Тузы за границей - Гейл Герстнер-Миллер

Внимание Хун-Ахпу привлекли священник со щупальцами и мужчина с носом как у Чака, длинноносого бога дождя. Его обрадовало, что вместе с этой группой путешествовали и отмеченные богами, это был добрый знак. Но почему боги столь щедро благословили святого отца? Быть может, в том, чему священники пытались обучить его, крылось нечто большее, чем он полагал раньше? Он поделился своими размышлениями с Акабалем, который по-английски разговаривал с Хартманном.

– У нашего народа жертвы вируса дикой карты считаются любимцами богов. Их почитают, а не подвергают гонениям.

– И именно об этом мы и собираемся поговорить, верно? О вашем народе.

Хартманн не переставал улыбаться с тех самых пор, как вошел в зал. Можно ли доверять человеку, который так долго показывает свои зубы?

Следующим заговорил человек со слоновьим хоботом вместо носа.

– Эта ваша новая страна, она будет открыта всем джокерам?

Шбаланке сделал вид, будто дожидается перевода Акабаля. Ответил он на языке майя, зная, что Акабаль все равно переиначит его слова.

– Эта родина – лишь малая толика того, что у нас украли. Она для детей нашего народа, отмечены они богами или нет. Отмеченные богами ладино могут искать помощи и в других местах.

– Но почему вы считаете, что вам необходима отдельная страна? Мне кажется, что ваша демонстрация политической власти произведет впечатление на гватемальское правительство своей силой. Они будут вынуждены начать реформы, которых вы хотите.

Хартманн снова вернул беседу к Акабалю, что не рассердило Хун-Ахпу. Он ощущал в этом зале враждебность и непонимание. Кем бы они ни были, они еще и ладино. Он взглянул на бывшего учителя, который отвечал на какой-то вопрос нортеамерикано.

– Вы не слушаете! Мы не хотим реформ. Мы хотим получить назад нашу землю. Да к тому же еще лишь малую ее часть. Реформы уже четыреста лет затевались и глохли. Мы устали ждать! – Акабаль был сама горячность. – Вы знаете, что для большинства индейцев вирус дикой карты – всего лишь очередная оспа? Очередная болезнь белых, занесенная к нам, чтобы убить как можно больше людей.

– Это смешно! – Обвинение привело сенатора Лайонс в ярость. – Люди не имеют никакого отношения к вирусу дикой карты.

Затем она решила перейти в оборону.

– Мы здесь затем, чтобы помочь вам. Это единственная наша цель. Чтобы помочь, необходимо сотрудничать с правительством. Мы говорили с генералом. Он намерен развернуть клиники в самых отдаленных провинциях, а тех, у кого самые серьезные случаи, отправлять на лечение сюда, в город.

Братья обменялись взглядами. Обоим было ясно, что эти чужаки с севера не собираются ничего для них делать. Хун-Ахпу начал терять терпение. Слишком многое они могли сделать в Каминальгую.

– Мы не можем изменить прошлое. Нам всем это известно. Так каков смысл? Зачем вы здесь?

Хартманн перестал улыбаться.

– Мы намерены создать индейское государство. Но нам понадобится помощь. – Акабаль говорил твердо. Шбаланке одобрял его решимость не дать увести себя в сторону, хотя и совсем не был уверен в необходимости создания социалистического правительства.

– Вы что, совсем не понимаете, что такое ООН? Не можете же вы ожидать, что мы снабдим вас оружием для вашей войны. – На губах Лайонс от злости выступила пена.

– Нет, не оружием. Но если бы вы поехали и взглянули на наших сторонников, то увидели бы, скольким из них доктора-ладино отказали в лечении в надежде, что они не выживут. И – да, я знаю, что генерал сказал вам. Для начала этим людям понадобится серьезная медицинская помощь. А затем – помощь в строительстве дорог, развитии транспорта, сельского хозяйства, образования, всего, что должно быть в настоящей стране.

– Вы понимаете, что задача нашей поездки – только сбор фактов? Мы не обладаем никакой реальной властью в ООН… да даже в США, если уж на то пошло! – Хартманн откинулся на спинку стула и развел руками. – Сейчас практически все, что мы можем вам предложить, это наше сочувствие.

– Мы не собираемся рисковать нашим положением в международном сообществе ради ваших военных авантюр! – Сенатор Лайонс обвела взглядом троих индейцев.

Она не произвела на Хун-Ахпу никакого впечатления. Принимать серьезные решения – не бабское дело.

– Мы здесь с мирной миссией. Страдания не имеют ничего общего с политикой, и я не желаю смотреть, как вы пытаетесь сделать из вируса дикой карты пешку в своем стремлении добиться внимания, – продолжала она.

– Сомневаюсь, что европейские евреи, ставшие жертвами Холокоста, согласятся с тем, будто страдания вне политики, сенатор. – Акабаль смотрел, как на лице Лайонс отражается досада. – Вирус дикой карты поразил мой народ. Это правда. Мой народ сталкивается с активным геноцидом. Это тоже правда. Если вы не хотите, чтобы вирус дикой карты был с этим связан, это замечательно, но едва ли возможно, не так ли? Чего мы хотим от вас? Всего двух вещей. Гуманитарной помощи и признания. – Впервые за все время оратор, казалось, на миг утратил уверенность в себе. – Очень скоро гватемальское правительство попытается уничтожить нас. Они дождутся, когда вы улетите, вы и репортеры, которые вас сопровождают. Мы не намерены допускать, чтобы им это удалось. У нас есть определенные… преимущества.

– Так это тузы?

Хартманн внезапно стал очень тихим и задумчивым.

Некоторые журналисты употребляли это название, и Акабаль упоминал его, но впервые за все время Шбаланке понял, насколько оно удачно. Да, он ощущал себя тузом. Он и его брат, маленький лакандон, могут побить кого угодно. Они – воплощение жрецов правителей их предков, избранники богов или какого-то чужеземного заболевания. Это не важно. Они поведут свой народ к победе. Он обернулся к Хун-Ахпу и увидел на его лице отражение своих мыслей.

– Они считают, что призваны служить древним богам и стать вестниками новой эры, начала следующего цикла. По нашему календарю это случится в году, который у вас называется две тысячи восьмой. Они здесь, чтобы проложить путь к следующему катуну. – Акабаль взглянул на нортеамерикано. – Да, я верю, что они тузы. Признаки сходятся. Вряд ли считается необычным, когда туз проявляет способности, почерпнутые в его культурном наследии, верно?

В дверь трижды коротко постучали. Шбаланке увидел, как в зал заглянул начальник службы безопасности, тот самый, которого они называли Карнифексом. На миг он задумался, не ловушка ли это.

– Самолет готов, мы должны вылететь в течение часа.

– Спасибо. – Сенатор в задумчивости подпер подбородок рукой. – Мистер Акабаль, почему бы нам с вами не побеседовать наедине?

Тот кивнул, соглашаясь, и предложил:

– Быть может, святой отец хочет пообщаться с Хун-Ахпу и Шбаланке? Братья говорят по-испански, если у вас есть переводчик.