем скорее вы дадите мне официальное заявление для прессы, тем будет лучше.

– Билли, я скажу помощникам, чтобы немедленно начали составлять его. – Хартманн явно чувствовал себя на знакомой территории. – Вы получите текст в течение часа.

Утром все собрались, похмельные и мутноглазые после ночных празднеств, но готовые отправиться на встречу с делегацией ООН. Едва Хун-Ахпу и Шбаланке вышли из хижины, толпа смолкла. Шбаланке обвел взглядом своих людей. Жаль, что их нельзя взять с собой в город – Акабаль был убежден, что шествие может стать тем предлогом, которого ждет правительство, чтобы открыть огонь. Он вскочил на капот автобуса, который должен был отвезти их в город. Почти полчаса длилась его речь, прежде чем люди согласились, что им следует остаться в Каминальгую.

В «Камино Реал» они добрались без происшествий. Единственной неожиданностью стали толпы индейцев, выстроившиеся вдоль улиц, по которым они проезжали. Люди стояли молча, с бесстрастными лицами, но их присутствие укрепило братьев. Автобус остановился, Герои-Близнецы прошествовали в здание в сопровождении своих охранников и чуть ли не дюжины сотрудников службы безопасности ООН.

Хун-Ахпу и Шбаланке облачились в подобия одеяний древних правителей – хлопковые туники и такие же юбки. Хун-Ахпу привык носить шикуль, тунику длиной до колена, поэтому в этом наряде чувствовал себя вполне комфортно. Шбаланке, стесняясь своих голых ног, все утро пытался поддернуть юбку. С любопытством оглядывая отель, он увидел в зеркале на стене свое отражение. И едва не замер от изумления при виде воина-майя, который смотрел на него оттуда. Шбаланке распрямился и высоко поднял голову, демонстрируя нефритовую затычку в ухе.

Глаза Хун-Ахпу метались из одного угла вестибюля в другой. Он ни разу не видел такого большого здания, такого множества странных украшений и непривычно одетых людей. Толстяк в переливающейся белой рубахе и цветастых кургузых штанах уставился на них. Он ухватил за руку свою жену, одетую в платье из того же материала, что и его штаны, и ткнул в них пальцем. Взглянув на Шбаланке, который гордо шествовал рядом, Хун-Ахпу немного успокоился.

Однако когда они вошли в зал, лишь немногим меньший дома всей его семьи, и двери за ними закрылись без прикосновения человеческих рук, он едва удержался, чтобы не начать молиться богам. Пол под его ногами пришел в движение, и лишь спокойное лицо брата помешало ему решить, что ему конец. Он украдкой бросил взгляд на Акабаля. Майя, одетый в западный костюм, ритмично сжимал и разжимал кулаки. Неужели он молится?

Несмотря на внешнее бесстрастие, Шбаланке первым вышел из раскрывшихся дверей, когда лифт остановился на нужном этаже. Вся группа пошла по устланному ковровой дорожкой коридору к двери, по обеим сторонам которой стояли два солдата ООН. После непродолжительного обсуждения сошлись на том, что после того, как охранники-индейцы осмотрят зал заседаний, они удалятся за дверь до тех пор, пока конференция не будет завершена. Однако Героям-Близнецам позволят оставить при себе ритуальные каменные ножи.

Братья не проронили ни слова, предоставив Акабалю договариваться обо всем. Хун-Ахпу смотрел во все глаза, несмотря на то что пытался держаться как гордый воитель. В замкнутом пространстве ему было не по себе. Он то и дело вопросительно смотрел на Шбаланке.

В зале их уже ждали делегаты ВОЗ. Акабаль заметил оператора Соколицы.

– Выйдите. Никаких камер, никаких диктофонов. – Он обратился к Хартманну:– Таковы были условия.

– Соколица… эта дама с крыльями, одна из нас. Она лишь хочет создать историческую летопись…

– Которую вы сможете редактировать по своему собственному усмотрению. Нет.

Сенатор с улыбкой пожал плечами.

– Возможно, лучше будет…

– Разумеется, никаких проблем. – Соколица лениво захлопала крыльями и велела оператору выйти.

Шбаланке заметил, что Акабаль, похоже, ошарашен той легкостью, с которой он добился своего. Он оглянулся на брата. Хун-Ахпу, кажется, беседовал с самими богами. С одного взгляда становилось ясно – ничто здесь его не интересует. Неплохо бы и ему обрести такую же уверенность в себе.

– Итак, мы собрались здесь, чтобы обсудить… – начал Акабаль заранее заготовленное предисловие, но Хартманн перебил его.

– Давайте обойдемся без формальностей. Прошу всех садиться. Мистер Акабаль, почему бы вам не сесть рядом со мной, раз уж вы у нас за переводчика? – Сенатор уселся во главе стола, который, очевидно, принесли в зал специально для встречи, поскольку вся мебель была придвинута к стенам. – Ваши спутники говорят по-английски?

Шбаланке уже собирался ответить, но перехватил предостерегающий взгляд Акабаля. Вместо ответа он повел Хун-Ахпу к стулу.

– Нет, я буду переводить и для них тоже.

Внимание Хун-Ахпу привлекли священник со щупальцами и мужчина с носом как у Чака, длинноносого бога дождя. Его обрадовало, что вместе с этой группой путешествовали и отмеченные богами, это был добрый знак. Но почему боги столь щедро благословили святого отца? Быть может, в том, чему священники пытались обучить его, крылось нечто большее, чем он полагал раньше? Он поделился своими размышлениями с Акабалем, который по-английски разговаривал с Хартманном.